Рейчел отбросила его руку и резко встала.
– Я так не думаю. Плохая мысль.
– Что? – Он с удивлением посмотрел на нее.
– Я так не думаю, – повторила она. Его удивление переросло в гнев.
– Какого дьявола? Минуту назад ты этого не говорила!
– Извини. Мне нужно было сразу тебя остановить. Я не думала...
– Не думала? А что же ты делала? – Он вскочил и с силой схватил ее за грудь, причинив боль. – Зачем же все это? – И чтобы дать ей понять, что он имеет в виду под «всем этим», он еще сильнее сжал ее грудь.
Она попыталась вывернуться, но не смогла.
– Ну ты, динамистка! Это просто смешно! Тебе что, влепить?
– Я думала, ты просто балуешься. Но ошиблась. Это слишком далеко зашло. Извини. – В голосе ее звучали решительные нотки.
– Да к черту все!
Одной рукой он схватил ее за ягодицы, а другой держал за грудь, привлекая к себе. Она замотала головой, когда он попытался ее поцеловать. Его ногти впились ей в бедро, он лез ей под кофту. Рейчел пнула его ногой по стопе. Он выругался и отпустил ее.
– Я старше тебя по званию, ты, сукин сын! И я им сейчас нужна, поэтому слушай мои команды или быстро вылетишь отсюда! Она повернулась и шагнула к двери. Он не двигался.
– Это недоразумение, – сказала она. – Забудь и держись от меня подальше, о'кей?
– Холодная сука. – Он сплюнул. – Такая же, как все бабы. Динамистка.
– Конечно, – ответила Рейчел, – это ты правильно сказал.
– Сука, – произнес он, – ведь ты позволяла мне...
– Недоразумение. Извини. Я же сказала. – Рейчел пошла к двери.
– "Извини". Она еще извиняется! – Том сжал кулаки. – Счастлив выслушать ваши извинения. А что прикажешь делать с этим?
Рейчел взглянула на его ширинку и вспомнила, о чем они говорили, когда он ее тискал.
– Выброси собакам, – сказала она и, выходя, хлопнула дверью.
* * *
Маленькая гостиная Джона Стокера напоминала приемную врача. Но многие из находившихся здесь этого не понимали. Они слонялись по комнате, листали журналы, оставленные на обеденном столе, пока Джон хлопотал на кухне– Двое страдали артритом. Один растянул сухожилия на ноге, и никакие перевязки и мази не помогали. Какая-то женщина принесла свою дочь, страдавшую астмой. Была здесь даже собака колли, пастух не мог вылечить ее от кашля и привел сюда. Пришел и больной раком горла, врачи отказались его оперировать. Все эти люди надеялись, что Джон сотворит чудо. Видимо, поэтому Джон и творил чудеса. Он не прописывал лекарств, не посылал на рентген, не делал уколов, он даже не умел накладывать повязку. Джон был целителем и порой лечил больных одним лишь прикосновением рук.
Он никогда не старался развить эти свои способности, поначалу даже не подозревал о них, более того, даже не понимал, как все это происходит. Герни познакомился со Стокером, когда тот был еще сравнительно молод. Он жил в то время в Эксмуре, в домике на окраине Уитипул, там же, где и сейчас. Отец Герни время от времени посещал его и брал с собой сына. Ребенок впитывал в себя все, что рассказывал о Стокере отец, и никогда не сомневался в его способностях, не было тому причин. Тем более он не сомневался в них сейчас, став взрослым. Иногда Джон помогал больному, иногда – нет, как любое другое средство. Но за лечением Стокера стояли силы более могущественные, чем скальпель, лекарства, словом, весь набор традиционных медицинских средств.
Стокер происходил из западного графства. Жил он просто, но не примитивно, платы за лечение не брал, если же кто-нибудь приносил ему фазана, бутылку виски, масло или сливки с фермы – не отказывался. Дважды в неделю он открывал парадную дверь своего дома и терпеливо принимал всех, кто хотел его видеть, всех до единого. Он не рекламировал себя, не похвалялся своими талантами, но к нему ехали со всех концов страны, и даже из-за границы, и ждали у него в гостиной очереди. Он вел прием на кухне, где стояла железная печь и сосновый стол, за которым можно было рассказывать о своих бедах и получать заряд энергии, исходившей от рук целителя. Он никогда не обещал больному вылечить его, только повторял, что попытается.
Перед отъездом из Лондона Герни позвонил Стокеру, и тот скорее обрадовался, чем удивился.
– Я работаю до семи вечера. Буду счастлив видеть тебя, Саймон. Жесткий кустарник трепетал на ветру, казалось, болото крепко стянуто тросами, готовыми в любой момент лопнуть. Герни решил приехать пораньше, чтобы провести часок в родных местах. Безграничная унылость здешней природы рождала в душе какое-то неизъяснимое чувство. Он исходил эти края вдоль и поперек, не зная усталости. Особенно хорошо здесь было зимой, когда приходили олени, овцы и лисицы. Летом, вытаптывая вереск, здесь бродили туристы, и, когда их собиралось десять на одной квадратной миле, казалось, что они ходят толпами.
Голая скала блестела, словно жестянка, под ярким весенним небом. Зелеными огнями вспыхивал утесник на ветру. Но во всей своей красе болото предстает лишь при осенних туманах и зимой, когда идет снег. Тогда оно и кажется безбрежным. Вы слышите звук собственных шагов, стук капель, падающих с низкорослых деревьев. Зимние вьюги делают болото таким же бесконечным и пустынным, как океан; никаких ориентиров, кроме скалистых утесов. Ледяной ветер сдувает с их вершин снежную пыль, которая со свистом скользит по ледяной корке. Животные поворачиваются задом к ветру. Гибнут овцы, и голодные птицы, и даже беспечные люди, не знающие суровости здешних мест.
Почти час Герни шел пешком, и, когда добрался до дома Джона Стокера, пациентов там уже не было. Стокер на кухне посыпал какой-то травой лежавшую на противне форель. Герни вошел через черный ход, как обычно. Стокер с улыбкой протянул ему руку:
– Здравствуй, Саймон. Рад тебя видеть.
Пожимая ему руку, Герни как-то неуважительно подумал, «выключается» ли Стокер при рукопожатии и каким образом он «включает» энергию для пациентов. Они немного поговорили о старых добрых временах: об отце Герни, о детстве, ферме, о том, как все теперь изменилось. Стокер принес два стакана виски и поставил форель в печь. Видимо, он ждал Герни к ужину.
Они пошли в комнату и сели в кресла по обе стороны камина. Герни некоторое время смотрел на свой стакан с виски, потом сказал:
– Джон, я кое-что хочу у вас узнать. Ничего страшного не произошло, но я не могу объяснить вам причин или все рассказать.
– Да, – кивнул Стокер.
– Я ищу мальчика, который исчез из дома, ищу его уже довольно долго. Какое-то время назад я стал видеть сны, в которых появляется этот мальчик. Но он не просто появляется, а как бы придумывает мне сны, чтобы я понял, где он находится. Он – режиссер. В одном из снов он показал мне дом и указал на некоторые детали окна, и я нашел этот дом наяву. Он существует. Мальчик был там; он поднял в воздух колоду карт, и она летала по комнате. Не представляю, что происходит. Вы единственный, к кому я могу обратиться.
– Ты знаешь этого мальчика?
– Нет. Но я видел его на фотографиях.
– Это связано с твоей работой, – заключил Стокер. Герни промолчал. – Расскажи мне свои сны.
Герни описал ему почти все, за исключением некоторых деталей, относившихся к появлению мужчин и Рейчел. Он дал понять Джону, что Дэвиду угрожает опасность, однако не стал говорить, какая именно. О некоторых фрагментах сна, например о Кресте Уайтлиф, Джон просил рассказать дважды. Выслушав Герни, Джон пошел на кухню, разложил по тарелкам рыбу, вынув ее из печи, и вместе с картофелем и зеленым горошком принес в комнату.
– Думаешь, мальчик экстрасенс? – спросил он, приглашая Герни к столу.
– А что думаете вы? – вопросом на вопрос ответил Герни, отделяя от хребта нежную мякоть форели.
– Возможно, ты прав. Есть люди, обладающие способностью видеть «прозрачные сны». Бывает, что видишь сон и думаешь: «Ведь это во сне». Вторгаться в собственный сон могут многие. Мало того. Проводились эксперименты: спящему говорили, что он получит сигнал, когда сон начнется, – его либо ущипнут, либо пропустят через него слабый ток, чтобы не будить. Знаешь, что означает быстрое движение глаз под закрытыми веками?
– Что сон начался.
– Совершенно верно. Тот, кто проводит опыт, видит это и подает сигнал. Спящий тут же вторгается в сон. Теоретически, он даже может управлять всем, что происходит во сне, и участвовать именно в том, в чем ему хочется. Он заказывает себе ситуации. И это не фантазии ученых. Подобного рода сон ничем не отличается от обычного – такой же крепкий. По-моему, мальчик обладает этой способностью и использует ее для общения с тобой. Хочешь пива? – вдруг спохватился он. – Я забыл подать.
Герни кивнул, и Стокер, взяв с собой две стеклянные кружки, пошел в кладовку. Когда он возвратился, Герни спросил:
– Как он это делает?
– Общается с тобой?
– Да.
Стокер пожал плечами:
– Ты, должно быть, восприимчив к его информации. Многие люди обладают такой способностью, сами того не подозревая. В самый разгар дела с Геллером проводилось довольно много серьезных экспериментов с участием детей. Оказалось, что большинство из них может сгибать металлические предметы, лишь слегка потирая их, как это делает Геллер. Обычные дети, конечно, не знали, что это умеют, и были удивлены. Но таких было немного. То же самое и с тобой. В какой-то мере ты экстрасенс, Саймон. И это меня не удивляет.
