— Да уж, было бы забавно.
— Давай начистоту. Парень, который только начинает восхождение по социальной лестнице, будет карабкаться наверх любыми путями; но когда он уже наверху, он должен подчиняться законам. Он хочет, чтобы все остальные тоже им подчинялись — ведь теперь они защищают его.
— Сама Респектабельность, так, что ли?
— А почему нет? Ведь это правда? Да-да, если хочешь проникнуть в высшие круги, он должен стать уважаемым гражданином. Никаких «Фрэнки»: отныне ты — мистер Фрэнсис ди Стефано. Состоятельный гражданин.
Фрэнки кивнул:
— Ага, состоятельный.
Лютер коснулся его руки:
— Эта история со Ститцем так, однодневка. Завтра про нее все забудут. Мы похороним его — кто что узнает? Тебе же, Фрэнки, надо заострить свое внимание на более долгосрочных перспективах. Помни: у тебя далеко идущие цели, ты должен стать частью высшего общества — влиться в его элиту.
Когда Стречи в следующий раз собрала «своих американцев», она тут же почувствовала смену настроений внутри группы. Из возбужденных туристов, готовых следовать за гидом для осмотра местных достопримечательностей, они превратились в толпу злобно настроенных конкурентов. Имелся только один титул — и лишь один из них сможет купить его. Настал последний день их британского вояжа.
Стречи и Кантабуле, отстав от остальных, устроились под деревом.
— Меня не впечатлила здешняя недвижимость — дома какие-то маленькие и старые к тому же.
Стречи согласно кивнула:
— Буду откровенна с вами, мистер Кантабуле, — собственность имеет гораздо меньшее значение, чем сам титул и его атрибуты. Это как в бизнесе, когда большая компания покупает маленькую: материальная сторона дела неважна, покупают имя и нематериальные активы. Разумеется, вы смыслите в этом гораздо больше моего.
Слово «активы» его явно успокоило.
Схожим образом она преподнесла ситуацию и Линкольну Дину с Максвеллом Хоумфортом.
— Строго между нами, — заговорщицки произнесла она. — Я тут уточнила насчет герба лорда Эском, и, хотя некоторые сочтут все эти печати и прочую атрибутику просто декоративными элементами, я считаю, что именно они придают титулу реальность. Как говорится, это его «материальные активы».
Оба кивнули. Слово «активы» и здесь возымело магическую силу. Линкольн, в частности, очень заинтересовался гербом — ему, как вы помните, не терпелось поместить его на этикетки своих винных бутылок.
Мистер и миссис Ниббетт подкараулили Стречи подле своей «тойоты». Их отпускное настроение куда-то подевалось, и посыпавшийся град вопросов заставил Стречи наконец понять, отчего эта милая парочка так интересовалась местными красотами. Передача собственности, заявила миссис Ниббетт, включала обладание определенными правами — лорд Клайв вручил каждому потенциальному покупателю копию документа, в котором обозначались — если древнеанглийский язык мог хоть что-то обозначить — эти самые права.
Стречи быстро заявила:
— Полагаю, вам не следует надеяться на какое-нибудь Эльдорадо. Упомянутые в Клайдовом документе «выкупные земли, общественные земли, пустоши и арендуемые земли» сами по себе мало что стоят. Если ваш супруг станет лордом, то разработка здешних минеральных ресурсов сможет осуществляться только с его согласия — правда, не факт, что они принесут большую прибыль. Всего лишь… всего лишь активы, понимаете?
И вновь волшебное слово сработало безотказно.
Как днем раньше компанию сопровождал Джереми Бэррингтон Дауни, так и сегодня все собрались на парковке Национального треста в ожидании еще двоих: почтенного историка-любителя, специалиста по истории здешнего края Тины Гам и еще одного потенциального лорда по имени Эдгар Деларм. Он появился, когда все остальные уже были в сборе, но раньше Тины. Широко шагая по асфальту парковки, закутанный в широкий черный плащ, призванный защитить его от всех британских погодных катаклизмов, вместе взятых, этот последний злобно взирал на своих конкурентов, точно почуяв в них соперников. Миссис Ниббетт, вновь принявшая свой привычный облик дамы-путешественницы, поинтересовалась у него, не желает ли он, вместо того чтобы шататься по здешним заболоченным низинам, устроить себе экскурсию по аббатству.
— Что это за аббатство, — возмущенно прогудел тот, — если оно позволяет себе устраивать парковку прямо перед своими воротами?
— Просто сюда очень далеко добираться, — возразила было она.
— И лавочку с сувенирами. И кафетерий. Это же святотатство!
Он поплотнее запахнулся в свой плащ, точно в епископскую мантию.
Когда прибыла Тина Гам, и плащ и рот его были плотно запахнуты. Не в силах критиковать твидовую юбку, дождевик и теплую блузу Тины, он шарахнулся от ее бесстыдного белого воротничка, указывавшего на принадлежность к духовенству. Рассказ о старинной эскомской деревне, прекратившей свое существование в семнадцатом веке, но не утратившей своей зловещей загадочности, вызвал у него лишь презрительную усмешку.
— Это дикое, заброшенное, таинственное место, — заявила Тина, — на многие мили от цивилизации. Кому-нибудь нужно в уборную, пока мы не ушли?
Легкий туман окутывал травы болотистой девонширской низины. От окружавших холмов, пригретых полуденным солнцем, шел пар, точно от боков тучного стада. Где-то в ветвях деревьев бранилась сойка. Тина велела американцам пересекать деревянные мостки по одному, а когда все благополучно переправились, сделала жест замолчать — и прислушаться. Все встали, неловко переминаясь на сырой траве, вглядываясь в очертания каменистых холмов, вслушиваясь сперва в бормотанье потока, а по прошествии еще нескольких минут тишины — в чириканье птиц, вспугнутых было их появлением.
Тишину нарушил Деларм:
— Помолимся.
Тина с одобрением посмотрела на него, когда вдруг сообразила, что молитву будет произносить он сам.
— Как вожделенны жилища Твои, Господи сил![6]
Остальные неловко переглядывались, а он продолжал:
— И птичка находит себе жилье, и ласточка гнездо себе, где положить птенцов своих.[7]
Легкий ветерок шевельнул листву, но бородач продолжал басить на всю округу, заставляя смолкать птиц, а свою крошечную «паству» неловко толпиться в молчании. Тина знала этот стих из псалмов, тогда как остальные только гадали, когда же это кончится. Вымученная тишина и отсутствие прочих звуков делали происходящее захватывающим, и в то же время пугающим зрелищем.
Наконец он смолк; повисло тяжелое молчание. Хотя молитва его и придала сырой лощине священный облик, никто не спешил поздравить его с этим достижением. По упругому травяному ковру Деларм решительно направился осматривать свой персональный Эдем. Прочие стали понемногу собираться вокруг Тины Гам. Она улыбнулась:
— Фу-ух, какое облегчение.
Остальные пробормотали слова согласия.
Она начала рассказ:
— На этом самом месте некогда была деревня Эском, основанная в Средние века и окончательно обезлюдевшая в семнадцатом столетии, предположительно по причине эпидемии бубонной чумы.
Миссис Ниббетт поежилась.
— О, не пугайтесь, тут больше не заразно, — поспешила заверить Тина. — Оглянитесь вокруг — видите эти странные холмики, поросшие травой? Это то, что осталось от домов. Подумать только: на этом месте когда-то жили целые семьи. В этой самой лощине небольшая группка людей вела суровую жизнь — кто пахал землю, а кто и воровал…
— Воры? — взвизгнула миссис Ниббетт.
— О да, возможно целая шайка. Кто знает? Может, где-то здесь и припрятан горшок золота. Шутка. — Она рассмеялась. Но семя было заронено.
Стречи устроилась на относительно сухой кочке. Тина Гам удивила ее. Женщина-священник безо всяких усилий освоила ремесло жулика, тогда как ее, Стречи, уже с трудом хватало на то, чтобы играть свою роль. Она продолжала рассказывать басни как ни в чем не бывало; но ведь Тина занимается этим всего полдня, а Стречи — три месяца кряду. Когда рядом был Клайв, это ее забавляло, но чем больше дней они были в разлуке, тем более гнусной и недалекой казалась ей эта затея.
Подставив лицо блеклому солнцу, она слушала рассказ Тины:
— Помните тропу, которая привела нас сюда? Скорее всего, ее некогда проложили гуртовщики; она пролегала по дну лощины вдоль ручья и вела, скорее всего, в Йелвертон. Может быть, несколько веков назад здесь остановились какие-нибудь люди, возможно, семья, — и сочли здешние холмы подходящим местом, чтобы построить небольшую ферму. А может статься, Эском служил им лишь летней стоянкой, где овцы могут получить вдоволь свежей травы и воду из ручья, а еще — эта лощина укрыта от посторонних глаз, так что версия о приюте воровской шайки не совсем, так сказать, беспочвенна.
