На этот раз он выдержит. Его отправляют туда не для того, чтобы унижать.
— Будешь действовать в два этапа. Так же, как мы в Норвегии из Осло-Фенгсель завоевали тюрьму за тюрьмой. Или из Риихимяки, которая стала нашей первой тюрьмой в Финляндии. — Второй зам нагнулся к Хоффманну: — Ты выдавишь дилеров, которые уже работают в тюрьме. Потом мы начнем по своим каналам доставлять продукцию. Сначала — оставшиеся семьдесят восемь кило, которые Генрик только что одобрил. Они помогут сбить цену. Все, кто сидит, запомнят: у нас товар есть всегда. Амфетамин по пятьдесят крон за грамм вместо трехсот. Пока не охватим всех. Тогда мы поднимем цену. Черт, можно продавать еще дороже. Продолжайте покупать. Мы взвинтим цену до пятисот, даже до шестисот крон за грамм. Или больше не сможете колоться.
Хоффманн словно снова вернулся в тесную камеру Эстерокера. Там правили наркотики. Там правил тот, у кого были наркотики. Амфетамин. Героин. Даже буханка скугахольмского хлеба[22] на ведро гнилых яблок, добавить воды, настаивать три недели в санитарном шкафу, — в день, когда все это превращалось в двенадцатипроцентную брагу, владелец ведра обретал могущество.
— Чтобы справиться с действующими дилерами, мне нужно три дня. В это время я не хочу ни с кем контактировать. Я сам заберу достаточное количество наркотиков.
— Три дня.
— Начиная с четвертого мне понадобится килограмм амфетамина в неделю, доставка — по каналам «Войтека». Мое дело — проследить, чтобы этот килограмм разошелся по покупателям. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь припрятывал порошок или устраивал запасы: обойдемся без конкурентов.
Фойе гостиницы — странное место.
Никто не подслушивает. Никто не изъявляет намерения постоять рядом.
За два соседних столика, которые все это время пустовали, начали вдруг усаживаться японские туристы, терпеливо ожидающие, когда можно будет заселиться в забронированные, но пока не приготовленные номера.
Второй зам понизил голос:
— Как ты пронесешь товар?
— Это мое дело.
— Я хочу знать, как ты все устроишь.
— Так же, как устраивал в Эстерокере десять лет назад. Как делал еще несколько раз в других тюрьмах.
— Как?
— При всем уважении — но вы же знаете, я это умею. Я беру на себя ответственность, этого достаточно.
— Хоффманн, как?
Хоффманн улыбнулся, почувствовав неестественность своей улыбки — первой со вчерашнего вечера.
— С помощью тюльпанов и стихов.
* * *
Дверь, что ли, приоткрыта?
В коридоре послышались отчетливые шаги, кто-то торопливо приближался.
Не хочется, чтобы к нему сейчас заходили. Эти минуты он ни с кем не станет делить.
Вильсон встал со стула и подергал дверную ручку — не открывается. Заперто. Ему померещилось. Шаркающих шагов, которые становились все отчетливее, не было; просто нервы разыгрались, он разволновался сильнее, чем думал.
Две встречи за несколько часов.
Более долгая, в «пятерке», где Паула изложил свою версию убийства на Вестманнагатан и доложил о встрече в Варшаве; и еще одна, значительно короче, в «четверке», во время которой окровавленная рубашка в пластиковом пакете перешла из рук в руки.
Вильсон уперся взглядом в запертый шкаф у противоположной стены, возле двери.
Оно лежало там. Обмундирование убийцы.
Нельзя его там больше держать.
Вильсон снова сел за стол. Шагов в коридоре больше не было слышно, затихли они и в его голове. Он посмотрел на экран компьютера.
Имя: Пит Хоффманн. Личный номер:
721018–0010. Результатов: 75
Важнейший инструмент, при помощи которого Вильсон девять лет создавал самого лучшего агента под прикрытием из всех, о ком ему доводилось слышать.
ASPEN, список преступников, находящихся в оперативной разработке.
Вильсон начал сразу, как только Пит отсидел свое в Эстерокере, его первый день на свободе стал первым днем завербованного агента. Эрик лично встретил Пита у ворот тюрьмы, отвез его в Стокгольм (за пять миль) в своей машине, а когда наконец отпустил, то поехал прямиком в участок и сделал первую запись в ASPEN. С того самого дня любой полицейский, введя пароль и войдя в систему, мог получить информацию о некоем Пите Хоффманне. Краткое, но четкое описание того, как подозреваемый после оглашения приговора, едва войдя на территорию Эстерокерской тюрьмы, был встречен двумя ранее судимыми известными преступниками, связь которых с югославской мафией доказана.
Целый год Вильсон с успехом создавал Хоффманна, делая его все более опасным, — «замечен возле здания, когда там проводился обыск, причина — предполагаемая торговля оружием», жестоким — «замечен за пятнадцать минут до убийства в Эстлинге в обществе подозреваемого, Марковича» — и наглым. Вильсон менял формулировки и степень дезинформации и с каждым новым «замечен» раздувал миф о могучей силе Пита Хоффманна, пока тот, благодаря компьютерной базе данных, не сделался одним из самых опасных преступников Швеции.
Вильсон снова прислушался. Опять шаги в коридоре. Звук отчетливее, громче, вот прошагали мимо двери, потом звук стал медленно затихать.
Вильсон чуть повернул монитор кверху.
В РОЗЫСКЕ
Через две недели Пит надолго сядет в тюрьму, а потом приобретет влияние, достаточное, чтобы контролировать продажу наркотиков, что обеспечит уважение со стороны других заключенных.
ОПАСЕН
Поэтому на этот раз Вильсон писал большими буквами.
ВООРУЖЕН
Когда кто-нибудь из коллег вздумает проверить Пита Хоффманна по этой базе, его или ее перенаправят на эту страницу, а там их уже дожидается особый код, который присваивают лишь очень немногим преступникам:
В РОЗЫСКЕ ОПАСЕН ВООРУЖЕН
Любой патрульный, любой, кто имеет доступ к истине в последней инстанции — полицейской базе данных, — заговорит о Хоффманне как об особо опасном преступнике. Эта слава сядет вместе с ним в автобус, который перевезет осужденного из камеры предварительного заключения в тюрьму.
* * *
Он прижимал к уху мобильный телефон. Пошла, если верить электронному голосу из трубки, десятая секунда после половины первого, когда темная квартирная дверь с надписью «Хольм» на почтовом ящике открылась изнутри. Пит вошел в квартиру на третьем этаже; все затянуто полиэтиленом, паркет под ногами странно пружинит — наверное, его в свое время залило.
«Двойка».
Хёгалидсгатан, тридцать восемь и Хеленеборгсгатан, девять.
Вильсон, как обычно, угощал растворимым кофе, Хоффманн, как обычно, не стал его пить. Мягкий диван в комнате, где хозяева, вероятно, смотрели телевизор. Прозрачный пластик, призванный защищать обивку во время двухмесячного ремонта, шуршал при каждом движении и липнул к мокрой от пота спине.
— Будем работать вот с этим.
Хоффманн знал: времени мало.
Такие глаза он видел у Эрика в первый раз — тревожно шарящие по комнате, растерянные, ни на чем не фокусирующиеся. Человек, который девять лет руководил его работой, который никогда не смеялся, никогда не плакал, сейчас нервничал и вел себя как все нервничающие люди: пытался скрыть свою нервозность, отчего та проявлялась еще отчетливее.
— Цветы.
Хоффманн открыл металлическую баночку — бывшую жестяную чайницу теперь наполняло нечто желтое, липковатое, без трещин и разломов, крепко пахнущее тюльпанами. Эрик Вильсон осторожно соскреб немного субстанции пластмассовым ножом, который протянул ему Хоффманн, поднес к языку, ощутил жжение — наверняка вскочит волдырь.
— Страшно крепкий. Две части глюкозы?
— Да.
— Сколько?
— Три кило.
— Достаточно, чтобы судили быстро и посадили в тюрьму строгого режима надолго.
Пит закрутил банку и сунул ее во внутренний карман куртки. Восемьдесят один килограмм оставался в вентиляторе, на чердаке дома на Васагатан, построенного на рубеже столетий. Позже Пит расскажет Вильсону, что и как. Но не сейчас. Сейчас нужно разбавить наркотик еще раз, забрать собственную долю. Иногда Пит так делал — продавал наркотики сам.
— Я собираюсь за три дня выдавить действующих продавцов. «Войтек» получит правильные донесения и продолжит работу. А потом мы сделаем то, что собираемся сделать. Ликвидируем «Войтек».
Эрик должен был бы ощущать спокойствие, радость, заинтересованность. Его агенту номер один предстоит сесть в тюремную камеру, которую уготовили ему одновременно шведская полиция и «Войтек» — место, где начнутся и закончатся захватнические планы мафии. Но тревога… к тревоге Вильсон не привык, и он видел, что Пит заметил ее.
— Я попробую разобраться с Вестманнагатан как обычно. Секретное донесение начальнику полиции отправится прямиком в сейф. Но… В нашем случае этого будет недостаточно. Убийство, Пит! Придется вынести дело за пределы Главного полицейского управления. Пойти в Русенбад. Тебе тоже надо там быть.
