За месяц доход Шилдса удвоился.
Может, именно резко возросшие счета и привлекли внимание Управления по борьбе с мошенничеством в «Медикейд». Но Остер знал, что делает. У Уоррена Шилдса – безупречная репутация, в завышении суммы расходов его заподозрят в последнюю очередь. А еще Шилдс искренне ненавидит, когда правительство вмешивается в медицину. Остер не сомневался: Шилдс придет в ярость, когда юрист «Медикейд» предъявит ему обвинение. Если Биглер наедет на Шилдса, то столкнется с таким взрывом праведного негодования, что мало не покажется. Уоррен использует все свои обширные медицинские познания, чтобы доказать правильность счета за каждого пациента, которого когда-либо осматривал. Остер поступит так же. А если Виде удастся заткнуть рот особым пациентам… тогда все будет в порядке.
Лорел лежала на диване связанная и боялась, что мозг, подобно занемевшим конечностям, перестанет слушаться. Она чувствовала, как утекают минуты, словно кровь из раны. Исчезли все мысли о супружеской жизни, измене и даже о беременности. Она существовала только для того, чтобы вести счет времени. Лишь узнав, долго ли осталось до прихода детей, можно будет рассчитать следующий шаг, который, возможно, она сочла бы неприемлемым еще час назад. Нужно во что бы то ни стало вырваться на свободу, но, учитывая душевное состояние Уоррена, просто выбежать из дома будет недостаточно. Тяжелая стеклянная ваза, куда помочился Уоррен – а потом уронил, когда Лорел пыталась добраться до комнаты-сейфа, – валялась у стены, отделявшей гостиную от кухни. Сосуд ручной работы, тяжелый и круглый с одного конца и с длинным сужающимся горлышком с другого, был идеальной дубинкой. Удара такой штуковиной хватит, чтобы раскроить Уоррену череп, – ну и ладно, лишь бы дети не оказались в этом кошмаре.
– Я же сказала, что вот-вот описаюсь, – в пятый раз повторила Лорел.
Уоррен даже не посмотрел в ее сторону.
– Ты бы лучше оставил компьютер в покое и еще раз осмотрел дом. Пойми, сюда что-то подкинули.
Он тихо рассмеялся:
– То, что мне нужно, спрятано в недрах этой машины.
– Нужно найти то, что подбросил Кайл. Тогда ты сможешь излить свою злость на истинного виновника твоих бед.
Уоррен пропустил ее слова мимо ушей.
Лорел попробовала другую тактику:
– Ты и вправду хочешь, чтобы наши дети увидели меня связанную, как какую-нибудь заложницу? В мокрых брюках? И как же ты им это объяснишь?
– Тебе вовсе не нужно в туалет. Просто хочешь освободиться.
– Я сейчас лопну! Посмотри, меня даже в пот бросило!
Он окинул ее коротким взглядом.
– Если тебе так уж приспичило – мочись в штаны. Я кину их в стиральную машину, пока не вернулись дети.
Тревога вновь захлестнула Лорел.
– Как же они вернутся, если я не заберу их из школы? Ты сам за ними поедешь?
– Может, я отправил сообщение какой-нибудь девушке из офиса с просьбой забрать их?
Мысль о том, что во время приступа паранойи Уоррен отправляет электронные сообщения, не приходила Лорел в голову.
– Кому же?
– Нелл Робертс.
Лорел вспомнила хорошенькую темноволосую уроженку Луизианы, младшую сестру крашеной блондинки – по слухам, любовницы Остера. Как поступит Диана, когда Нелл Робертс приедет в школу за детьми, которых ее, Диану, попросили подвезти домой? Позвонит Лорел на мобильный, который лежит в заднем кармане брюк Уоррена. Тот придумает правдоподобное объяснение, и все. Конец истории.
– И когда же они вернутся? – спросила она невзначай.
Уоррен пожал плечами:
– Когда вернутся, тогда и вернутся. Но Нелл за ними не поедет. Ничего я ей не писал. Ты такая прекрасная мать, что, как я понял, сама все организовала. Так ведь?
Его ехидный тон разозлил Лорел, но зато теперь она знала, что есть шанс столкнуться с Дианой Риверз.
– Уоррен, прошу, разреши мне сходить в туалет. Неужели у тебя не осталось простой человеческой порядочности?
Он поднял на нее глаза:
– Скажи пароль к почтовому ящику и можешь идти.
«Ну хорошо, – сердито подумала Лорел. – Ты сам этого хотел». Она закрыла глаза и расслабила сфинктер мочевого пузыря. Через мгновение между ног стало мокро, влажное пятно расползлось по внутренней стороне бедер и заду. Через минуту Уоррен почувствует запах мочи и долго не продержится. Лорел сидела на кожаном диване известной фирмы «Рош-Бобуа» ценой в семнадцать тысяч долларов, привезенном на заказ из Франции через мебельный салон Уэст-Палм-Бич. Она все еще мочилась, когда Уоррен резко выпрямился.
– Твою мать! – воскликнул он. – Ты что, диван испортила?
– Я же сказала, что мне нужно в туалет.
– Слезай с чертова дивана!
– Да иди ты! Развяжи меня – встану.
Уоррен бросил на Лорел убийственный взгляд, но та сидела спокойно, словно Будда, почти радуясь облегчению.
– Омерзительно, – сказал Уоррен.
– Ты сам этого хотел, вот и получил.
Он сходил на кухню и принес острый как бритва разделочный нож. Опустился на колени и стал разрезать скотч, стягивающий лодыжки Лорел. Кровь побежала по сосудам, и Лорел ощутила, как горят затекшие ноги. Она протянула руки, чтобы Уоррен перерезал ленту на запястьях, но он лишь только покачал головой.
– И не мечтай. Сними штаны и брось их в стирку. А потом мы найдем тебе сухие.
Снять брюки было нелегкой задачей, учитывая, что только они скрывали телефон от Уоррена. Лорел аккуратно спустила брюки, скомкала их вокруг кармана, в котором покоился мобильник, и направилась в комнату для стирки. Острый запах мочи напомнил женщине о времени, когда Грант и Бет бегали в подгузниках. Воспоминание вновь пробудило материнский инстинкт. Проходя через кухню, она бросила взгляд на часы – одиннадцать минут третьего. Еще минут пятьдесят, не больше, – и дети ворвутся в дом. Всего пятьдесят минут на то, чтобы сбежать или ударить Уоррена посильнее и действовать, не опасаясь его гнева.
Судя по всему, Уоррен почувствовал, как в ее душе крепнет решимость. Сопровождая Лорел в прачечную комнату, он держался футах в десяти от нее и не выпускал из рук оружия. Лорел удалось тайком вытащить телефон, когда она бросала мокрые брюки в стиральную машину. Но тут возникла другая трудность: невозможно, будучи до пояса голой, пронести в спальню мобильник – Уоррен непременно его заметит. Она решила спрятать телефон под мышку, но вовремя поняла, что муж наблюдает за ней сквозь раздвижную дверь.
– Пошевеливайся, – потребовал он. – Идем.
– Секундочку.
Лорел хотела проверить, не пришло ли текстовое сообщение, но не осмелилась. Доставая из шкафчика над стиральной машинкой большую бутыль с моющим средством «Пьюрекс», она незаметно сунула «Моторолу» на полку. Запустила стирку и, оставив «Пьюрекс» на машине для сушки белья, направилась к спальне, уверенная, что Уоррен предпочтет пялиться на ее голый зад, а не обыскивать шкаф.
Лорел встала под душ и хорошенько вымылась – насколько позволял скотч на запястьях. Он не размок под струей воды, а приклеился еще сильнее, пачкая руки липкой серой массой. К удивлению Лорел, пока она принимала душ, Уоррен повесил на дверцу кабинки полотенце. Лорел вытерлась, достала из ящика комода чистые трусики, а из шкафа – пару черных эластичных штанов для занятий йогой, вполне подходящих, чтобы сорваться с места и ринуться прочь, если вдруг представится случай.
Она села на кровать и стала одеваться, как вдруг заметила, что Уоррен смотрит на треугольник волос на ее лоне. Муж любил, когда там все было выбрито, и Лорел обычно ему подчинялась. Но Дэнни нравился естественный вид, и Лорел с радостью исполнила его желание. Перемена не вызвала неудовольствия мужа, хотя несколько месяцев назад он упомянул о ней в разговоре. Уоррен уставился на поросший волосами холмик, словно детектив, обнаруживший улику, которая поможет распутать преступление века.
– В чем дело? – осведомилась Лорел. – Комментарии с галерки?
– Кайлу нравится, когда женщины бреют лобок. – пробормотал Уоррен. – Он сто раз об этом говорил, я сам слышал.
– Конечно, нравится.
Уоррен прищурил глаза.
– Что ты имеешь в виду?
Лорел вздохнула, прикидывая, стоит ли говорить откровенно.
– Я просто считаю, что только незрелым мужчинам нравятся гладко выбритые гениталии. Хотя какая, собственно, разница? Или вам хочется спать с девочкой-подростком, а женщина без волос на лобке – единственный вариант замены?
Уоррен покраснел.
– Твой новый друг выше этого? Он взрослее всех нас, да?
«Даже не сомневайся».
– На провокационные вопросы не отвечаю.
Она надела трусы, затем брюки.
– Что дальше, генерал Пиночет?
– Не делай из меня злодея. Ты сама во всем виновата.
– А пытки, значит, стали узаконенным средством против супружеской неверности?
