"Мы понимаем", подтвердила Астор, "Когда мы начнём изучать крутые вещи?"
"Когда я скажу. По любому, нам надо сейчас уходить", поторопил их я.
Она сразу же превратилась в высокомерную десятилетку, "И куда мы должны идти?".
"Мне надо на работу", ответил я, "Поэтому я вас беру с собой".
Она с надеждой спросила, "Посмотреть на тело?".
Я покачал головой, "Только голову".
Она глянула на Коди и тоже покачала головой, "Маме это не понравится".
"Вы можете подождать в машине, если хотите", посоветовал я.
"Давай съездим", произнёс Коди свою самую длинную речь за весь день.
И мы поехали.
ДЕБОРА ЖДАЛА МЕНЯ У СКРОМНОГО ДОМИШКИ ЗА 2 МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ с частным тупичком в Коконат-Гроув. Улица была наглухо забита прямо от кабины охраны до самого дома, примерно на полпути вниз слева, и толпа негодующих жильцов дымящимся роем общества низкой арендной платы стояла вокруг на своих тщательно подстриженных газонов и дорожках, осуждая вторжение полицейских в свой маленький кусочек рая. Дебора была на улице, указывая видеооператору что снимать и с какого угла. Я с Коди и Астор следующими за мной по пятам поспешил присоединиться к ней.
"Что за нахуй?" вопросила Дебора, прищурившись на детей около меня.
"Это называется дети," сообщил я. "Они зачастую являются побочным продуктом брака, вот почему ты можешь быть незнакома с ними."
"Ты что, бля, совсем с нарезки съехал, что привел их сюда?"
"Ты не должна говорить такие слова," ликующе сообщила Астор Деборе. "Ты должна мне пятьдесят центов за то, что это сказала."
Дебора раскрыла рот, покраснела, и снова закрыла. "Ты должен увезти их отсюда," произнесла она наконец. "Они не должны это видеть."
"Мы хотим это увидеть," сказала Астор.
"Тихо," велел я. "Вы обе."
"Господи Боже, Декстер," сказала Дебора.
"Ты велела мне приехать немедленно," сказал я. "Я приехал."
"Я не могу нянчиться с парой детишек," сказала Дебора.
"Тебе и не придется," ответил я. "С ними всё будет в порядке."
Дебора уставилась на них; они уставились на неё. Ни один не мигнул, и на мгновение мне показалось, что моя дорогая сестра сжуёт свою нижнюю губу. Затем она потрясла головой. "Хуй с ним," сказала она. "У меня нет времени для препирательств. Вы оба ждите там." Она показала на свой автомобиль, припаркованные через улицу и схватила меня за руку. Она потащила меня к дому, около которого бурлила кипучая деятельность. "Глянь-ка," сказала она, указав на фасад здания.
По телефону Дебора сообщила мне что они обнаружили головы, но по правде говоря, пришлось бы приложить серьёзные усилия, чтобы пропустить их. Короткая подъездная дорожка перед домом огибала пару вытесанных из коралла столбов, заканчиваясь в маленьком дворике с фонтаном посередине. Наверху каждого столба стояла вычурная лампа. На дорожке между столбами мелом было написано что-то вроде MLK, если я правильно прочитал этот странный почерк. И, чтобы убедиться, что никому не придется слишком долго искать смысл сообщения, на верхушке каждого столба…
Ну что же. Хотя я должен признать некоторую примитивную бодрость и неоспоримый драматический эффект этой демонстрации, на мой вкус, она была слишком непроработана. Хотя головы очевидно тщательно почистили, от жара веки запали и рты сложились в странную улыбку, и это создавало неприятное впечатление. Несомненно никто из присутствующих моим мнением не интересовался, но я всегда чувствую, куда не стоит помещать останки. Это было неопрятно, и демонстрировало серьёзную нехватку творческого воображения. И бросить эти головы вот так, у всех на виду – было просто хвастовством, выдававшим слишком грубый подход к проблеме. Впрочем, чёткого определения вкуса не существует. Я всегда готов допустить, что моя техника не является единственно верной. И как всегда в эстетических вопросах, я подождал согласного свистящего шепотка Тёмного Пассажира – но разумеется, не дождался.
Ни мурлыканья, ни трепета крыла, ни взгляда. Мой компас исчез, покинул меня в самом неудобном положении, требующем держать его в моей руке.
Конечно, я не был абсолютно одинок. Рядом с мной стояла Дебора, и я внезапно осознал, что пока я размышляю над исчезновением своего тёмного компаньона, она что-то мне говорит.
"Они были на похоронах сегодня утром," сказала она. "Вернулись и увидели это."
"Кто они?" спросил я, кивнув в сторону дома.
Дебора ткнула мне локтем под ребро. Больно. "Семья, придурок. Семья Ортега. Что я только что сказала?"
"Так это случилось при свете дня?" Почему-то от этого вид стал казаться ещё более отвратительным.
"Большинство соседей тоже были на похоронах," сказала она. "Но мы всё ещё ищем кого-нибудь, кто мог что-то видеть." Она пожала плечами. "Кто знает, вдруг нам повезет."
Я не знал, но по некоторым причинам я не верил, что что-нибудь связанное с этим принесёт нам удачу. "Полагаю, это создает небольшое сомнение в виновности Халперна."
"К счастью, нет," ответила она. "Этот засранец виновен."
"А," сказал я.", Так ты думаешь, что кто-то другой обнаружил головы, и, э… "
"Блядский род, я не знаю. Возможно, у него был сообщник."
Я просто покачал головой. Мы оба понимали, что это не имеет смысла. Кто-то способный задумать и воплотить сложный ритуал двойного убийства должен был сделать это в одиночестве. Подобный акт всегда очень личный, каждый его шаг исполнен уникальной внутренней необходимости, так что идея двух человек, разделяющих одно и то же мировоззрение была почти абсолютной бессмыслицей. Странный способ церемониальной демонстрации голов вполне подходил к способу, каким были оставлены тела – две части одного ритуала.
"Это не похоже на правду." Сказал я.
"А что похоже?"
Я смотрел на головы, так заботливо посаженные сверху фонарей. Они конечно обуглились в том же огне, что спалил тела, и на них не было никаких видимых следов крови. Шеи похоже отрезаны очень аккуратно. Кроме этого, у меня не было никаких озарений – особенно в присутствии выжидательно смотрящей на меня Деборы. Тяжело иметь репутацию способного проникать взглядом в самое сердце тайны, когда вся она основана на тёмных указаниях внутреннего голоса, который в данное время пребывал где-то в другом месте. Я чувствовал себя марионеткой чревовещателя, от которой вдруг потребовали сыграть всю пьесу в одиночестве.
"Обе головы – здесь," сказал я, четко понимая, что должен хоть что-то сказать. "Почему не в доме другой девушки? Той, у которой был парень?"
"Ее семья живет в Массачусетсе," ответила Дебора. "Здесь было легче."
"И вы проверили его, верно?"
"Кого?"
"Дружка мёртвой девушки," медленно и тщательно произнёс я. "Парня с татуировкой на шее."
"Господи, Декстер, разумеется мы проверяем его. Мы проверяем каждого, кто хотя бы проходил в полумиле от этих девушек за всю их ёбаную короткую жизнь, и ты…" Она сделала глубокий вдох, но кажется, это её не слишком успокоило. "Слушай, мне не нужна помощь в обычной полицейской работе, окей? Что мне нужно – разобраться с той странной сраной жутью, в которой ты должен понимать."
Мило с её стороны признать меня Королем Сраной Жути, но я гадал, как долго смогу удержаться на троне без своей Тёмной Короны. Но я должен был осмелиться высказать какое-нибудь гениальное предположение чтобы поддержать репутацию, так что я нанёс маленький бескровный укол.
"Ну," сказал я. "С точки зрения странной сраной жути, двое убийц с одинаковым ритуалом не имеют смысла. Так что либо Халперн убил их, и некто обнаруживший головы подумал: какого чёрта, почему бы мне не подвесить эти головы – или в тюрьме сидит не тот парень."
"Что за херня?" спросила она.
"Какая часть?"
"Обе, черт возьми!" воскликнула она. "Оба эти варианта хуже некуда."
"Вот дерьмо," произнёс я, удивив нас обоих. И поскольку я почувствовал, что меня начинают раздражать и Дебора, и я сам, и все эти безголовые обгоревшие трупы, я сделал единственный логичный разумный поступок. Я пнул кокосовый орех.
Замечательно. Теперь у меня ещё и нога болит.
"Я проверяю подноготную Голдманов," резко сказала она, кивнув на дом. "Пока что, он – обычный дантист. Владеет офисным зданием в Дэйви. Но это… это пахнет кокаиновым ковбоем. И это тоже не имеет смысла. Проклятье, Декстер," сказала она. "Дай мне хоть что-нибудь."
Я удивлённо посмотрел на Дебору. Каким-то образом она снова вернулась к теме, болью отозвавшейся в моём колене, а я не имел абсолютно ничего кроме очень сильной надежды, что Голдман окажется торговцем наркотиками, притворяющимся зубным врачом. "Я совершенно пуст," произнес я печальную правду.
"Вот дерьмо," сказала она, глядя мимо меня на край собирающейся толпы. Прибыл первый из журналистских фургонов, из которого не дожидаясь остановки выскочил репортер и начал отдавать указания оператору, готовясь к долгой съемке. "Будь оно проклято," выдохнула Дебора и разобраться с ними.
