всякий раз, когда хозяин приходил отцеплять его. Пес ложился к Луису в ноги и клал морду поперек хозяина, чтобы тот мог его гладить. Тогда страхи отступали, но не пропадали.
С возрастом Луис стал верить, что поборол их, но, когда Фердинанд умер, он стал сомневаться.
Неприкаянных духов он больше не боялся, но появилось то, над чем Луис раньше не хотел задумываться. Смерть. Впервые он осознал ее близость и собственную никчемность перед ее лицом, раз его убить настолько просто, хватит одного разрыва аорты. Человек не бессмертен, а очень даже смертен. Какова вероятность того, что на тебя свалится кирпич? Не нулевая. Каков шанс, что ты заболеешь раком простаты? Вот-вот. Фердинанд умер, преподав хозяину бесценный урок. Но раз случилось, что случилось, то кто теперь защитит Луиса от прожорливых внутренних демонов? Нэнси, – напрашивается ответ. Но способна ли она на это?
Нэнси думала о неизбежном старении. Что, если она станет ненужной своим детям? Что, если они не станут заботиться о ней с Луисом, как он заботился о своем псе? Может быть, это глупое сравнение, но именно это и приходило в голову Нэнси в тот вечер, когда они шли хоронить Фердинанда.
Конечно, все зависит от воспитания. Нэнси верила, что сможет стать хорошей матерью, а Луис – замечательным отцом. Ведь то, что его, он будет хранить и заботиться как о самом сокровенном. Но опять это паршивое: «А что, если?». Что, если дети не вырастут такими, какими их видит Нэнси? Вдруг кто-то из них сопьется, начнет вкалывать тяжелые наркотики, свяжется с дурной компанией? А потом кого-нибудь из них зарежут на шумной гулянке или его размажет на асфальте. Сможет ли она это пережить? Пережить потерю того, на кого потратила свои лучшие годы, в кого вкладывала все свои лучшие качества и растила самоотверженно? А Луис? Он сейчас держится относительно хорошо после смерти Фердинанда, с которым прожил пятнадцать лет. Но внутри него сейчас бушует колоссальной силы шторм, желающий накрыть его рациональную часть огромной волной безумия. Что будет, когда он узнает о гибели собственного ребенка? Нэнси было больно и страшно это представить без наворачивающихся слез.
Пока рано. Ей всего двадцать шесть, а ему двадцать восемь. Еще есть время подумать об ответственности завести детей, тем более вся жизнь впереди и есть куда стремиться. За это время они смогут создать для своих детей лучшие условия, чем есть сейчас, могут набраться опыта от друзей со своими детьми, у родителей посоветоваться в конце концов, излить им все свои эмоции, переживания и душевные терзания. И, если они дадут совет, то пусть он окажется правильным.
* * *
– Ну, вот и пришли, про это место я говорил. – Луис со скорбью смотрел на заросшую травой клочок земли, спрятанный во мраке ночи.
Позади полянки за высоким забором виднелась еле различимая часовенка. Представляла она собой вагон списанного пассажирского поезда с вмонтированным сверху маленьким позолоченным куполом. Как пригнали вагон под часовенку в Новую надежду – никто точно сказать не может. Некоторые жители городка утверждают, что его пригнали на тягаче с огромным прицепом. А другие, необремененные интеллектом, говорят, что вагон спустили в парк на вертолете, которых в поселке отродясь не замечали даже высоко в небе.
Служения Господу в часовенке проходят редко, в основном все местные ездят в Дестаун или в близлежащий Шотленд, где есть полноценный католический храм. Но тем не менее в крупные церковные праздники здесь собирается много верующих Новой надежды.
На ее территории стоял закрытый уже добрых два года церковный павильон. Либо прихожане обделяли его вниманием, то ли случилось что, но факт есть факт. Закрылся павильон, и теперь прихожане вынуждены закупать свечки в церковной лавке на мини рынке. А про местного священника, Отца Харрингтона, ходит множество грязных слухов. Ведь он обычный священник в небольшом городке, население которого едва ли больше десяти тысяч, а владеет крупной усадьбой в сельской части Новой надежды и «Бентли» из салона. Помимо нечистого имущества святого отца также ходят по языкам слухи о его пьянстве, что только подтверждает владелец магазинчика алкогольной продукции в Шотленде мистер Уиллер. По его словам, у священника превосходный вкус, ибо берет он только элитный шотландский виски.
– Думаешь, это хорошее место? – обратилась Нэнси к Луису.
– Думаю, ему здесь будет хорошо. Особенно, когда саженцы подрастут.
Нэнси спорить не стала.
– Черт, мы не взяли фонарь! – всполошился Луис. – Как я мог забыть? Нэнс, тебе придется светить мне телефоном.
– Постараюсь.
Луис поставил гробик на землю, взялся за лопату и вгрызся ею в землю.
– Свети. Тут тьма, хоть глаз выколи, – настойчиво велел Луис.
Нэнси положила саженцы и достала смартфон. Экран на максимальной яркости ослепил лицо, и она поспешила убавить ее. Затем включила фонарик и подошла к Луису поближе. Тот с поразительной интенсивностью вгрызался в землю и отбрасывал ее в сторону, точно торопился побыстрее закончить это неприятное дело.
– Луис, ты не мог бы поспокойнее? – испугалась Нэнси, посчитав, что на Луиса снова налетела та волна безумия, что и сегодня днем.
– Просто свети! – прикрикнул он.
– Да что с тобой? С каких это пор ты начал на мне срываться?
Луис с неохотой выпрямился и воткнул лопату в землю. Лицо его было спокойное, а глаза изучали молодую жену. Он хотел что-то сказать, но на вздохе его голос дрогнул, и тогда Луис не нашел ничего лучше, как вернуться к копке. Теперь он копал сдержаннее, и Нэнси немного успокоилась.
Через десять минут Луис вырыл яму в полтора метра глубиной. Она так и смотрела на них с призывом заполнить ее темную пустоту.
– Ну что, вместе? – обратился Луис к Нэнси.
Нэнси отвела взгляд и прочистила горло.
– Он же был твоим… С самого детства. Помнишь, он не воспринимал меня сначала? Мне кажется, я так и осталась для Фердинанда чужой. Тебе лучше сделать все самому.
– Милая. – Луис обнял ее. – Что ты такое говоришь? Фердинанд любил тебя также, как и меня, просто…ему нужно было время.
– Да, наверное, – согласилась Нэнси.
– А помнишь, как вы встретили в этом парке Чихуахуа? Это декоративное лысое нечто, чья хозяйка – миссис Уолберт – разодела ее в розовый свитер с черной каймой. – Луис приободрился. – Фердинанд, когда увидел эту Чихухахуа, вытаращился на нее так, словно это дурно пахнущий фрукт. А потом эта собачонка выпрыгнула из-под мышки женщины и погналась прочь, а он за ней. Когда ты мне рассказала, я катился со смеху. – Луис улыбнулся, из глаз покатились слезы. – Он поймал ее
