— Каким образом он узнал о случившемся раньше вашей матери?
Вопрос озадачил Кэти:
— Я полагала, что он услышал все по телевизору.
— В какое время они пришли за вами в школу? — спросил Кинг.
— Утром, еще до ленча. В одиннадцать или около того.
— Риттер был убит в десять тридцать два. У телевизионных станций не было ни единой возможности сообщить все подробности через какие-то тридцать минут. А Кон еще успел и вашу маму с собой прихватить?
— Ну, Аттикус не так уж и далеко от Баулингтона — примерно полчаса езды. А мама жила как раз по дороге.
Мишель и Кинг обменялись испуганными взглядами.
— Нет, этого не может быть. — произнесла Мишель.
— Что? О чем вы говорите? — спросила Кэти.
Кинг встал, не отвечая.
— Куда вы собираетесь? — снова спросила Кэти.
— Собираемся нанести визит доктору Кону.
— Ну, если он не сказал вам о том, что в тот день приехал за мной в школу, возможно, он не рассказал и о себе и моей маме.
Кинг уставился на нее:
— А что у них было?
— Перед ее смертью она часто виделась с Тройансом. Их связывала долгая дружба, которая переросла в нечто иное.
— В нечто иное? Вот что? — спросил он.
— Они собирались пожениться.
Поскольку ко времени, когда позвонила Кэти, Мишель успела просмотреть лишь половину посвященных Бобу Скотту папок, Джоан, уезжая в гостиницу, прихватила коробку с собой.
Начав рыться в ее содержимом, она поняла, что Паркс не шутил. В коробке было черт знает что. Однако Джоан старательно прочитывала каждый документ, пока не поняла, что речь в них идет совсем не о том Бобе Скотте. Проведя над бумагами два часа, она позвонила в службу сервиса и попросила принести ей еду и кофейник.
Она уже добралась до дна коробки, когда ее внимание привлек один документ. Вытащенный ею из папки листок оказался ордером на арест некоего Роберта К. Скотта. Проживавшего в штате Теннесси. У этого Боба Скотта имелось несколько пистолетов, которых у него не должно было быть. Произвести арест надлежало Службе маршалов.
Зазвонил сотовый Джоан. Это был Паркс.
— Где вы сейчас? — спросил он.
— В гостинице «Седарс Инн». Похоже, кое-что нашла.
И она рассказала ему об ордере.
— Ордером воспользовались?
— По-видимому, нет, поскольку, если бы Скотта арестовали, это обстоятельство где-нибудь да всплыло.
— Если выписывался ордер на арест этого малого за незаконное хранение оружия, возможно, он и есть тот псих, который стоит за всем происходящим?
— Но как нам связать его со всем произошедшим? В этом нет никакой логики.
— Согласен, — устало сказал Паркс. — А где Кинг и Максвелл?
— Отправились в Шарлотсвилл, на встречу с Кэти Рамзи. Она сказала, что у нее имеется для них важная информация.
Джоан пересказала Парксу то, что Мишель и Кинг узнали от Кэти раньше.
— Если ее отец действовал не в одиночку, человек, которого она подслушала, вполне мог быть Скоттом, — сказал Паркс. — Его положение в охране идеально подходило для того, чтобы нанести удар. Идеальный троянский конь.
— Что думаете предпринять в связи с моей находкой?
— Скажем так, я беру кучу наших ребят и отправляюсь туда, чтобы все проверить. Отличная находка, Джоан. Возможно, вы и вправду так хороши, как все о вас говорят.
— На самом-то деле, маршал, я гораздо лучше.
Едва Джоан закончила разговор, в дверь ее номера постучали. Она открыла, служащая гостиницы внесла в номер поднос.
— Сюда поставить, мадам?
— Да, — отсутствующе сказала Джоан. — Сюда, хорошо.
— Налить вам кофе?
— Нет, спасибо.
Она подписала счет и отвернулась.
Внезапно Джоан ощутила прямо за своей спиной чье-то присутствие. Она обернулась, но вскрикнуть до того, как все погрузилось во тьму, не успела.
В Аттикус-колледже Кинг и Мишель появились уже поздно вечером. Найдя в административном корпусе молодого интерна, Мишель уговорила его отыскать для них домашний адрес доктора Кона. Тот жил примерно в полутора километрах от кампуса. Кинг подвел свой «лексус» к дому, они подошли к парадной двери, постучали.
Дверь открыл Кон. Увидев их, он явно никакого удовольствия не испытал, однако в дом впустил.
— Стало быть, вы разговаривали с Кэти? — спросил Кон.
Кинг кивнул:
— Она сказала, что вы предупредили ее на наш счет.
— А вы ожидали, что я этого не сделаю? Она была дочерью моего коллеги, а после — моей студенткой. Ожидать от меня чего-либо иного было бы ошибкой.
— Что ж, если учесть, что вы с ее матерью поговаривали о женитьбе, вы стали бы ее приемным отцом.
Кон явно почувствовал себя не в своей тарелке:
— Это вас не касается.
— Вы знали Рамзи до Аттикуса или не знали?
— Не знал.
— Говоря «Рамзи», я подразумевал и Арнольда, и Регину.
— До приезда сюда я не был знаком ни с ним, ни с ней. Однако оба стали моими друзьями.
— А после смерти Арнольда, — сказал Кинг, — вы двое…
— Все было не так. Прежде чем мы стали встречаться не как друзья, после смерти Арнольда прошло долгое время.
— И вы стали поговаривать о женитьбе.
— Я сделал предложение, она его приняла.
— А затем покончила с собой?
Лицо Кона исказила боль:
— Да. Так говорят.
— Но вы так не думаете? — быстро спросила Мишель.
— Она была счастлива. Приняла мое предложение о браке. Не думаю, что проявлю тщеславие, сказав: мысль о том, что до самоубийства ее довела перспектива выйти за меня замуж, представляется мне притянутой за уши.
— То есть вы думаете, что ее убили?
— Это уж вы мне скажите! — выпалил он. — Ведь вы же ведете расследование. Вот и выясните, как все было.
— Вы участвовали в протестах против войны во Вьетнаме?
— Да, вместе с миллионами других людей.
— Например, в Калифорнии?
— К чему эти вопросы?
— Что бы вы сказали, — спросил Кинг, — если бы услышали от нас, что к Арнольду Рамзи приходил человек, уговаривавший его принять участие в убийстве Клайда Риттера, и человек этот упомянул ваше имя?
Кон смерил его холодным взглядом:
— Я сказал бы, что тот, кто уведомил вас об этом, заблуждается. Но с другой стороны, если это правда, я не могу запретить людям упоминать в разговорах мое имя, не так ли?
— Справедливо. Вы верите в то, что Арнольд Рамзи действовал в одиночку?
— Верю и буду верить, пока мне не предъявят надежные доказательства противоположного.
— Судя по всему, Рамзи не был склонным к насилию человеком, однако в молодости он участвовал в демонстрациях протеста, причем одна из них, возможно, привела к насильственной смерти человека.
Кон бросил на него резкий взгляд:
— О чем это вы?
Кинг сообщил Кону эту информацию единственно для того, чтобы посмотреть, какова будет его реакция.
— И еще одно: в то утро, когда Рамзи убил Риттера, вы ездили в «Фэймаунт» один или вместе с ним?
— Вы хотите сказать, что в то утро я был в «Фэймаунте»?
— А вы хотите сказать, что не были?
Кон с мгновение поразмыслил.
— Ладно, я был там. И что же?
— И что же? Вы почему-то забыли упомянуть об этой немаловажной детали.
— А почему я должен был о ней упоминать? Я не сделал ничего дурного. И в ответ на ваш вопрос: я поехал туда один.
— Вам, должно быть, пришлось убежать из отеля сразу после выстрела Рамзи, иначе вы не успели бы подхватить Регину и рассказать все Кэти, вызвав ее с урока алгебры.
На широком лбу Кона выступили бисерины пота.
— По отелю тогда металось множество людей. Я видел, что произошло. И не хотел, чтобы Регина и Кэти узнали обо всем из программы новостей.
Кинг подошел к нему вплотную:
— Зачем вы поехали тем утром в отель? У вас тоже имелся зуб на Риттера?
— Нет. Разумеется, нет.
— Так зачем же? — настаивал Кинг.
— Он был кандидатом в президенты. В наших местах таковые встречаются не часто. Мне хотелось самому увидеть его.
— А если я скажу, что все это самое настоящее вранье? — поинтересовался Кинг.
— Я не обязан давать вам объяснения, — огрызнулся в ответ Кон.
Кинг пожал плечами:
— Мы пошлем за людьми из ФБР и Секретной службы, и вы сможете все объяснить им. От вас можно позвонить?
— Постойте, — быстро сказал Кон. — Хорошо, я беспокоился за Арнольда. Он был настолько зол на Риттера, что я опасался какой-нибудь дурацкой выходки с его стороны. Пожалуйста, поверьте, мне и в голову не приходило, что он замышляет убийство.
— Продолжайте, — произнес Кинг.
— Он не знал, что я рядом. Я следовал за ним. Там была такая толпа, что Арнольд меня так и не заметил. Он держался в отдалении от Риттера, и я решил, что просто принял его разговоры слишком близко к сердцу. И надумал уйти. Начал пробираться к дверям. Я обернулся только один раз — и как раз в тот момент, когда он вытащил пистолет и выстрелил. Я видел, как упал Риттер, видел, как вы застрелили Арнольда. Я побежал к машине и погнал ее как только мог быстро.
