— Брейди готовит сейчас Филлипса в дежурной, сэр. Брюки подозреваемого переданы в лабораторию для экспертизы. Инспектор Уэйд вытребовал в помощь серолога из Медицинской академии. Результаты исследований вы получите с минуты на минуту.
— Видел его мать?
Миллер обстоятельно доложил весь ход событий на Нарсиа-стрит и с сожалением добавил:
— По всему видно, ей недолго осталось жить.
— Следовательно, могло случиться так, что Харолд мог разбудить родительницу когда угодно, принеся ей чайку. Судя по словам лекаря, в ее нынешнем состоянии она совсем не помнит, что было вчера, а что сегодня, — подытожил шеф.
— Что-то вроде этого, — признал Миллер.
— Чистый цирк! — Маллори довольно потер руки. — Дам-ка ему минутку передохнуть и возьмусь за него сам. Думаю, он долго не продержится.
— Вы так говорите, словно ничуть не сомневаетесь.
— Ты умница, Миллер, поэтому дам тебе добрый совет. Ты еще под стол пешком ходил, а я уже стоптал десяток пар каблуков в поисках убийц. Я провел в своей жизни больше расследований, чем ты разжевал бифштексов с кровью. Поверь мне, сержант, нюхом чую, что Харолд Филлипс убил эту девушку.
— А Фокнер? Что он? Ставлю на него. Вы прочли рапорт Дуайера о минувшей ночи? — в азарте спросил Миллер.
— Знаю, о чем ты, — спокойно ответил Маллори, — что Дуайер видел Фокнера в баре на Риджент Плейс сразу перед убийством.
— И этот факт Фокнер утаил от нас во время беседы.
— Что при данных обстоятельствах вполне понятно и простительно, — снисходительно заметил Маллори.
Миллер, закипая, достал из кармана перчатки и швырнул их на стол.
— Это — бывшая собственность Грейс Пакард. Фокнер по рассеянности оставил их в баре.
Инспектор, брезгливо надув губы, двумя пальцами поднял перчатки.
— Значит, ты был там сегодня утром?
— Да. Брейди сказал мне о рапорте Дуайера, вот я и подумал, что прежде, чем заеду за Филлипсом, тысячу раз успею по пути заглянуть в бар и потянуть за язык хозяина.
— По-моему, я достаточно ясно распорядился, чтобы ты привез Филлипса без всяких проволочек, — повысил голос Маллори.
— Я потерял минут десять, не больше. И, может, вам будет интересно узнать, что, когда эти перчатки выпали из кармана Фокнера, он заявил хозяину бара, что их забыла его невеста? Зачем?
Маллори расхохотался ему в лицо.
— Просто мужик не хотел, чтобы кто-то знал, что он вздремнул с посторонней барышней. Правда, может, для тебя это слишком примитивно?
— Но ведь куча людей знала, что той ночью он был неразлучен с Грейс Пакард. После скандала у Джоанны Хартман все видели, что они ушли вместе. В таком случае, какого черта врать постороннему человеку, бармену?
— Мелочи, юноша, порой вы забываете о мелочах.
— Послушайте, сэр, какие же это мелочи? Инспектор Уэйд упомянул, что в каждом из предшествующих случаев Любовник Дождя забирал у жертвы какую-то вещицу. Уэйд утверждал, что в данном случае этого не случилось. Разве мы можем оставаться так же спокойны, зная о перчатках?!
— И опять возвращаемся к Любовнику Дождя, — со скукой в голосе сказал Маллори. — Согласись, все вместе не пляшет, слишком много различий!
— Согласен, — поддакнул Миллер, — только по-прежнему считаю, что Фокнеру есть что объяснить. Во-первых, именно он был с девушкой и привел ее к себе, а повод, который он называет, очень эгоцентричен и подозрителен.
— Вовсе нет, — возразил Маллори. — Он вел себя как обычно, судя по словам его друзей и коллег.
— Но у нас же целых два свидетеля, что всего за несколько минут до убийства он был поблизости от места преступления. И потом, зачем он соврал Харкнессу о перчатках?
— А что привело его в бар? Харкнесс говорил что-нибудь? — спросил инспектор.
— Пришел за сигаретами.
— Такое с ним первый раз?
— Нет. Он часто появлялся в баре в самое неподходящее время.
— Ты хоть представляешь, какой это лакомый кусок для приличного адвоката?
— Понятно, — буркнул Миллер, — это всего лишь подозрения, но их все больше и больше. А эти его странные приступы агрессивности, которые совсем не свойственны человеку его среды? У меня с собой медицинское заключение Фокнера.
Он протянул Маллори сложенный вдвое листок, но тот энергично замахал руками:
— У меня нет времени выпутываться из латинских терминов. Ты прочел? Давай голые факты.
— Ладно. Шесть лет назад он попал в серьезную автомобильную аварию на гонках Брандз Хатч, где сильно повредил голову, осколки черепа попали в мозг, ну и что за этим следует. Ему страшно повезло, что он выкарабкался. Ну, и с той поры проявляется его несуразная враждебность. Психиатры, которые исследовали его, в заключении дружно пришли к выводу, что его поведение — прямой итог травмы мозга, скорее всего, в значительной части вызванной костными осколками, которые хирурги не смогли полностью удалить. Вспышки агрессии участились в период заключения, он участвовал в нескольких стычках, однажды набросился даже на офицера. Ему было рекомендовано лечение в психиатрическом заведении, но он отказался.
— Все ясно, Миллер, вопросов нет. — Маллори поднял обе руки, словно прося пощады. — Иди и выдавливай из него, что хочешь. Я займусь Харолдом.
— Спасибо, инспектор, — ответил Миллер официальным тоном.
Он уже был в дверях, когда Маллори добавил:
— Еще одно, сержант. Ставлю фунт, что Грейс Пакард убил Харолд.
— Это очень много.
— И добавлю пять против одного, что это не Бруно Фокнер.
— Что ж, вообще-то я не приучен получать деньги даром… но, если вы настаиваете… — усмехнулся Ник и осторожно закрыл за собою дверь.
В это же самое время, только совсем в другом районе города, человек по кличке Любовник Дождя развернул воскресную газету. На второй полосе он обнаружил фото Шона Дойла, которого узнал сразу же. Несколько минут он всматривался в чужое лицо, но думал только о стоящей в квадрате дверного проема среди проливного дождя и мрака девушке. Нет, еще не все кончено, но сперва надо избавиться от того человека. Конечно, можно было бы, не назвавшись, позвонить в полицию и сообщить адрес, где прячется Дойл. Но тогда легавые арестуют и девчонку за укрывательство беглого заключенного.
Идея, которая родилась в его голове, была столь проста, что он громко расхохотался. Он еще смеялся, натягивая плащ и нахлобучивая кепку, смеялся, захлопывая дверь квартиры и выходя в дождь.
Настойчивый стук Миллера в дверь Фокнера оставался без ответа, и он решил попытать счастья этажом ниже. Кто-то пел высоким фальцетом так, что барабанные перепонки чуть не лопались.
Оказалось, вокалист — уроженец Западной Индии, симпатичный молодой человек с ухоженной пышной бородой и в темных очках. Открыв дверь, он приветливо улыбнулся:
— А-а-а, это вы играли на фортепьяно в клубе на Чак Лейзер?
— Вполне возможно.
— Парень, это было великолепно! Кто-то говорил, что ты чокнутый. Клянусь тебе, сейчас сумасшедший каждый второй. Человек тронется мозгами и болтает что попало. Войдешь?
— Я ищу Бруно Фокнера. Стучу к нему, но никто не отзывается. Ты не представляешь, где его найти?
Индиец рассмеялся.
— Воскресенье? Это день, когда Фокнер разрубает кирпичи.
— Тренировка? — уважительно спросил Миллер.
— Каратэ. Каждое воскресенье он в клубе дзюдо «Пардон». Конечно, если под рукой не окажется кирпичей, он охотно грохнет человека, — он постучал пальцем по лбу. — У него не все дома. Ему даже наркотики не помогут. Иди поищи его в клубе.
— Спасибо за совет, — вежливо поклонился Миллер. — Надеюсь, мы еще встретимся.
— Фокнер — чистый неандерталец, — крикнул индиец вдогонку. — Куда катится ваша западная цивилизация! Но день искупления и возмездия грядет! Великий Судный день!
Миллер не сомневался, что этот человек сам был под действием наркотиков, но сейчас ему было не до этого. Он вышел к машине и завел мотор.
Уже много лет Ник Миллер с азартом отдавал свободное время дзюдо и каратэ. Коричневый пояс он получил уже давно, и только лавина служебных занятий не давала ему возможности преуспеть в науке. Но лишь только выдавалась вольная минута, он посещал полицейский спортивный клуб, конечно же, знал и зал «Пардон», и его главного тренера Берта Кинга.
В клубе занимались две группы. Сам Кинг, щуплый высушенный худосочный человечек с желтоватой пергаментной кожей, с головой, слишком большой для его маленького тела, вел тренировку с шестью профессионалами. Берт владел четвертым даном и в дзюдо, и в айкидо и обладал молниеносной реакцией, в чем Миллеру довелось убедиться на собственной шкуре.
Кинг на минуту оставил учеников и подошел пожать руку Миллеру, расплываясь в улыбке.
— Добро пожаловать, сержант Миллер, что-то редко ты появляешься.
