Но нерешительность Егора ставила под сомнение возможность расправы над теми, кто его похитил и принудил к сотрудничеству. А пока он не избавится от тех, кто претендует на роль хозяина его жизни, он не сможет обрести свободу, даже если окажется далеко отсюда. Люди, подобные человеку с седым ежиком волос, от своих планов не отказываются. Они идут по следу так долго, как того требует их врожденная натура хищника, и им в нынешнем мире не преграды океаны и законы других стран. Поэтому надо решать проблему здесь, и чем быстрее, тем лучше.
Итак, что стало известно Егору?
Профессор Никитин предал его. И Жанна предала его. И оба они были заодно с человеком на крыше. Они обсуждали возможность эксплуатации Егора так же спокойно, как если бы речь шла о кухонном комбайне или компьютере. Никитин, правда, пытался напомнить об опасности чрезмерной нагрузки. Но это была всего лишь забота механика о механизме, не более. Жанна и вовсе светилась радостью. Зная, что Егор в плену, что он превращен в безличную куклу, она вела себя так, как будто никогда не знала о его существовании. А ведь они были близки и между ними существовало то доверие, та теплота, которые характеризуют только самые прочные чувства. Оказалось, он заблуждался. Он, взрослый мужчина, опытный сердцевед, дал провести себя, как потерявший голову юнец. Он догадывался, что она со своим даром как-то воздействует на него. Но чтобы она внушала ему любовь, а за его спиной занималась гнусными делишками, – об этом он и подумать не мог.
Напрасно не мог, вот в чем штука.
Его использовали – надо было сказать себе это прямо и без сантиментов. И сделать соответствующие выводы. И действовать.
Итак, они все против него. Это даже к лучшему. Змей легче уничтожить в клубке, чем поодиночке.
Алгоритм действий таков.
Первое: выяснить, кто тот человек на крыше.
Второе: найти его и узнать, для чего в конечном итоге ему понабился Егор.
Третье: сделать так, чтобы он навсегда исчез. А заодно исчезли вместе с ним те, кто ему помогал.
Называя последний пункт, Егор ощерился так, что у него вздыбились волосы на затылке. Он не предполагал у себя такой ненависти и невольно подумал о том, как порой человек мало о себе знает и как быстро вскрываются некоторые гнойники его натуры, стоит им только дать пищу для роста.
Закрыв глаза, Горин еще раз припомнил разговор на крыше. При этом он постарался простереть взор чуть дальше, за пределы пятачка, на котором стояли профессор и интересующий его человек.
Ему удалось заметить крыши соседних зданий, одно из которых ему показалось очень знакомым. Егор сосредоточился, весь уйдя во внутреннее зрение, и постарался припомнить, где он видел этот ребристый выступ крыши, эту квадратную ротонду наверху…
Ну, конечно! Это же филармония. Просто он привык смотреть на нее снизу и оттого не сразу узнал, глядя как бы сверху.
Но теперь сомнений быть не могло. Никитин и человек с седым ежиком разговаривали на крыше здания, стоящего справа от филармонии.
– Поехали! – скомандовал Егор. – На Тверскую.
– Есть! – откликнулся Дикий. – А где на Тверской?
– Здание филармонии знаешь?
– Ну так сестра же! – напомнил Дикий.
– Ах да, – кивнул Егор.
Спустя двадцать минут они были возле филармонии, чьи колонны мягко отражали льющийся на них оранжевый свет.
– Что дальше? – спросил Дикий.
– Останови, – приказал Егор.
Дикий затормозил у бровки.
Егор внимательно посмотрел на здания, стоящие с правой стороны от филармонии. Ночью обзор был неважный, фонари освещали только нижнюю часть фасадов, а верхние этажи и крыши были погружены во мрак. Но полная луна, вставшая на небе, освещала город, как тусклое солнце, и видимость была достаточной для того, чтобы Егор мог провести осмотр местных строений.
Вон то, узнал он через минуту, тяжелое, квадратное, с плоской крышей, устроенной под террасу. Там стояли Никитин и человек с ежиком, и туда же подошла Жанна.
Горин пересилил волну ненависти. Надо делать дело, сказал он себе. Эмоции потом.
– Ты не знаешь, что это за дом? – спросил Егор, указав Дикому на квадратное здание.
– Понятия не имею, – отозвался тот. – По виду – какая-то контора. Солидная. От нее деньгами так и тянет.
– Сейф напоминает, не находишь?
– Точно.
Да, здание походило на банк, и скорее всего им и было. Тогда кем мог быть человек на крыше? Директором банка? Держался он, во всяком случае, по-хозяйски.
– Подъедем ближе, – сказал Егор.
– Легко, – тут же отозвался Дикий.
Он проехал вперед, свернул налево и покатил по улице, на которой стояло квадратное здание.
– Смотри, – сказал он, – на втором этаже окно открыто. Может, зайдем?
– Шутишь? – глянул на него Егор.
– Нисколько, – отозвался тот. – Зато ты узнаешь, кто здесь кто. Понадобится – возьмем языка.
Егор понял, что Дикий отнюдь не шутит.
«А что? – подумал он. – С таким напарником можно нанести визит. Нас никто не ждет, окно и вправду открыто… Чем не удобный момент? Лучшего может не представиться».
– Хорошо, – сказал он. – Зайдем.
– Класс! – обрадовался Дикий.
– Только никакой стрельбы, – предупредил Егор. – Возможно, я ошибаюсь, и незнакомые люди не должны пострадать.
– Ясно, – откликнулся Дикий с некоторым разочарованием в голосе.
Он свернул на боковую, затемненную уличку, припарковался, развернувшись передним бампером к выезду, и заглушил двигатель.
– Пошли?
– Пошли.
Прячась в тени кустов и деревьев, они подобрались под открытое окно.
Сделав Егору знак сохранять неподвижность, Дикий совершенно бесшумно начал карабкаться наверх по выступам в стене. Трудно было поверить, чтобы такое громадное тело было способно так легко передвигаться, не производя при этом никакого шума.
Однако Дикий через минуту был наверху, заглянул в окно и спустился вниз, бесшумный, как кошка.
– Никого, – сказал он, пригибаясь к Егору.
– Может, ловушка? – спросил тот.
– Тем лучше, – ответил Дикий. – Постреляем.
Он улыбался. В темноте глаза его грозно сверкали.
Егор поспешил отвернуться от них. То, что он там видел, его отнюдь не радовало. Но Дикий догадался.
– Скоро? – спросил он.
– Скоро, – ответил Егор, не видя возможности врать в такой обстановке.
Дикий покивал.
– Хоть повеселиться перед смертью. Ну что, пошли?
– Пошли, – решился Егор.
В самом деле, какая здесь могла быть ловушка? Окно открыто на втором этаже, залезть туда сможет не всякий. О том, что он вычислил это здание, также никому не известно. Худшее, что его может ждать, это пустые коридоры и встреча с охранником. Но для этого под рукой был Дикий, для которого такая проблема, как охрана, попросту не существовала.
– Давай по мне, – прошептал Дикий, видя, что Егор замялся, глядя вверх. – Как по лестнице. – Он сложил перед собой руки ступенькой. – Ну!
Егор встал на «ступеньку», которая даже не прогнулась под ним, затем на плечо – и оказалось, что он уже может держаться за подоконник. Но и этого было мало. Снизу поднялась рука, уперлась ему в пятку и буквально взнесла его наверх. Миг – и Егор сидел на подоконнике.
Он еще не спрыгнул на пол, а Дикий уже вскарабкался следом.
– Ну как? – спросил он, с трудом помещаясь в раме.
– Нормально, – отозвался Егор.
Они попали в чей-то кабинет с большим столом, компьютером и шкафами, забитыми разноцветными папками.
– Почему здесь горит свет? – спросил Егор.
Дикий указал на компьютер.
– Работает.
Да, компьютер был включен. Должно быть, какой-нибудь бухгалтер зашивался с отчетом и остался на ночь, чтобы доделать работу.
– Ну, что дальше? – спросил Дикий.
– Ты мне скажи, – возразил Егор.
– Предлагаю попотрошить комп, – тут же сказал Дикий. – С паролем возиться не надо, комп включен. И вся база в нем забита. Что-нибудь нужное найдешь.
– А войдет хозяин?
– Ну, поспит маленько. – Дикий указал на кожаный диванчик в углу. – А я его покараулю.
– Ладно, – согласился Егор. – Только поаккуратней.
– Само собой.
Дикий встал у дверей и замер, превратившись в статую.
– Давай! – прошептал он.
Егор присел к компьютеру и двинул мышкой.
На экране сразу же возник какой-то документ. Не терпевший всякой казенщины Егор едва было не закрыл его, собираясь поискать что-нибудь более интересное, как вдруг его внимание привлекла следующая фраза: «Исключительная одаренность объекта». Эта стилистика, как показалось Егору, несколько выпадала из круга интересов обычного бухгалтера, и он начал читать дальше.
И в следующую минуту понял, что читает собственную биографию!
Горин онемел от изумления. Вся его жизнь была изложена точными, краткими фразами, и тот, кто это писал, не пропустил, кажется, ничего. Чего стоило, например, замечание о том, что он «часто плакал в детдоме, прячась под лестницу», или что ему «претили картежные игры, принятые среди его сверстников, и он предпочитал им чтение художественной литературы».
