челюсть.
Эдди сдавленно взвыл, закрыл глаза и рухнул наземь, свернувшись калачиком.
Я смотрела на него в ужасе.
– Эдди? Эдди?
Он не двигался.
– По-моему, тебе надо в больницу, – сказала я, стоя на коленях рядом с Эдди, который сидел, массируя рукой челюсть.
– Она не сломана, – возразил он. – Кажется, я в порядке.
– Все равно нужно показаться врачу, – настаивала я. – Помнишь, по телику постоянно говорят о внутренних кровотечениях?
– Да все нормально, только болит, – раздраженно заявил Эдди. Я хотела помочь ему, но он отмахнулся и встал сам, продолжая массировать челюсть. – Видишь? Никаких проблем. Ты только домой меня отвези. Я оклемаюсь.
Отправив Эдди в нокдаун, Райли тут же улизнул. Метнулся в тень у стены дома и был таков. Когда Эдди открыл глаза и сел, Дэнни ушел домой, пока его родители не заподозрили неладное.
– Уверен, что можешь идти? – спросила я, придерживая его под руку.
Он кивнул.
– Да. Но как тебе Райли? Он что, совсем охренел?
– А по-моему, все вы хороши. Кто чуть не отлупил Дэнни?
– Но я же не кидался как бешеный, – оправдывался Эдди, потирая челюсть. – А Райли мне и шанса не дал.
– Вы с ним раньше дрались? Зуб друг на друга не держите?
– Не-а. Ну, не то чтобы мы были не разлей вода, сама понимаешь. Просто у нас оказались общие уроки [5], ну, и тусили иногда вместе. – Он тяжело вздохнул. – Но этот громила точно поехавший. Натуральный псих.
Поддерживая Эдди под руку, я повела его к машине. Он пошатывался, и я заметила, что его челюсть начала опухать.
Он со стоном опустился на пассажирское сиденье. Взглянул на меня, держась за живот.
– А желудок бывает сломан?
– Отбить можно, – буркнула я. – Могу отвезти тебя в больницу. Мне не трудно.
Вместо ответа он захлопнул дверцу машины. Вся дрожа, я села за руль. Сердце трепетало в груди, как бабочка. Я хотела повернуть ключ в зажигании, но Эдди схватил меня за руку.
– Давай просто посидим и поговорим пару минут.
– Хорошо. – Откинувшись назад, я уставилась в лиловую темноту. Ни одной звезды. Свет на крыльце у Дэнни погас, в окне гостиной – тоже.
– Значит, так… Портфель пропал за несколько часов до того, как мы с тобой поехали его выкапывать, – проговорил Эдди. – Когда Райли приходил в семь, денег уже не было.
Я кивнула.
– Сомневаюсь, что его взял Дэнни. Видал, какое лицо у него было? Это не притворство.
– Тогда кто? – Голос Эдди звучал напряженно, наверное, из-за распухшей челюсти. – Кто-то из девочек? Или кто-то еще?
Я повернулась к нему.
– Хочешь сказать…
– Может, в ту ночь кто-то следил за нами, ну, когда мы закапывали деньги? Возможно, кто-то видел нас, а потом вернулся за портфелем?
– У меня было странное ощущение, – призналась я, – будто за нами наблюдают. Но я никого не видела.
Эдди задумчиво уставился в окно. К этому времени дома вокруг погрузились в темноту. Уже почти полночь. Придется как-то прошмыгнуть домой. И хорошо бы улечься, не разбудив Софи.
Внезапно Эдди подался вперед, вытаращив глаза.
– Эврика! – Он схватил меня за руку. – Камеры слежения!
Я уставилась на него.
– Чего-чего?
– Мак установил камеры, помнишь? Чтобы дохлых псов по ночам не подбрасывали. Может, одна из камер…
– Покажет нам, кто стащил портфель! – закончила я. – Да! Может, одна из них была направлена в нужную сторону, и мы узнаем, кто это был.
Эдди посмотрел мне в глаза.
– Думаю, можно проверить записи завтра после уроков. Мак как раз говорил, что ему нужно отлучиться на пару дней.
– Договорились.
Я завела мотор и поехала к дому Эдди.
* * *
Когда я вошла в спальню, Софи села на постели.
– Эмми, что случилось? – Она потерла глаза, ее короткие темные волосы прилипли к щеке. Она убрала их рукой.
Я вздохнула. Проснулась все-таки…
– Я тебя разбудила?
Она покачала головой.
– Я не могла уснуть. Тебя дожидалась.
Я стряхнула с ног кроссовки и быстро переоделась в шелковую голубую ночнушку, которую утром повесила на комод. На меня вдруг нахлынула такая усталость, что я плюхнулась на край кровати. Зевнула, чувствуя, как слипаются глаза.
А вот у Софи, похоже, была натуральная бессонница.
– Так где ты была?
– С Эдди, – ответила я.
– Нет, честно, – допытывалась она. – Ты никогда не загуливаешься до часу, если завтра в школу. Где ты была?
– Не твоя забота, мамочка, – окрысилась я.
Она отдернулась. Я поняла, что обидела ее.
– Эмми, я же твоя сестра. Почему ты ничего мне не скажешь? Я тебе враг, что ли?
Я чувствовала сокрушительную усталость, но не только. Мне вдруг захотелось рассказать кому-то, что происходит. Например, Софи. Не только чтобы облегчить душу, но и чтобы она так не переживала.
Конечно, я была перед ней виновата. Достаточно сильно угнетало, что она обижается, думая, будто мне на нее плевать. Но почему-то я ничего не делала, чтобы это исправить.
Теперь, измученная усталостью и страхом, не имея понятия, как быть дальше, я решилась рассказать ей все. Я подошла к ее кровати, присела рядом и шепотом, глядя себе под ноги, начала историю.
После этого я уже не могла остановиться. Я снова поведала Софи о нашей ночевке в лесу Фиар-Стрит – почему-то мне захотелось рассказать все с самого начала. Потом я раскрыла сестре то, что утаила в первый раз. Как мы нашли в дупле портфель, а он оказался набит деньгами.
– О боже. О боже. – Софи могла только качать головой. – Ты не выдумываешь?
– Чистая правда, – сказала я. – Звучит бредово, я знаю, но…
– Эмми, что вы сделали с деньгами? – перебила она. – Вы же не присвоили их, я надеюсь?
– Да, – прошептала я. – Мы вместе так решили. Там… Софи, там было столько денег… Хватило бы, чтобы навсегда изменить нашу жизнь. Мы присвоили их.
На ее лице отразилось замешательство.
– Но… что вы с ними сделали?
Я рассказала ей остальное. Как мы закопали деньги на кладбище домашних животных. Как я испугалась, что грабитель выследит нас, ведь Эдди вырезал наши имена на дереве. Как деньги пропали и кто-то выкопал портфель.
– Я… я так боюсь, Софи, – пробормотала я. – Сперва было так захватывающе и здорово думать о том, на что можно потратить эти тысячи долларов. Но теперь… это какой-то кошмар, только наяву.
Я сделала глубокий вдох. Сердце колотилось. Излив душу, я ощутила скорее усталость, нежели облегчение. В глазах Софи блестели слезы.
Она подалась вперед и обняла меня.
– Эмми… ты вся дрожишь, – прошептала она, прижимая меня
