Луис никак не мог понять, с чем это связано: с их поминальным ужином или скудным завтраком из одного только кофе или еще от чего неведомого. Пока он шел до машины, то успел поставить под сомнение явку на рабочее место. Дадут ли ему больничный? В любом случае шефу это не понравится – он прогульщиков ох как не любил, даже если те отсутствуют на работе по уважительной причине.
Когда он сел в машину, стало чуточку легче. Луис напомнил себе выпить дома обезболивающее, название которого так и не смог запомнить, поэтому всегда просил Нэнси оставлять его на видном месте. Но остановить рябь перед глазами, головокружение, болезненное сердцебиение и непонятно чем вызванную дурноту он пока не мог. Он все не мог взят в толк, от чего ему стало хуже, ведь ничего способствующего ухудшению его состояния он не делал. Язва в двенадцатиперстной кишке была маловероятным событием, ведь она у него окончательно зарубцевалась еще в семнадцатилетнем возрасте после долгой диеты.
Обратно Луис ехал со страхом куда-нибудь влететь, поэтому всю дорогу боролся с желанием поддать газу. Он испытал несказанное облегчение, когда с одного маху загнал «Фольксваген» во двор. Луис не стал вытаскивать газонокосилку из багажника и медленно поплелся домой, держась руками за живот.
У него хватило сил только на то, чтобы открыть дверь. Луис подался вперед, и его глаза в автоматически включившемся свете перестали различать предметы. Холл вокруг него заходил ходуном и стал похож на закручивающийся туман. Он с треском рухнул на деревянную табуретку у стены и тут же отключился.
Больше Луис Стюарт никогда не проснулся.
А тем временем наверху в спальне лежала неподвижная Нэнси. Лежала в той же позе, в которой ее ранним утром в половине шестого застал Луис. Но только теперь она не дышала.
Глава 4. Тень над городом
Весь следующий месяц сотрясал жителей Новой надежды, словно эпидемия чумы. В городке стали один за другим умирать десятиклассники, некоторые по одиночке, другие целыми группами.
Абсолютное большинство смертей выглядели как несчастный случай или чья-то преступная халатность. Прямой вины в своей смерти у умерших школьников не было. Косвенно, по неосторожности, исчезновение без вести – все это имело место.
В одной семье за другой таинственным образом умирали их дети, словно по велению дьявольского заговора. Телефон в муниципалитете разрывался сутками напролет, вгоняя шерифа и его помощников в нервную дрожь. Обстановку нагнетали еще и рассказы одного безумного старика о какой-то проклятой земле, которая забирает детей к себе. Но в эти старческие россказни никто не хотел верить.
Звали этого глубокого старика – Фред Ричардсон. В 2019 году ему исполнялось восемьдесят восемь лет, одной ногой он уже стоял в могиле. Ричардсон был самым старым жителем городка и по совместительству одним из первых, кто поселился в Новой надежде в шестидесятых годах. Приехал в новый городок он из какой-то сельской глуши, а из какой – не помнит уже никто, даже он сам. У Ричардсона прогрессировал Альцгеймер. Он забывал порой не только, зачем пошел на кухню, но и имена своих детей.
Кстати о детях. У него их было двое: дочь и сын, и оба уже лежат на глубине два метра под землей. Младший – Джейсон – погиб в боснийском конфликте в 1993, а старшая дочь – Карен – покинула этот бренный мир всего три года назад, немного не дотянув до шестидесяти, из-за повторного инсульта, который не оставил ей никаких шансов. Жена Ричардсона – Фелиция – также скончалась в 1993 почти сразу же, как узнала о смерти своего любимого Джейсона. Трижды после похорон попадала в больницу из-за нервного срыва, и третий раз стал последним, увозили ее из палаты сразу в холодную камеру морга.
Долгих двадцать шесть лет Ричардсон жил практически в полном одиночестве, если не считать посиделок с другими стариками в заведении Морти. Там они говорили о погоде, о последних новостях городка, из которых самой серьезной в последнее время была лишь измена Джона Мюррея со своей секретаршей. Карен навещала отца не часто, раз в месяц примерно. Она еще в конце восьмидесятых удачно вышла замуж и уехала в Вермонт. А как не стало и ее – здоровье старого Ричардсона еще сильнее подкосилось, благо, по воле Божьей, хотя бы парализованным не остался.
Альцгеймер у него выявили еще раньше, но прогрессировать он стал только после смерти дочери. Он забывал буквально все: имена детей и жены, свой домашний адрес, зачем пошел в то или иное место, терял суть беседы в мгновение щелчка. Да и постарел он заметно. Сейчас он выглядел на все свои восемьдесят восемь лет, без трости уже не передвигался, одевался даже летом в сто одежек, от чего на всю спину у него постоянно зияло огромное мокрое пятно.
Мало кто знал, что Ричардсон любил коротать время в штудировании истории своего родного штата Мэн. Но о своем хобби он почти никому не рассказывал. До той поры, пока в Новой Надежде ни стали умирать десятиклассники. Тогда-то Ричардсон наведывался к Морти каждый день несмотря на свое ухудшающееся здоровье и высказывал крайне безумные предположения насчет происходящего. Он все твердил о том, что земля в городке отравлена, что в нее ни в коем случае нельзя ничего сажать. Но единственное, чего Ричардсон добился – это почетный титул городского сумасшедшего. Стоило ему только завести этот разговор, так от него тут же отсаживались подальше или настойчиво просили сменить тему беседы. Народ в Новой надежде понимал, что у старика проблемы с головой, начавшиеся после смерти его дочери, а некоторые даже считали, что они начались еще раньше – после смерти жены и сына, поэтому, кто мог, всячески старался избегать общения с ним.
Большинство молодого поколения населения Новой надежды приехало сюда из Дестауна и близлежащих районов. Они знать не знали про то, что живет на этой земле испокон веков, и никогда не задавались вопросом, почему в местном парке до десятого октября нынешнего года никто не посадил ни единого растения.
Но как, спросите вы, никто не сажал в парке ничего и никогда? Может, был какой-то запрет, написанный в городском уставе, или негласное табу? Или это все сердобольные местные жители, выступающие против озеленения городов, сдерживали властей от озеленения уголка природы? Ничего подобного.
Новая надежда являлась прекрасным примером городка, где жизнь идет своим чередом, а власти просто поддерживают на
