— Ну и как же они прятали эти узлы событий!? — усмехнулась Марго, чувствуя, как на затылке шевелятся волосы.
— Существует три вещи, способные управлять случаем: бог, молитва и колдовство.
— Колдовство? Молитва? Способ управлять случайностями? — Марго истерически засмеялась. — Все бы это было хорошо, но бога-то нет! Кому же молиться? Кто услышит слова?
Тихонько зазвенели стекла витрин. За окном потемнело и налетел ветер.
— Бог все-таки есть. Он един в трех лицах, — продолжал ювелир. — Когда-то из пустоты вознило мироздание. И первыми кирпичиками его были протоны. Мир взорвался, и мириады положительных зарядов начали разлетаться в четырехмерном пространстве, гда каждый протон был центром вселенной. Это был Бог Отец. Потом, когда взрыв исчерпал свою энергию, и мир начал медленно сжиматься, протоны начали сталкиваться и высекать протосвет — гамма кванты. Это Бог Дух. И только после этого возникли сгустки гамма-квантов — электроны. Это Бог Сын. После этого появились нейтроны и все богатство материи. У человека есть огромная сила, которую он может использовать по своему усмотрению. Но не все умеют ей воспользоваться. Но и те, кто умеет, не всегда пользуются ей во благо.
— Это новая теория. Для меня, — усмехнулась Марго. — Неплохо поставить на альтарь атом водорода!
— Это концепция разработана давным-давно! — улыбнулся старик. — И только теперь люди вернулись к ней. Что по-вашему означает шахматный пол в масонских храмах?
— М-м-м…
— Дуализм пустоты! — глаза ювелира засияли буйным блеском. — Положительный и отрицательный заряд, из которого состоит пустота! Все думают, что пустота — это ничто! Но это не так! Пустота — это все! Это спящая материя — надо ее качнуть, и по ней побегут волны, из которых состоит все, что вы видите. — Старик широко повел рукой. — Все, что вы видите — волны пустоты. А то, что мы воспринимаем, как вакум, всего лишь нулевая, так сказать, изотерма мира. Граница сред.
У Марго закружилась голова и она схватилась за угол витрины, чтобы не упасть.
— А причем тут грехи и убийцы? Это же физика…
— А вот и нет! Масоны открыли великий закон сохранения первоформы. Каждое, все более сложное вещество, существо — будь то звезда, молекула воды, микроб или человек — содержит в себе кластеры первополя. Вы слышали о пямяти воды? Гомеопатия!
— Да… Но… — Марго хотела что-то возразить, но в глазах ее завертелись звездочки, и она побоялась, что все-таки не устоит на ногах.
— Так вот! Память воды объясняется тем, что это самое первое сложное вещество, родившееся от первопричины. И потому так трудно оторвать физическое тело от энергетического. У проявленного есть непроявленное…
— Я не понимаю! — занервничала Марго. — Как физика связана с тем, что называют грехом?
— Нарушение непроявленного — вот что такое грех! — торжествующе воскликнул ювелир.
Марго разозлилась:
— И причем тут маленькие дети, которых убивают, когда идут войны? Или когда переворачиваются автобусы? Или когда они болеют? Или это какие-то неподконтрольные богу Водороду смерти? Только не говорите мне про карму. И я не верю в первородный грех. Первородный грех выдумка, чтобы сделать тебя виноватым в том, в чем ты не в состоянии оправдаться!
— Может быть, вы путаете грех с виной? — снова успокаиваясь, погладил кошку ювелир. — Напрасно. Грех — это не вина и не всегда преступление. Я бы сказал, что грех — это состояние. И не всегда зависит от того, кто грешен. В унынии нет вины — но оно грешно. В недостойных родителях тоже нет вины, но они могут повергнуть свое чадо в состояние греха. Подумайте… Вы молоды. У Вас уйма времени для того, чтобы открыть какую-нибудь тайну и воспользоваться Вашей силой правильно!
— Кто знает, как правильно? — усмехнулась Марго. От таких резких переходов от протонов и первоматерии до неправильной наследственности ей стало совсем дурно и хотелось сбежать из салона как можно скорее.
Ювелир убрал с глаза свою огромную линзу и протянул готовое кольцо.
— Пожалуйста. Вот Ваше сокровище. Кстати. Это не серебро. Это алхимический состав, из которого, возможно, пытались получить золото.
— А-а-а… — Марго окончательно уверилась в том, что старик совсем спятил.
— С Вас сто франков.
— Пожалуйста, — Марго торопливо протянула мятую бумажку. — Спасибо!
— Приходите еще! — улыбнулся старик, пряча деньги в конторку.
Марго толкнула спиной тугую дверь и вывалилась на улицу.
В первый момент ей показалось, что она вернулась из далекого-далекого путешествия, Париж показался вдруг давно знакомым, почти привычным городом. Прохладный ветер рванул полы расстегнутой куртки. Звуки шин шуршащих по асфальту, звук шагов, далекие отзвуки клаксонов сплелись в джазовую пьесу. Марго покрутила перед глазами вещицу, предназначенную Аурелии, и спрятала в карман. С облегчением вздохнув, она подняла воротник и направилась в сторону дома.
Но успела сделать лишь несколько шагов, как снова услышала за спиной голос старика.
— Постойте-ка, мадмуазель! Одну минутку!
Марго замерла, предвидя, что сумасшедший неправильно посчитал за услугу и теперь нужно будет отдать еще денег. А если их не хватит, он вызовет полицию и…
Она оглянулась.
— Я хочу подарить тебе безделушку, — сказал старик, подойдя поближе.
Он протянул руку, и Марго увидела в раскрытой хрупкой ладони длинную трехгранную иглу-заколку — маленькую игрушечную шпажку, верхушку которой венчала красивая роза и крест, похожие металлом на кольцо, которое Марго несла теперь в подарок Аурелии.
— Спасибо, — растерянно взяла иглу Марго. — А почему? С какой стати?
— Беги-беги… — помахал ей рукой старик. — Не спрашивай!
Пожав плечами, Марго с облегчением отвернулась от сумасшедшего и продолжила путь.
Мимо Синагоги, по мосту через канал, мимо вокзала. Она еще долго сжимала иглу в руке, загипнотизированная нелепой ситуацией, пока металл не начал обжигать ладонь.
На виадуке рядом с Северным вокзалом Марго остановилась передохнуть и приколола шпажку за отворот куртки. Внизу прогрохотал товарняк.
В ритм колесам сами собой вспомнились старые строчки.
…я сделаю этот город!
Я сделаю этот город своим!
Марго ускорила шаг, стараясь попасть в ритм улиц.
Четыре такта до светофора. Синкопа — успеть на зеленый, пока он не погас. Теперь соло до следующего светофора (ни навстречу, ни сзади — никого) и так шестнадцать тактов. На шестиконечной площади вступил бас автобуса, и проревел дисторшн мотоциклиста — блестящий, черный бэтмен пронесся мимо на черной с хромированными трубами машине.
У нее все получится. Она узнает правила, по которым живет этот город. Она сделает его!
…я сделаю этот город!
Я сделаю этот город своим!
Марго шла и, усмехаясь, камчала головой. Надо же! Кольцо тамплиеров! Узлы событий! Бог-водород! Да тогда и атомов-то не было! Что он гонит? Но чем больше Марго пыталась посмеяться над словами старика, тем больше они начинали смущать ее.
А если старик прав? Если причиной всей этой истории является маленькое старое колечко? Рита прожила свою жизнь, чтобы привезти в Питер рубин, а Роня прожил жизнь, чтобы найти на пляже змейку. А она, Лизавета Кошкина, приехала в Париж, чтобы передать это кольцо Аурелии. А уж куда денет его Ау — ее проблемы и ее судьба. Вот так!
Смешно.
— Выкинуть тебя, что ли? — Марго достала кольцо, долго крутила его перед глазами и даже занесла его уже над щелями дождевой канализации, но… не выбросила.
Что-то заставило ее посмотреть в небо. Там, в прорехе облаков, на фоне глубокой синевы сверкала маленькая серебрянная стрелка…
«Как хочу, так и буду стоять!»
— Если тебе трудно нести твой мешок, — сказал Эдик, когда они ехали по кишке эскалатора, перемещаясь из самолета в здание аэропорта. — Я могу помочь.
— Да нет, — хрюкнула Стрельцова. — Пока справляюсь. Не вижу причины. Хотя спасибо, не посчитай это феминизмом…
— Это глупости все… феминизм, не феменизм, — вздохнул Эдик. — Короче, я предложил…
— Спасибо, — Катька поправила рюкзак. Драный, без замка, рюкзак из итальянского кожезаменителя. И перехватила поудобнее сумку.
Транспортер вывел прямо к карусели раздачи багажа. Бамбук, танцоры и клавишник кинулись ловить свои баулы. Гитарист с барабанщиком удрали вперед, и Репеич рявкнул им, чтобы они притормозили.
Гитарист остановился и, достав из кармана сигареты, вытащил одну из пачки и сунул за ухо.
Бамбук появился откуда-то с пустой металлической телегой.
— Что стОит? — неуверенно спросил один из танцоров.
