— Нет. Слуха у меня точно нет… — снова покачала головой Марго.
— Давайте не будем о грустном! — сказал Жак и поднялся из-за стола. — У вас все будет хорошо, мадам Гасион. А Марго нужно нарисовать двадцать холстов. А после этого, пожалуйста — берите ее себе на воспитание!
— Двадцать холстов! — мадам Гасион цокнула языком. — За месяц? О-ля-ля! Это на холст полтора дня? Разве так возможно создать шедевр?
— Шедевры от Марго никто и не требует! — усмехнулся галерейщик. — Шедевр, знаете ли, не продать за тясячу франков! Шедевры начинаются с десяти тысяч! И то — дешево! А где ж я найду каждый месяц покупателя для шедевра?
— Ну, знаете… — покачала головой мадам Гасион. — В наше время…
Но Лео не дал арфистке договорить, он чем-то отвлек ее, предоставляя Жаку возможность тихо удалиться.
Поль попросил Марго показать начатые холсты, и молодежь перебралась в мастерскую. Пока Аурелия и ее брат рассаживались, расставляли стаканы с дринком и закуривали, Марго прислонила несколько начатых работ к стене. Немного нервничая — когда смотришь со зрителями и сама становишься зрителем, начинаешь видеть разные бяки.
Аурелия закурила свой гадкий «Slime», у Поля был «Честер». Марго взяла из его пачки сигарету и присела рядом.
— Ну скажи, Марго, почему она идет по тонкой ниточке? — задумчиво спросил Поль, глядя на работу, где над утренним городом по проводу, словно спящий канатоходец, шла Муся в алом развевающемся платье.
— Это трансцедентальная ниточка символизирующая хрупкость утреннего сна, — Марго с трудом выговорила сложную фразу. — Муся идет как бы по границе сновидения и пробуждения. Город… Это город. Я не очень могу объяснить, в чем тут смысл, но я вижу его необъяснимое участие в том или ином событии, встрече, предначертании. Небо — это невесомость сновидения. Мне иногда кажется, что наше сознание, личность — это только свет на поверхности волн. Это нельзя измерить или взвесить, но это — есть.
— Не слишком сложно для простой картины? — с серьезной миной спросил Поль.
Марго пожала плечами.
— А мне наоборот нравится, — сказала Ау. — А лошадка?
— Она снится Мусе, — сказала Марго и выпустила дым. — Муся хотела бы проснуться так, чтобы лошадка осталась у нее в руках. Вернее, это мой сон, но почему-то я думаю, что присвоить его Мусе было бы правильно — Я завидую художникам, — вздохнула Аурелия. — Завидую, потому что их жизнь не лишена смысла.
— А мне не нравится, — покачал головой Поль. — Я считаю, что современное искусство — это шарлатанство.
— Но то, что висит у тебя на стенах — просто ужас! — воскликнула Аурелия. — Марго, если попадешь к Полю в гости, не обращай внимания на этот ужас в духе Валенджи! Лучше бы он повесил порнуху. Было бы честнее.
— Порнуха — это грубо, — скучно возразил Поль. — А Валенджи — супер. И не откровенно, и волнует.
Марго предпочла в это обсуждение не вмешиваться. Она молча курила «Честерфилд» и вспоминала разговор с ювелиром. И у нее опять кругом кружилась голова. Если бы был Роня или Чижик, можно было бы сними посоветоваться. Ну хотя бы Зыскин. А так…
— Но Поль! — продолжала возмущаться Аурелия. — Ведь живопись — это коммуникативное искусство. И смысл его в том, чтобы соответствовать современному менталитету и оформлять сознание в визуальных формах. Давать определенный настрой. У Марго в работах есть это. Они не вторичны, в них есть дух времени. А то, что у тебя в студио висит — просто выражение твоих проблем с женским полом.
— Не надо передергивать! Я считаю, что я очень хорошо разбираюсь в искусстве.
Вот так сказал Поль, и они начали спорить о современном и старинном искусстве. Но это не помешало брату Ау подвести разговор так, что Марго согласилась поехать с ним изучать достопримечательности Франции. Кстати, на достопримечательности разговор плавно перетек с искусства возрождения. Поль сказал, что в некоторых замках неплохие коллекции. Марго усомнилась, может ли она потратить на поездку целый день, когда так много работы, но Аурелия с таким воодушевлением советовала ей покататься с Полем, что было решено — с утра они едут на Луару.
Потом в комнату заглянула попрощаться арфистка и опять с подозрением и надеждой оглядела русскую. Поднялся и Поль, потому что Ау и Лео собрались выводить собак, остаться же наедине с Марго ему было неудобно.
На следующий день Поль заехал за русской художницей на «Лянче». Он еще раз осмотрел все картины и опять повторил, что современная живопись ему непонятна. Марго не обратила на это внимания, так как «каждый право имеет право на то, что слева, и то, что справа» (с) — Макаревич).
В машине Марго почувствовала, что она наконец-то в Париже. Не туристка, которая мотается по улицам, сверяясь с картой, а почти настоящая француженка.
— Куда поедем? — спросил Поль, протягивая русской кучу проспектов.
— О! Как много всего! — воскликнула Коша-Марго. — Глаза разбегаются! Честное слово, неовозможно выбрать.
— Но придется, — улыбнулся Поль.
— Да, — кивнула Марго, листая страницы, и, внезапно увидев фотографию замка над рекой, ткнула в нее пальцем. — А сюда? Сюда мы можем поехать?
— Далековато. Но можем, — Поль взглянул на часы и включил зажигание.
«Лянча» фрумнула, заурчала и медленно покатилась под откос.
— А почему ты хочешь именно сюда? — спросил Поль, наступая на газ. — Ты что-то слышала об этом замке?
— Нет! Совсем нет! — воскликнула Марго. — Но он мне знаком! Будто я там жила когда-то в прошлой жизни, или он мне приснился!
— Удивительно! Как женщины любят кликушество, — сказал Поль и взял курс на Луару.
На дорогу у них ушло около трех часов. По бокам автобана мелькали маленькие деревушки, винные погреба, виноградники тянулись бесконечными рядами. Все было по-зимнему пусто и тихо.
Замок находился в большом парке, высокие деревья которого качали кронами в синей вышине.
Шум и запах быстрой реки послышался издали, едва Марго вышла из машины на асфальт парковки. Поль закрыл «Ланчу» и улыбнулся. Улыбнулся странно, будто ждал ответа на вопрос, который уже задан, и Марго на него должна ответить.
Чем ближе они подходили к замку, тем более отчетливым становилось дежавю. Марго начало знобить.
Поль заметил, что с русской творится неладное, но не решился даже спросить — на лице Марго значилось бегущей строкой, что она не пустит никого в свои мысли. И Поль, отстав на шаг, грустно рассматривал трещинки в асфальтовой дорожке. И пытался понять, чем так приковала его Марго. Ему не нравились ни ее картины, ни ее манера вести себя — угрюмо и молчаливо, будто парень; не нравилась охламонская манера одеваться. Но он ничего не мог сделать — шел за ней будто на веревочке.
Они поднялись по ступеньками, обошли залы, разглядывая огромные спальные балдахины, потом прошли по переходу, спустились в кухню. Марго внимательно осматривала каждый закуток. На обратном пути в переходе, нависшем над рекой, она остановилась и долго смотрела на бегущую в окне стремительную воду.
— Как будто на корабле. Наверное, удобно было сбрасывать убитых любовников. Да? Или убегать тайком на лодке.
— Наверно, — согласился Поль. — Этот замок — подарок одного из королей своей любовнице. Так что, насчет любовников ты права. Удобно.
— И все-таки, — сказала Марго уверенно. — Я уже была тут!
— Когда?! — удивился Поль. — Ты ведь никогда не была во Франции?
— И все-таки, я тут была! — упрямо нагнула голову Марго и стремительно побежала вверх по ступенькам. — И я докажу это! Идем!
Поль бежал за русской и думал, что все восточные люди сумасшедшие. Но зато это забавно и уж точно не скучно. И он вдруг признался себе, что хотя его бесит эта манера Марго превращать любое простое событие в запутанную тайну, но это же и развлекает.
Марго вышла из замка, спустилась по ступенькам вниз и беспокойно оглянулась.
— Что ты хочешь сделать? — обеспокоенно спросил Поль.
— Я хочу найти одну вещь, — пояснила она, медленно направляясь к правому краю лестницы. — Если ее никто не нашел до меня, то я докажу тебе, что я уже была тут.
— Ты городишь ерунду, — поморщилася Поль. — Как ты могла быть здесь?
— Не знаю. В прошлой жизни или во сне. Я уже сказала!
— Как можно побывать где-то во сне?!
— Ага! — воскликнула Марго.
— Что? Что ты там нашла?
Марго наклонилась и запустив палец в трещинку под крыльцом вытащила оттуда старую поржавевшую пуговицу от детской туфельки.
— Что ты на это скажешь? — торжествующе подняла руку она. — Вот! Я видела, как эта пуговица оторвалась и упала. Ее искали, но не нашли, потому что она закатилась в эту трещину. Да… Но только… только…
