– Предлагаю начать, – сказал Виктор и принялся открывать шампанское.
Немного подумав, я согласилась. В конце концов, все были предупреждены о вечеринке. С меня взятки гладки.
– Дорогая Олеся, – откашлявшись, торжественно начал Анатолий. Он огляделся: – Несмотря на то, что мы сегодня не в полном составе, позволь от лица нашего класса поздравить…
Его голос потонул в возбужденном гудении молодежи, послышался звон бокалов.
Через полчаса мы вышли на балкон. Инга вытащила сигарету.
– А ты хоть сама скучаешь по сестре? – поинтересовалась она, прикуривая. Я затянулась и, выпустив в вечернее небо дым, ответила:
– Не могу тебе ответить откровенно. Потому что просто никогда не задавала себе этого вопроса. Мы были очень разными и почти никогда не играли вместе. Правда, она мне снилась недавно.
Инга стряхнула пепел в пустую пивную банку.
– А представь себе, она рано или поздно объявится? Как в сериалах.
– Ага, – влезла в разговор Лена, которая с интересом прислушивалась к нашему разговору. – Особенно когда начинается дележка наследства.
– Знаете, девчонки, – промолвила я. – Не сочтите меня пессимисткой, но я уверена, что Маргариты давно нет в живых.
Подруги деликатно промолчали, словно предоставляя мне самой озвучить столь жесткое, но закономерное и логичное предположение.
«Конечно, ведь прошло столько лет», – подумала я. «А внезапные и счастливые встречи, как в этих дурацких передачах типа «Жди меня», – это из области фантастики»
– Мне отец говорил, что каждый год пропадают без вести больше ста тысяч, – сказала Лена. Она открыла накрашенный ротик, зачарованно наблюдая за струйкой дыма, которая быстро растворялась в вечернем воздухе. – Но одно дело – пропадают алкаши, наркоманы или должники там всякие… Но чтобы из нормальной семьи вот так просто исчез человек! Сколько ей лет было?
– Кажется, пятнадцать, – сказала я. – Они с друзьями были в кино, прогуливали урок. Ей захотелось в туалет посреди сеанса, она вышла. И больше ее никто не видел.
Подруги притихли. Лена докурила сигарету и вышла с балкона. Я задумчиво глядела на цилиндрик пепла, который медленно рос на моей недокуренной сигарете. Почему-то мне расхотелось курить. Вообще.
– Инга, можешь считать меня чокнутой, но мне кажется, что вот уже вторую неделю я вижу возле школы какого-то странного мужика. И когда я на него смотрю, его лицо становится… – я тщательно подбирала слова, – такое… словно он знает обо мне что-то такое, о чем даже не догадываются родители. Понимаешь? Будто меня с ним связывает какой-то секрет.
– Секрет, – эхом отозвалась Инга. Она, в отличие от меня, добросовестно выкурила всю сигарету чуть ли не до фильтра и аккуратно протолкнула окурок в банку-пепельницу. – Сфоткай его и расскажи нашей Сергеевне (это наша классная учительница). Или предкам, пусть примут меры. Сейчас кругом полно извращенцев, педофилов и прочих уродов. Вдруг он один из них?
Поразмыслив, я возразила:
– Он не похож на педофила.
– Ой ли? И много ты их встречала в своей жизни?
Я усмехнулась, отчасти признавая правоту одноклассницы. К счастью, пока мои дорожки с больными ублюдками не пересекались. И все же что-то во мне говорило, что этот странный незнакомец разглядывает меня с другой целью. Только с какой, вот вопрос?
– Зачем ты Сбежнева позвала? – неожиданно спросила Инга. – Не хватало здесь этого вонючки. С его историями про негритосов.
Я улыбнулась. Не могла же я сказать, что когда приглашала на днюху Антона, он уговорил меня взять с собой Женю! И даже клятвенно пообещал, что тот помоет голову и наденет свежие носки для этого случая.
Правда, почему-то их все нет и нет…
– Ой, гляди, – заговорила удивленно подруга, глядя куда-то вниз. – Легок на помине…
Я высунулась наружу. На детской площадке, сгорбившись, сидел Женя.
– Он что, забыл адрес? – спросила Инга.
– Вряд ли. Только не Сбежнев, – ответила я, помня о его педантичной памяти.
Вначале я хотела окликнуть его, после чего, передумав, вышла в прихожую.
– Я схожу, узнаю, в чем дело, – пояснила я Инге. – Они с Антоном должны были вдвоем прийти.
Я накинула на плечи свою любимую белую курточку и быстро сбежала по ступенькам вниз.
В тот момент мне даже в голову не могло прийти, что могло произойти что-то неладное.
Женя сидел совершенно неподвижно, и в какую-то долю секунды у меня закралось безумное по своей сути подозрение – он мертв.
Ну да. Еле доплелся до моего двора, сел передохнуть на лавочке и тихонько умер. Незаметно, как никому не нужный одинокий старичок.
– Эй! – позвала я, тронув одноклассника за плечо.
Мой взгляд непроизвольно остановился на волосах юноши. Они были чисто вымыты, и от них шел едва различимый запах шампуня.
– Женя!
Он посмотрел на меня, и я чуть не попятилась назад. Такой всепоглощающий ужас на лице я видела первый раз в жизни. Как если бы Сбежнев смотрел «Зловещие мертвецы» и неожиданно оказался среди главных героев картины в старом доме в лесу. И именно в тот момент, когда к нему уже со всех сторон тянулись костлявые руки.
На белом лице глаза зияли черным дырами, губы мелко дрожали, словно парень испытывал ледяной холод и его бил озноб.
– Ты что? Женя! Але, очнись!
Мой взгляд сместился вниз, и я оторопела. В правой руке он сжимал длинный осколок стекла, обернутый носовым платком. Рука тоже тряслась, будто ее и губы соединяли одни и те же контактные проводки.
– Что случилось?!
(Антон! Где Антон?)
– Они… они…
Он с шумом выдохнул воздух и расширенными глазами уставился на меня.
– Они дома? Они пришли? – чуть слышно спросил он.
– Кто? – спросила я, ощущая себя полной идиоткой. Ясен пень, кого он имеет в виду. Дэна с его неразлучным другом Варданом.
– Ты о Денисе с Варданом? Нет, не пришли.
Он продолжал таращиться на меня, словно у меня проклюнулся второй нос.
– У меня сел мобильник, – вдруг сказал Женя. – Я не мог. Не мог, понимаешь? Не мог позвонить.
– Зачем тебе стекло? Брось и пошли в дом.
– Антон… Антон у тебя? – тихо спросил он.
Я отрицательно качнула головой, и стекло выпало из его разжатых пальцев.
Женя зашевелил губами, и мне послышалось, будто до меня донеслось слово «били».
(или «убили»?)
Я встала с лавочки.
– Пошли в дом, все расскажешь.
Сбежнев закряхтел и, с трудом выпрямившись, поплелся за мной, то и дело оборачиваясь назад.
Однако никакого разговора не получилось. Гулянка была в самом разгаре, играла музыка, многие уже танцевали, Анатолий взрывал хлопушки, и Женя сразу затерялся, словно бумажный кораблик, угодивший в водоворот. Помню, он подходил к кому-то, выпрашивая телефон для звонка, но от него все отмахивались.
Примерно через час в дверь раздался звонок. Открывать пошла Инга, так как я в тот момент была занята тем, что убирала осколки разбившейся тарелки. Но звонок я слышала и, как только подмела стекла, поспешила в прихожую.
На пороге стоял Дэн, и по его виду я сразу поняла, что он пьян.
– Детка-а-а-а…
Раскачиваясь взад и вперед, будто маятник, он глупо улыбался мокрым от слюны ртом. В его руках был довольно мятый букет хризантем, в другой – он держал косметический набор в плотном прозрачном пакете на «молнии». Судя по свеженалипшей пыли на пакете и джинсах, он неоднократно падал, пока добрался до моего дома.
– Поздравляю, Олесечка-а-а, – растягивая слова, произнес он, подавшись вперед, и я отступила, пропуская его. Про себя я с досадой подумала, что нужно было бы хлопнуть дверью перед его носом.
– Когда успел нажраться? – спросила я, не скрывая брезгливость.
– С Вар… ик! С Варданчинком в кафе посидели, – сообщил он и протянул мне цветы. – Отмечали твое… ик! День варенья. Вот так. Прости, что опоздал.
Я молча забрала букет, который больше смахивал на веник.
– Это тоже тебе.
Помедлив, я забрала и пакет, хотя в этот момент у меня не было никакого желания принимать от него подарки.
– Где Вардан? – спросила Инга. – Он разве не с тобой?
Дэн взглянул на девушку так, словно видел ее впервые в жизни.
– Ему стало… ик! Перепил парень. Ему поплохело, и он ушел домой спать. Извините, – с этими словами Власенко развел руки в стороны.
Он качнулся в мою сторону, и я сморщила нос – разило от него непередаваемо. Словно его вымачивали в бочке, в которой намешали коньяк с пивом. Дэн предпринял попытку поцеловать меня, но я отстранилась. Он не стал обижаться.
Сняв с плеч рюкзак, он небрежно швырнул его на пол, к обуви.
– Я помою руки и за стол, – объявил он.
Когда он скрылся в ванной, мы с Ингой обменялась взглядами.
«Пора гнать его поганой метлой» – красноречиво говорил ее взгляд, и я была полностью солидарна с этим мнением.
– Да. Но только не сейчас. Я поговорю с ним потом, когда он протрезвеет, – сказала я вполголоса. – Иначе он разгромит мне всю хату, и предки меня в асфальт закатают.
