Дэниел остановился. Почему ему в голову пришло именно это сравнение?
Он не мог этого сказать, но оно было точным. Тут есть какая-то угроза. Дэниел это чувствовал. И тревога не пройдет до тех пор, пока он не вышвырнет гнусную куклу из комнаты сына, из своего дома.
Домыв посуду, Марго присоединилась к мужу в гостиной. Подсев к нему на диван, она уютно прижалась к его плечу и взяла газету, однако между ними оставалась напряженность, и хотя оба предпринимали усилия, им так и не удалось вернуть расслабленную и счастливую атмосферу ужина.
Кукла.
Тень в переулке.
Происходит что-то неладное, но Дэниел никак не мог сообразить, в чем дело. Казалось, у него на кончике языка повисло слово, которое он не мог выговорить. Его не покидало ощущение, что подсознательно он понимает происходящее, что где-то у него внутри есть ключ, способный отомкнуть эту головоломку, но он никак не мог его найти.
Они с Марго отправились в спальню в одиннадцать, занялись любовью, буднично, без лишней страсти, после чего автоматически расползлись в противоположные концы кровати.
Дэниел не мог заснуть еще долго после того, как Марго заснула, как таймер отключил телевизор. Он лежал в безмолвной темноте, уставившись в потолок.
В безмолвной ли?
Нет, не совсем. Едва уловимый шелест движения донесся из коридора.
Из комнаты Тони.
В обычной обстановке Дэниел ничего не услышал бы – такими тихими были звуки, однако в полной тишине слабый свист прозвучал отчетливо. Незначительное увеличение и уменьшение громкости указывало на перемещения источника. Дэниел внимательно вслушался. Эти звуки он уже слышал, давным-давно…
В Доме.
…и какими бы тихими они ни были, его охватила дрожь. Дэниел не мог точно определить, что это такое, но он не сомневался, что в прошлом уже сталкивался с чем-то подобным, и это его пугало. Закрыв глаза, он сосредоточенно вслушался. Звуки затихли, удаляясь от двери в спальню, затем вернулись, снова становясь громче.
Это были… шаги куклы, которая расхаживала по коридору, выслеживая мальчиков, осмелившихся покинуть свои комнаты.
Во имя всего святого, откуда у него возникла такая мысль?
Дэниел не мог ответить, но у него в мыслях возник соответствующий образ, который прочно обосновался там, категорически отказываясь уходить. Первым его побуждением было немедленно вывести Тони и Марго из дома. Возможно, они в опасности. Однако Дэниел не мог действовать, повинуясь этому порыву. Как ни тревожился он за судьбу близких, он был просто парализован страхом, боялся встать с кровати, боялся разбудить Марго, боялся просто пошевелиться.
«Кукла не сделает Тони ничего плохого, – заверял он себя. – Ведь он сам ее смастерил».
Марго ее также не интересует.
Кукла пришла за ним.
Как это было…
В Доме.
Дэниел слышал, как маленькая фигурка расхаживала по коридору, шаркая ногами из свернутых трубок из-под туалетной бумаги.
Он слышал ее дыхание, мысленно моля о том, чтобы она не остановилась перед дверью спальни, моля о том, чтобы Марго заперла дверь на замок.
Дэниел дождался, когда Марго и Тони уйдут.
После чего обыскал комнату сына.
Он сам не мог сказать, что надеялся найти. Наверное, какой-то ключ. Который разбудил бы его память, подсказав, в чем дело.
Что-нибудь.
Но он нашел только саму куклу, в шкафу с одеждой, в полиэтиленовом пакете из магазина, лежащем в беспорядочной куче старых кроссовок. Не было ни каких-либо записок, ни дневника – ничего, что указывало бы на то, почему сын мастерил эту отталкивающую фигурку, вообще ничего, имеющего к ней хотя бы отдаленное отношение. Дэниел нашел только одежду Тони, его книги, игрушки и видеофильмы. Коллекцию камней, коллекцию насекомых и стопку старых тетрадей.
А также куклу.
Достав пакет из шкафа, Дэниел положил его на кровать и вынул из него практически полностью готовую фигурку. Он осторожно взял ее в руки.
Кукла вызвала у него такое же отвращение, как и прежде, и снова она показалась ему знакомой. Дэниел вспомнил звуки, доносившиеся ночью из коридора, вспомнил свою уверенность в том, что это кукла расхаживает по дому, подкарауливая его, Дэниела, и хотя сейчас был день и с улицы доносился шум, а в гостиной работал телевизор, он отчетливо почувствовал, что находится дома совсем один, вместе с этой зловещей фигуркой.
Ее лицо, составленное из журнальных фотографий, застыло неподвижно, но выражение его изменилось по сравнению со вчерашним днем, стало более жестоким, враждебным, глаза прищурились, зубы оскалились. Быть может, Дэниел плохо его запомнил, но все же он готов был поклясться, что вчера глаза были широко раскрыты, а губы сомкнуты.
Возможно, Тони после скандала подправил ей лицо.
Было глупо думать, что кукла способна передвигаться и уж тем более ожить – ее приклеенные изолентой и скрепками конечности безжизненно болтались, – однако у Дэниела сложилось впечатление, что кукла ведет с ним игру и только притворяется неживой.
Это было нелепо.
Ну конечно же. Все это просто нелепо. И в первую очередь нелепо то, что он тайком обыскивает комнату сына. Однако Дэниел не испытывал стыда, и как бы он ни старался умом прогнать эти чувства, они никуда не уходили.
Дэниел снова посмотрел на куклу, и внезапно ему стало страшно. Что будет, когда Тони закончит свой «проект», когда кукла будет полностью готова?
Он этого не знал и не собирался узнавать.
Зато знал, как ему нужно поступить.
Запихнув куклу обратно в пакет, Дэниел вынес ее на улицу. Бросив ее на землю перед крыльцом, сходил в гараж и выкатил оттуда мангал. Открыв крышку, поднял пакет с земли и бесцеремонно швырнул его в угли.
Вернувшись в гараж, Дэниел взял жидкость для розжига и спички. Он понимал, что идет на крайние меры, однако у него не было уверенности, что если он просто разорвет куклу и выбросит ее в мусорный бак, она не вернется, не притащит свои части через забор к нему в спальню. Рисковать этим было нельзя.
Дэниел видел «Сумеречную зону» Телли Саваласа[13]. Он знал, как все это работает.
Его чувства не подчинялись рациональному объяснению – об этом красноречиво свидетельствовал тот факт, что в качестве оправданий собственных действий он ссылается на телевизионный сериал, – но когда он обильно смочил куклу жидкостью для розжига и поднес к ней горящую спичку, то ощутил необычайный восторг. Он смотрел на то, как занялось пламенем лицо, как почернели и съежились трубки из-под туалетной бумаги, как вспыхнул и начал плавиться пластмассовый стаканчик, и впервые с тех пор, как увидел сына с куклой, облегченно вздохнул.
Когда Тони вернется домой, надо будет сказать ему, что он избавился от куклы, и запретить ему впредь мастерить новые. Это надо было сделать еще вчера вечером. Наверное, Марго сочтет это неправильным, но он по-прежнему отец Тони, и если тот собирается настоять на своем, добиваясь чего-то непонятного и якобы нелепого, он станет далеко не первым отцом, идущим на такое.
Все части куклы полностью сгорели, но Дэниел на всякий случай включил шланг и обильно полил их, после чего сходил в гараж и принес лопату. Достав пепел из мангала, ссыпал его в пакет, потом выбросил в мусорный бак в переулке. Примяв пакет ногой, Дэниел завалил его мусором из соседнего бака и снова закрыл крышку. И снова он поймал себя на том, что озирается по сторонам, ища в переулке маленькую тень, которую уже видел прежде.
Ничего.
Дэниел поспешил обратно во двор.
Связано ли это как-нибудь между собой? Кукла и тень? Необъяснимое чувство страха и беспокойства? Дэниела не покидало ощущение, что все это взаимосвязано, но он не мог себе представить, каким именно образом, и не понимал смысл всего этого.
Дэниел закатил мангал и отнес лопату обратно в гараж, затем вернулся в дом и тщательно вымыл руки, после чего достал из холодильника банку диетической кока-колы. Уходя из дома, он оставил включенным телевизор в гостиной, и, по случайному совпадению, сейчас как раз шла «Сумеречная зона». Тот самый эпизод, в котором девочка исчезает в стене собственного дома. Дэниел всегда считал, что именно он вдохновил создателей «Полтергейста». Когда Дэниел в пятнадцатый раз смотрел этот эпизод, у него в голове снова зазвонили тревожные колокольчики. Здесь явно была какая-то связь, которую он должен был заметить, но пока что никак не замечал.
Уставившись в экран телевизора, Дэниел смотрел, как мать и отец сидят на корточках перед стеной и зовут свою дочь, и внезапно его осенило.
Дом.
Вот оно. Дом. Дом, в котором он родился и прожил первые одиннадцать лет жизни. Дэниел почти ничего не помнил об этом Доме – лишь обрывочные образы, отдельные события, но ничего такого, что говорило бы о девочке, потерявшейся в стенах.
