— Похоже, он обитает вон там, наверху. Или где-то рядом.
Такси, раскачиваясь то влево, то вправо, начало взбираться по неухоженной дороге и чуть не задело колесами валявшийся на дороге указатель — «Алькона Уэй». Рон отъехал юзом два-три ярда и опять повернул на дорогу, немногим шире колеи. В конце она упиралась в массивные железные ворота с электронным контролем. На них было выбито название: «Вилла „Марианна“», а рядом изображена испанская танцовщица.
Анна с заднего сиденья выбралась из машины, разминая на ходу затекшие ноги, и нажала на кнопку безопасности. Не успела она произнести ни слова, как ворота распахнулись, приоткрыв ведущую направо вымощенную подъездную дорогу. Такси миновало большой бассейн, окруженный старыми шезлонгами, которые явно нуждались в починке. Волнистый навес неуклюже провис и почти не отбрасывал тень на бассейн. А за цветущей бугенвиллеей виднелась широко раскинувшаяся двухэтажная вилла с белыми ставнями. Многие из них были открыты.
Рон молчал, пока они ехали к центральному входу, у которого припарковались несколько очень дорогих автомобилей — «Порше», «Сааб» с откинутым верхом и желтый «Корниш», также с откидной белой крышей, позволявшей разглядеть кремово-белые кожаные сиденья.
— Черт, ну и живут же люди! Вот красотища, вот красотища! — бормотал Рон, переключая управление.
— Могли бы меня здесь подождать, а потом отвезти назад, в аэропорт? — спросила Анна.
— Меня оштрафуют за время простоя.
— Я возьму вину на себя и заплачу штраф. Но, прошу вас, не уезжайте. Мне нужно успеть на самолет.
Анна снова вышла из такси и нажала на кнопку селектора. Никакого отклика. Она выждала минуты две, опять нажала на кнопку и мгновенно отскочила, когда какой-то мужчина открыл дверь. Анна удивилась — перед ней стоял загорелый молодой человек с темными шелковистыми волосами до плеч и в распахнутой до пупка легкой цветастой рубашке.
— Да? — устало отозвался он.
— Я приехала сюда повидаться с Барри Сауфвудом.
Он не стал лишний раз смотреть на нее и направился в большую гостиную.
— Барри! Барри! — выкрикнул он, поднимаясь по широкой мраморной лестнице. — Барри! — Больше она не услышала от него ни слова. Молодой человек взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и скрылся за лестничной площадкой.
Анна встала в центре холла и обернулась, лишь когда до нее донесся звук катящегося инвалидного кресла. Отставной сыщик Барри Сауфвуд остановил заскрипевшее кресло. Он был очень грузен и, наверное, весил вдвое больше нормы, а живот чуть ли не покоился у него на коленях.
— Вы Барри Сауфвуд? — осведомилась она, окинув беглым взглядом его красное лицо и редкие, засаленные на макушке волосы.
Он тоже внимательно посмотрел на нее.
— Я детектив-сержант Анна Трэвис. — Она собиралась открыть свою сумку и показать удостоверение, но инвалид небрежно махнул рукой.
— Бог ты мой. Сколько же вам лет?
— Мне двадцать шесть.
— Двадцать шесть — и уже детектив-сержант! Ну и хреновина! В мое время нас всех мариновали и не повышали в чинах по десять лет. А тут приходят из университета разные бумагомараки, ни черта не умеют и, пожалуйста, — путь открыт. Толкают наверх этих желторотых, нет чтобы им послужить на одном месте и разобраться, что к чему.
— Мы можем где-нибудь поговорить? — прервала его Анна, ощутив, как сжались ее челюсти.
Сауфвуд покачал головой, капли пота текли по его щекам, словно он только что принял душ.
— Потратили зря гребаное время, а затем прислали ко мне глупую девчонку! Вот сукины дети, никакого уважения к чужому опыту. А вы заткнитесь и передайте им, что мне нужен нормальный коп.
— Мистер Сауфвуд, я проделала долгий путь, чтобы встретиться и побеседовать с вами. Я работаю в отделе расследования убийств, и вы сказали, что у вас есть информация, способная нам помочь.
— Убирайтесь отсюда, а они пусть усрутся.
Анна подошла к нему поближе и почувствовала запах алкоголя.
— Мойра Седли просила передать вам привет. Она очень тепло о вас отзывалась, — солгала она.
— Кто-кто?
— Мойра Седли. Она служила в полиции нравов вместе с вами. Неужели не помните? Блондинка.
— А, да, с большими сиськами. Дерьмо.
Где-то наверху раздался стон, потом пронзительный вопль, и за ним снова последовал стон. Сауфвуд засопел и начал разворачивать кресло.
— Не обращайте внимания. Проходите. — Его кресло скрылось за двойными дверями в конце холла.
Анна догадалась, что стонала и плакала какая-то девушка, а когда вошла в массивную гостиную, эти звуки сменились визгливым смехом у нее за спиной.
Сауфвуд налил себе скотч.
— Я привык смотреть на море, пока эти свиньи не понастроили здесь свои дома. Не желаете? — Он указал на бутыль виски.
— Нет, спасибо. Но я не отказалась бы от стакана воды.
— Угощайтесь. — Сауфвуд открыл бутылку содовой и плеснул немного воды в стакан с недопитым скотчем. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Анна. Анна Трэвис.
— Ваше здоровье. — Он допил виски и громко крякнул. Кресло с жужжанием подкатило к открытому окну.
— Я тороплюсь на самолет, — пояснила она, двинувшись вслед за ним. Огромные окна от пола до потолка выходили на террасу. — В три часа я должна быть в аэропорту. — К счастью, из окна подул слабый ветерок.
Сауфвуд поглядел на пустой бассейн.
— А мне заплатят?
— Боюсь, что нет, — деловито откликнулась она и пригубила воды.
Сауфвуд открыл «бардачок» у ручки кресла, достал оттуда пачку сигарет, отдышался и закурил. После первой затяжки его лицо покраснело еще сильнее.
— Вы сказали, что располагаете информацией, — повторила она.
— Возможно. Садитесь.
Анна устроилась на большом мягком диване с бледно-розовой обивкой и свисающей золоченой бахромой. Она отвернулась от пепельницы с горой окурков, стоявшей на кофейном столике. Сауфвуд попытался стряхнуть в нее пепел, но промахнулся.
— Кто у вас ведет расследование? — пропыхтел он.
— Суперинтендант Джеймс Лангтон, а главный суперинтендант отделения — Эрик Томпсон. Наша начальница Джейн… — Но он нетерпеливо взмахнул рукой.
— Ладно, ладно… Никогда о них не слышал. Сколько сейчас развелось чертовых баб-начальниц. Знаю, знаю, боссы должны продвигать этих фригидок, а не то схлопочут за дискриминацию. Но какой от них толк? Ни разу не видел ни одной знающей, что нужно делать.
— А как вы услышали о расследовании?
Он отпил несколько глотков, обхватив стакан пухлыми пальцами, пожелтевшими от никотина.
— Я был у зубного врача, и кто-то оставил в приемной английские газеты. Обычно я ими не интересуюсь — с глаз долой, из сердца вон. Но там говорилось, что у вас появился новый Потрошитель.
— Да уж, СМИ предположили…
— СМИ предположили… — передразнил ее он.
— Если у вас есть информация и мы смогли бы ее обсудить, я была бы вам чрезвычайно признательна… — Анна выпрямилась, когда он наклонился и обратился к ней.
— И вы сказали, никакого вознаграждения? За семь-то жертв? Правда, за старую слизь я и пенни не дал бы, но последняя девочка — просто лакомый кусочек.
— Мы ничего не платим.
— А разве семья не отблагодарит за услугу?
Анна аккуратно поставила стакан на столик.
— Нет. Разве вы меня не слышали? Мне нужно успеть в аэропорт к трем часам, и времени у меня в обрез. Пожалуйста, если у вас есть информация…
Из окна донеслись раскаты смеха, голоса и громкая музыка. Сауфвуд быстро сманеврировал в кресле и отъехал к окну.
Анна разочарованно вздохнула, встала и, подойдя к нему, выглянула в окно. Увиденное привело ее в ужас, и она застыла с широко открытым ртом.
Оператор снимал раздетую догола молоденькую блондинку, которая лежала в шезлонге, расставив ноги. Обнаженный мужчина уткнулся губами в ее влагалище. Другой голый мужчина мастурбировал перед ее лицом, а третий целовал ей соски и мял грудь. «Режиссер» стоял рядом, покрикивал на «артистов» и давал указания.
Несмотря на протесты Сауфвуда, Анна захлопнула окна и опустила шторы.
— Я приехала сюда по делу и не намерена тратить время зря. Если у вас есть какая-то информация, лучше поделитесь со мной.
Сауфвуд со скрипом откатился от окна.
— Гляжу я на тебя и вижу — никто тебя еще толком не трахал. Эх ты, тугожопая маленькая стерва.
— А я гляжу на вас и вижу, что вы не жилец на этом свете.
Сауфвуд разинул рот.
— Что?
Анна раскраснелась от гнева. Она приблизилась и обеими руками вцепилась в инвалидное кресло.
— Да вы только посмотрите на себя, — с презрением заявила она. — Вы служили в полиции, были агентом. А теперь? До чего же вы опустились! Отставной коп из полиции нравов сдает свой запущенный особняк для съемок порнофильмов. Держу пари, что эта девушка — несовершеннолетняя. И я могу донести на вас в испанскую полицию нравов, слышали, вы, гнусный ублюдок?
