Их главным противником была вода. Вода под и над землей.
В 8:24 полил проливной дождь.
Он падал на землю из низких прохудившихся туч, заливал городскую канализацию и сковывал движение на главных городских магистралях.
Бесконечные утренние пробки стали еще больше. Автомобильные потоки замерли и почти не двигались, лишая тех, кто ехал в двадцать шестом составе, последней, быть может, призрачной надежды.
Первым на поступающую информацию отреагировал «скаут». Впрочем, ничего удивительного – это являлось его прямой и главной обязанностью.
Ни для кого не секрет, что информация в двадцать первом веке – самый ходовой товар. Гигантские механизмы с миллионными оборотами постоянно собирают, анализируют, корректируют и выдают готовые к употреблению сюжеты. Механизмы эти называются короткой и неблагозвучной аббревиатурой СМИ.
Здесь царит жесточайшая конкуренция. Основной закон: «Кто первый – тот и прав». Каждый игрок прекрасно знает свою нишу и свои правила игры.
Первыми в работу включаются радиостанции, как самые мобильные. Их задача – выловить новость и выложить ее в эфир. Комментарии и анализ – все это потом. Для радио главное – подать новость в чистом виде. Сырой.
После радио в игру включается телевидение. Оно дополняет новость будоражащей обывательские нервы «картинкой» и пытается дать некое подобие сиюминутного анализа, хотя и не слишком усердствует. Задача ТВ – повторить новость и облечь ее в зримую форму.
Ну а затем наступает очередь газет. Газета – самый инертный и неповоротливый игрок. Ее еще надо отпечатать. Поэтому газета не претендует на звание самого оперативного из всех СМИ, ей надо посмотреть на новость несколько под другим углом зрения и сделать уже развернутый анализ.
«Скаут» НТВ услышал об аварии в метро на восемь минут раньше, чем об этом сообщили радиостанции, по рации, настроенной на ту же волну, что и штатные средства связи экипажей МЧС.
Он тут же связался с выпускающим редактором новостной передачи.
Редактор взглянул на часы – до девятичасового выпуска оставалось совсем немного, но, если новость того стоила, ее можно было дать в экстренном выпуске.
Выпускающий редактор доложил редактору службы новостей, и тот отдал команду дежурной бригаде немедленно выехать на место происшествия.
Информационная машина, выпустив пары, стала набирать обороты.
Гарин шел по вагону, вглядываясь в лица лежащих. Толстяк с зажигалкой в руке следовал за ним. Андрей хорошо слышал его напряженное сопение. А вот крика за своей спиной никак не ожидал.
Гарин резко обернулся. Орал толстяк. Он стоял посреди вагона, наклонившись грузным телом вперед, словно хотел сделать «ласточку». Правую ногу он действительно задрал над полом и даже пытался ею шевелить, чтобы сбросить с лодыжки женскую руку.
Андрей поморщился и подошел к толстяку.
– Ну, в чем дело?
Женщина, до сих пор неподвижно лежавшая на спине, неожиданно выпрямилась и села.
– В чем дело? Он еще спрашивает, в чем дело! Нет, это я хочу узнать, в чем тут дело!
Гарин присел рядом и попытался отцепить ее пальцы от ноги толстяка.
Женщина глядела на него огромными остановившимися глазами. Ее редкие седые волосы растрепались и стояли дыбом. Под левым глазом красовался отцветающий синяк, при всем желании его нельзя было отнести к последствиям катастрофы. А вот здоровенная шишка на лбу выглядела вполне свежей.
– Отпустите его, – сказал Гарин, отгибая палец за пальцем.
– Не смей меня трогать! – завизжала женщина. – Слышишь, ты! Не смей меня трогать!
В лицо Гарину ударил запах перегара. Он отвернулся.
– А что, красавчик, – женщина кокетливо провела рукой по лицу, ощупывая глаз. Другой рукой она по-прежнему цепко держалась за ногу толстяка. – Может, выпьем немного? Расслабимся? – и она засмеялась хриплым кашляющим смехом.
– Идиотка! – пробормотал Гарин и ударил ее по грязному запястью.
Нога толстяка, почувствовав свободу, стукнула об пол.
Толстяк пробежал несколько шагов и обернулся.
– Фу, – выдохнул он. – Как она меня напугала! Я думал, она… того… – он сложил руки на груди и закатил глаза. – А она… это… живая.
– Конечно, живая, – подтвердила обладательница синяка. – А ты чего хотел? Чтобы Галочка из-за какой-то ерунды двинула кони? Если хочешь знать, от стеклоочистителя еще никто не умирал. Надо только уметь его пить… Ребята! А чего это тут происходит? Где народ-то?
Женщина обеими руками уцепилась за края противоположных сидений и тяжело поднялась на ноги.
Гарин с интересом наблюдал, как меняется ее лицо. Точнее, в нем почти ничего не менялось; Гарин подозревал, что ее мимические мышцы давно уже атрофировались, но оно словно наливалось страхом и какой-то тупой покорностью.
– Это… – Женщина попятилась назад и запнулась о чье-то тело. Она посмотрела под ноги и схватилась за волосы, словно хотела вырвать остатки скудной растительности. – Ребята… Это уже чересчур, – Галочка пошарила за пазухой старой коричневой куртки. – Мне необходимо… Здоровье поправить.
Гарин присмотрелся. В маленькой пластиковой бутылочке из-под пепси-колы плескалась мутноватая жидкость.
– Здоровье поправить… – Он покачал головой. – Дура. Травишь себя, чем попало… Давай сюда, – он протянул руку за бутылочкой. – Ну?!
Все это напоминало театр абсурда. Они были в вагоне, зажатом огромным плывуном, который все надвигался и угрожал с минуты на минуту раздавить их, а он почему-то думал о бутылочке с горючей жидкостью. О том, чтобы эта дрянь не попала в желудок нищей бродяжки.
Женщина стала торопливо откручивать пробку.
– Нормально, могу и тебе оставить, – говорила она, и руки ее дрожали. – Не бойся, не потравишься. Вот, смотри, я сама сейчас попробую…
– Я тебе попробую! – прикрикнул на нее Гарин, и пьянчужка покорно протянула ему бутылочку.
– Я пойду?
– Да куда ты пойдешь? – подал голос толстяк. – Ты что, не видишь, что здесь творится? Мы в метро! Авария! Понимаешь?
– А? – она стала осматриваться.
Бездыханные тела, выбитые окна, гул в тоннеле…
– Это как же?
Внезапно Гарин и толстяк, как по команде, уставились на потолок. Свет, лившийся из плафонов, замигал и потускнел, будто кто-то решил убавить яркость.
Движения Гарина стали резкими и порывистыми.
– Началось! – воскликнул он. – Пора!
Он выхватил бутылочку из рук женщины и бросился к сиденью, где сидела Ксюша.
– Принцесса, мы сейчас… – последние слова потонули в грохоте.
Пол под ногами подпрыгнул, словно они стояли на палубе корабля, угодившего в шторм. Гарин ухватился за поручень, успев заметить, что толстяк последовал его примеру.
Колесные пары заскрежетали. Вагон двигался по путям, потом он соскочил с рельсов и развернулся поперек тоннеля. Гарин ощутил сильный удар.
– Держись! – заорал он, обращаясь ко всем сразу, но в первую очередь, конечно, к дочери.
Яркая голубая вспышка прорезала темноту тоннеля. Она была настолько ослепительной, что Гарин зажмурился. А когда открыл глаза, то не увидел ничего, даже собственной руки.
«И как же мы теперь будем выбираться? – подумал он. – Наверное, все-таки правы были те, кто сразу полез из вагонов. У них был шанс, и они этот шанс использовали».
Но интуиция подсказывала ему другое. Даже вполне невинные 220 В могут оказаться для человека смертельными, если электрический разряд произойдет в определенную фазу сокращения сердца. Что уж тут говорить о 825 В? От такого напряжения человек может обуглиться.
Впрочем, вода – неважный проводник электричества. Разряд пойдет по кратчайшему пути – от контактного рельса до ближайшего ходового…
И все же…
Гарин знал, что поступает правильно. Они должны были переждать. И они переждали.
Теперь настало время действовать.
В первую секунду он хотел отбросить прочь пластиковую бутылочку, но что-то заставило его удержаться. Интуиция? Она, как известно, развита у врачей не хуже, чем у бизнесменов.
Гарин почувствовал, что вагон слегка накренился. Если бы не сцепки, удерживающие его, он бы наверняка перевернулся.
Но ведь и сцепки могли не выдержать. Значит, надо торопиться. И нарастающий шум воды недвусмысленно говорил об этом.
«Быстрее! Быстрее!!!»
Гарин зажал бутылочку под мышкой – ему пришла в голову блестящая идея, как можно с толком использовать вонючую дрянь, и отпустил поручень.
В темноте все казалось еще более страшным. Он не видел тел погибших, но чувствовал, что они где-то рядом, – мертвецы, еще несколько минут назад бывшие живыми людьми, со своими проблемами, мечтами, печалями, заботами… Смерть подвела всему итог и уравняла всех в правах.
– Ксюша! Где ты? Отзовись! Скажи что-нибудь, я иду к тебе!
– Папа! Я здесь! – послышался голос дочери.
– Говори, не останавливайся, я иду.
– Папа-папа-папа-папа-папа… – говорила Ксюша, и Гарин, перебирая руками по поручням и сиденьям, двигался к ней.
