— Я не… Он занимается малярными работами, где-то в Бо-Капе. Но я точно не знаю…
— Сегодня я улетаю, так что хотелось бы успеть передать ему телефон.
— Очень мило с вашей стороны. Сейчас, дайте подумать… Может, дать вам его домашний адрес? У него… Возможно, дома кто-то есть, он снимает комнату. А может, вы бросите телефон в почтовый ящик?
— Конечно. Как зовут вашего брата?
Гриссел вышел в коридор. Голос на том конце линии был женский, очень уверенный и властный. Незнакомка обратилась к нему на африкаанс. Говорила о том, о чем знали только «Ястребы» и консульство Великобритании. Он ничего не понимал.
Снова зазвонил телефон.
— Гриссел, — быстро ответил он.
— Вы один? — Тот же самый голос.
— Ja. Да.
— Позвольте сразу предупредить: вы, конечно, можете попробовать отследить мои звонки, но у вас ничего не получится.
— Вот как?
— Вас зовут Бенни Гриссел. Вы — капитан из Управления по расследованию особо важных преступлений в Бельвиле. У вас высокие показатели раскрываемости — восемьдесят три процента, но у вас серьезные проблемы с алкоголем. Вашу бывшую жену зовут Анна-Мария, ваших детей — Карла и Фриц. В две тысячи шестом и две тысячи девятом вас отстраняли от службы в связи со служебным расследованием. Оба раза вы были оправданы. На ваше имя в Транспортном отделе выписано три крупных штрафа за нарушение ПДД.
Он молчал, ему стало не по себе.
— Дело в том, что у меня имеется доступ к информации. Вот и все, что вам необходимо знать. Если вы сомневаетесь в моей надежности, спросите у меня что-нибудь.
— Кто вы?
— Зовите меня Джони.
— Джони… а дальше?
— Джони Митчелл.
— Как канадская певица?
— Да.
Певица Джони Митчелл не особенно нравилась Бенни, она редко исполняла свои песни под бас-гитару. Поэтому он ответил: «Хорошо». Он догадался, что с ним связались представители разведслужб. Шпионы.
— У меня только одно условие. Вы никому не должны рассказывать о моих звонках. Никому. Как только я узнаю, что вы распускаете язык, звонки прекратятся. Понимаете?
— Да.
— Вам следует также учесть, что движение должно быть двусторонним. Что-то сообщаю я, что-то вы. Понятно?
— Все зависит от того, что вы сообщите.
— Естественно. Я сообщу что могу, когда смогу…
— Почему вы мне что-то сообщите?
— Интересный вопрос. Потому что мне так хочется. Больше мне нечего добавить.
— Хорошо.
— Пока вот вам для начала: вчера в двадцать сорок две глава британского дипломатического представительства в Претории попросил через Департамент международных отношений и сотрудничества о беседе с министром государственной безопасности. Их встреча состоялась в доме министра в десять вечера. Ходят слухи, что вы получите приказ прекратить расследование.
— Кому-то придется расследовать…
— Этим займется ГАБ. Государственное агентство безопасности возьмет дело себе.
— То есть… Но ведь так не бывает!
Внутри у него все сжалось. Никто не отберет у него дело!
— Посмотрим, — ответила Джони. — У меня немного времени. Эмма Грейбер рассказала вам об алгоритме Эдера. — Она не спрашивала, а утверждала.
Теперь он уже не сомневался в том, что Джони — шпионка.
— Да.
— Старая уловка. Разгласить часть сведений, чтобы направить по ложному следу. Капитан, в деле скрыто гораздо больше того, что лежит на поверхности. По моим сведениям, Эдер самовольно загрузил в международную банковскую систему новую версию алгоритма. Это произошло в течение последних шести недель.
Он ждал, но его собеседница молчала.
— Зачем? — спросил он. — Что изменилось в его программе?
— Я пока не знаю.
Гриссел вспомнил версию Купидона и вдруг задумался. Может быть, в ней что-то есть?
— А Эдер мог бы… Он мог бы выкачивать деньги из системы?
Джони довольно долго молчала, а затем не без уважения ответила:
— Интересная версия… Да, конечно, такая возможность существует… А теперь вы должны мне кое-что сообщить. Правильный адрес электронной почты, которым пользовался Эдер под именем Морриса.
Просьба его удивила, потому что он посылал неверный адрес только Эмме Грейбер из МИ-6. По электронной почте. Значит, Джони перехватила его послание. Джони говорит на африкаанс. Значит, скорее всего, она сотрудница ГАБ. Она не поверила, что Зола Ньяти поделился всем, что им известно. И если он даст ей правильный адрес Морриса, ГАБ узнает о Лиллиан Альварес. Чего он совсем не хотел.
Но не хотелось с ходу портить отношения с новым источником информации. Ведь никогда не знаешь…
Он продиктовал ей правильный адрес. Собеседница отключилась. Гриссел побежал к Шепелявому.
В украденном кошельке, который остался лежать в кармане брюк Тейроне, нашлось четыреста фунтов стерлингов и более двух с половиной тысяч южноафриканских рандов. Часть местной валюты он вынужден был потратить на такси. Машину поймал на стоянке на Портсвуд-стрит.
Водитель покосился на него и спросил:
— Кто тебя так, братец?
— Слупил с меня двести рандов за четыре километра пути и еще хочешь, чтобы я отвечал на личные вопросы?
— Ek vra ma net. Да я только так спросил.
— Тогда отвянь.
— Тогда почему ты не поехал на автобусе? — Помолчав, таксист продолжил: — Ничего удивительного, что ты так выглядишь!
Тейроне еле сдержался, в нем вскипал гнев, эмоции готовы были вырваться наружу. Он с трудом взял себя в руки, понимая, что должен сохранять спокойствие. Ему нужно обо всем подумать, просчитать каждый свой шаг, решить, что сделать в первую очередь.
Он попросил высадить его на углу Лонгмаркет и Элла-стрит, на всякий случай. Вдруг он настучит на него в полицию, как только станет известно, что произошло в торговом центре? Таксисту совсем ни к чему знать его адрес.
— А на чай?
Тейроне молча покачал головой. Подождал, пока машина скроется за углом Лонгмаркет-стрит, и только потом затрусил домой. Он надеялся, что старшая дочь богатого мусульманина, которая весь день болтается дома, не заметит, что он возвращается в таком виде.
У себя в пристройке он разделся. На спине водолазки зияла довольно большая дыра, края покрывала корка запекшейся крови. Он швырнул водолазку в угол и извернулся, стараясь разглядеть в зеркале рану.
Он громко застонал — сколько крови! Правда, кровотечение уже прекратилось. Рана выглядела вздутой полосой между лопатками. Трудность в том, что до нее невозможно дотянуться. Придется вымыться под душем и надеяться на лучшее.
Он быстро осмотрел лицо. Надо убираться отсюда. И срочно позвонить Наде, времени почти нет. Слава богу, у него темная кожа. Как только он как следует умоется, никто ничего не заметит.
Он поспешил в крошечную ванную.
В 09:27 сержант ЮАПС передал по рации из торгово-развлекательного центра на набережной Виктории и Альфреда сообщение о «стрельбе со смертельным исходом». Его сообщение приняли в дежурной части участка «Си-Пойнт».
Дежурному констеблю хватило здравого смысла сбегать к начальнику участка и передать ему новость.
Начальником участка был капитан, прослуживший в полиции двадцать два года. Он сунул в карман ручку, которой писал, велел подробно доложить, что случилось, и приказал констеблю передать двум самым опытным детективам, чтобы те спускались к служебной стоянке.
— Сейчас же!
По пути на стоянку начальник участка вспоминал, как с ним беседовал комиссар провинции в последние месяцы. И о бюллетенях, которые выпускались в то время с монотонной регулярностью. Во всех повторялось примерно одно и то же: президент, министр и комиссар серьезно озабочены падением престижа ЮАПС. За последний год они пережили расстрел забастовщиков на платиновой шахте в Марикане, дело Оскара Писториуса и видеозапись того, как полицейские приковали наручниками к машине гражданина Мозамбика Эмидио Масиа и поволокли по асфальту. Тем же вечером Масиа скончался в полицейском участке. О происшествии вскоре узнал весь мир, о полицейском произволе трубили все средства массовой информации, от местных газет до «Тайм» и «Нью-Йорк таймс». Комиссар требовал убрать отдельных представителей и полицию в целом из-под удара СМИ, избавив от неприятностей. Укреплять дисциплину. Не позволять молодым полицейским, у которых молоко на губах не обсохло, затаптывать следы на месте преступления. Не допускать неопытных сотрудников на такие посты, где они могли бы принимать важные решения. Принимать важные решения самостоятельно, мудро и взвешенно.
Другими словами, иначе пеняй на себя.
У начальника участка «Си-Пойнт» было трое детей-школьников. Ему оставалось выплатить более миллиона за дом по ипотеке. Его жена считала, что он работает слишком много, а зарабатывает слишком мало. Ему не хотелось, чтобы она страдала из-за него. Он все больше хмурился. Ему не терпелось оказаться на набережной Виктории и Альфреда и все осмотреть лично. Набережная Виктории и Альфреда — ключевой район, жемчужина международного туризма. В подобных обстоятельствах «стрельба со смертельным исходом» способна привлечь огромные стаи стервятников-журналистов. В том числе и репортеров из «Тайм» и «Нью-Йорк таймс». В таких местах можно очень быстро очутиться в полном дерьме, если не примешь верное решение — мудро и взвешенно.
