– Уже поздно. Прекрасные губки исчезли – и все по твоей вине. Теперь у меня не будет никакого сувенира от первого знакомства с величайшим детищем гения – американской мойкой. Это был тот звездный час, воспоминания о котором должны передаваться из поколения в поколение, а ты превратила величайшее событие в горстку праха.
– И спасла тебя от превращения в обмылок, – проворчала Анна; потоки мыльной пены снаружи окутали машину, как густой белый снег.
– Я ничего не вижу! О боги, я ослеп! – завывал Чиун, вертясь из стороны в сторону. Но тщетно – было похоже, что они попали в снежный буран.
В следующую секунду на машину обрушился новый эшелон красно-синих щеток, вследствие чего Чиун тут же успокоился. Стекло со стороны Анны стало таким прозрачным, что, казалось, его попросту нет, и Анна успела заметить на стене мойки начертанные красной краской огромные буквы. Букв было две – “С” и “Р”; располагались они как-то странно, вертикально, так что изгиб “Р” смотрел прямо в пол.
– Что, интересно, означает это “СР”? – вслух произнесла Анна.
– Советская разведка, – буркнул Чиун, не поворачиваясь.
– Ничего смешного, – приглядевшись пристальнее, Анна заметила, что средняя часть “С” заходит на выложенный белой плиткой потолок помещения.
– СР! – внезапно крикнула она, опустив окно. Высунув голову, Анна посмотрела на потолок... И прежде чем конвейер проволок машину дальше, она – хотя вряд ли могла бы утверждать наверняка – увидела еще две буквы “С”, нанесенные красной краской на напоминавшее белый кафель покрытие.
Анна Чутесова почувствовала, как кровь застыла у нее в жилах. Словно испуганный ребенок, она вцепилась в сиденье, глядя перед собой остановившимся взглядом голубых глаз.
– А-аа!
Что-то черное, мелькнувшее перед ней, казалось, вот-вот вцепится ей в волосы... Но тут она поняла, что над машиной свесилась механическая рука с феном. Поток горячего воздуха сдувал фонтанчиками воду с крыши, с капота, с ветрового стекла.
Струи воды оставляли на стекле следы, напомнившие Анне отпечатки шин на асфальте – отпечатки, которые привели их на мойку, еще недавно бывшую – теперь Анна была уверена в этом – частью того самого корабля, который она безуспешно разыскивала.
Наконец на машину, словно стая гигантских медуз, обрушились поролоновые губки, впитывая остатки воды; два вертящихся волосяных круга навели глянец на хром, металл и стекло, и все было кончено.
– Ну вот, – обреченно произнес Чиун.
– Что еще случилось?!
– Случилось то, что все кончилось.
– Слава Богу, – зябко повела плечами Анна. – А то я уже начала бояться, что мы никогда отсюда не выедем.
– Дорожная болезнь, – изрек Чиун, надув губы. – Типично американский недуг. Опусти голову между коленей и пробудь несколько минут в таком положении – и она растает, как облако в летний день.
– Не стану я делать ничего такого.
– Ну и не делай, – равнодушно огрызнулся Чиун.
Когда машина наконец выехала из темного рукава мойки, при виде голубого неба у Анны вырвался невольный вздох облегчения.
И тут слева, у выхода, она увидела небольшую будку.
Низенькую, со стеклянными стенами и, в отличие от сверкающей чистоты самой мойки, довольно грязную. За мутным стеклом она заметила нагнувшуюся над пультом с переключателями человеческую фигуру. Высунувшись из окна, Анна заорала:
– Убийца! Где экипаж? Ты зарезал их или выбросил в космос?
– Пожалуйста, – отозвалась будка жестяным голосом, – оставайтесь в машине. Процесс мойки еще не закончен.
И тут Анна заметила алюминиевый шар, висевший, словно небольшое солнце, над крышей будки. Нижнее полушарие его сдвинулось, и из него высунулась направленная в сторону их машины блюдцеобразная антенна, окаймленная похожими на зубы фокусирующими элементами.
Полковнику Анне Чутесовой не понадобилось много времени, чтобы понять, что она смотрит на самое смертоносное оружие, когда-либо выходившее из советских арсеналов, – стерилизующий спутник “Дамоклов меч”.
– Чиун, ходу! – взвизгнула она.
Но Мастер Синанджу, застывший на сиденье рядом с ней, даже не пошевелился. Он сидел, привалившись к спинке и понурив голову. При взгляде на него Анне неожиданно показалось, что на его висках внезапно потемнели седые пряди. Но ту же поняла, что это иллюзия – наоборот, стало бледным его лицо. Невиданно бледным. Смертельно бледным.
– Ах, черт! – Анна протиснулась на водительское сиденье.
Отодвинув безжизненное тело Чиуна, она надавила на газ. Взревев, машина понеслась прочь от бесплатной мойки машин под названием “Юрий Гагарин”, сопровождаемая напутствием металлического голоса из будки:
– Удачного дня...
Герметически закупоренные контейнеры были доставлены с полосы номер тринадцать аэропорта имени Кеннеди в принадлежавшую вооруженным силам лабораторию по изучению иностранных технологий, известную больше под аббревиатурой ФОРТЕК. Освободив контейнеры от их содержимого – странных упругих кубиков бело-голубого цвета, – ученые ФОРТЕКа поместили их в биоавтоклавы и были готовы приступить к изучению.
Начальник лаборатории уже приготовился натянуть на руки резиновые перчатки, когда в дверь блока биоисследований неожиданно ворвался субъект в сером костюме-тройке, размахивая пачкой сложенных вдвое бумажных листков.
– Что этот тип здесь делает?! – загремел начальник. Мысль о том, что нарушена тройная биологическая защита – непременное условие всех экспериментов ФОРТЕКа, – привела его в состояние мгновенного бешенства.
– Я не имел права остановить его, сэр, – бормотал, оправдываясь, охранник. – У него чрезвычайные полномочия.
– Какие полномочия, черт возьми?!
Человек в костюме предъявил бляху.
– Отдел внешних связей Верховного суда. Я, знаете ли, имею виды на эти кубики.
– Виды!? Здесь военная лаборатория, секретная, к вашему сведению. Мы находимся в режиме карантина.
– До завершения юридических формальностей всякие эксперименты над этими образцами запрещены, – веско произнес субъект в тройке.
– Запрещены? Кем это, интересно?
– Ну вот, например, запрос от Агентства по развитию оборонных проектов, – тип в тройке вывалил на стол пачку листов, – вот – от Управления здравоохранения и социальной службы, этот – от Национального бюро стандартов, этот – из Центра по контролю над заражениями, еще один – от “Сьерра-клаб”... ну, и еще пара десятков. – Он бросил на стол оставшиеся листы.
– Вы что, не понимаете, что к нам, возможно, в первый раз попали продукты деятельности внеземного разума? И что к тому времени, пока все ваши судебные дрязги закончатся, материал потеряет научный интерес? Если это представляет собой угрозу безопасности страны, из-за вас мы не сможем устранить ее, понимаете? Да вы вообще способны что-либо понять?
– Я понимаю, в чем моя задача, – ответствовал субъект в сером. – Больше мне не платят ни за что.
С этими словами он покинул лабораторию.
* * *
Президент Соединенных Штатов с утра находился в удрученном настроении. Поисковые отряды ВВС, Национальной гвардии и береговой охраны были отозваны. Никаких следов пропавшего русского “челнока” не удалось обнаружить в радиусе тридцати миль от предполагаемого места исчезновения. Все сводки, полученные за последние сутки, сходились на одном – “Юрий Гагарин” не поддается обнаружению.
– “Не поддается”, – проворчал президент: – Просто не умеете искать. Вот в чем дело. И нечего тут...
– Существует еще одна возможность, господин президент, – подал голос министр обороны, который хорошо понимал, как отразятся непосредственно на нем все промахи подчиненных ему ведомств и подразделений.
– Какая же? – устало спросил президент. Разговор происходил у знакомого всему миру письменного стола в Овальном кабинете Белого дома.
– Русский “шаттл” мог намеренно исчезнуть с экранов наших радаров. Возможно, он снизился и над самой поверхностью моря через Европу вернулся к своим.
– Тогда почему Советы до сих пор визжат, что мы удерживаем их корабль?
– Возможно, “Юрию Гагарину” не удалось добраться домой.
– А тот тип, который, как утверждают, забрался на борт в аэропорту Кеннеди? Слышно что-нибудь о нем?
– Сведения, полученные нами, оказались весьма краткими. По сообщениям ЦРУ, сотрудники ФБР обнаружили недалеко от аэропорта брошенный фургон с номерами штата Миссури. Фургон принадлежит фермеру, который заявил об угоне несколько дней назад. Есть версия, что фургон угнал находящийся в федеральном розыске преступник по имени Эрл Армалайд, обвиняемый в уклонении от уплаты налогов, сопротивлении при аресте и убийстве нескольких сотрудников налоговой службы.
– Ого!
– Чрезвычайно опасный тип, сэр, – подтвердил министр обороны. – Осаду его дома транслировали даже по телевидению.
