Было пять тридцать утра, когда Миллер вошел в кабинет Гранта. Тот читал показания Моргана и его дружков и сразу поднял глаза:
— Ну как, удачно?
— Никаких признаков. Похоже, ушел пешком через черный ход. Я объявил всеобщий розыск. И привел в готовность специальную команду графства.
— А не попробует ли он уйти на ирландском судне из Ливерпуля? — предположил Грант.
— Я не уверен, сэр. А что, если он все еще в городе?
— Зачем ему это?
— Что, если он задумал свести счеты с Крейгом.
— Не думаю, что он сделает такую глупость и задержится здесь, вместо того чтобы скрыться.
— И все-таки, сэр, я прошу вашего разрешения предупредить полковника. Я буду чувствовать себя более спокойно.
Грант откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на него:
— Вы симпатизируете ему, верно?
— Думаю, что единственным ответом будет — да. И очень симпатизирую.
Грант жестом руки указал на телефон, стоящий у него на столе:
— Прошу вас!
Телефон прозвонил много раз, прежде чем на том конце подняли трубку и заспанный голос Гарриет Крейг произнес:
— Да, кто это?
— Гарриет? Говорит Ник Миллер.
— Ник?
Последовала пауза, и он ясно представил ее себе, опершуюся на один локоть с удивленным выражением лица.
— Ник, который час?
— Без двадцати шесть. Мне хотелось бы поговорить с вашим отцом.
— Боюсь, что он уехал на несколько дней. — И вдруг ее голос изменился — она совершенно проснулась. — А что такое, Ник? Случилось что-то плохое?
В ее голосе звучала неподдельная тревога, и он поспешил успокоить ее:
— Все в порядке, уверяю вас. Вы там одна?
— Нет, со мной Дженни.
— Тогда вот что. Как вы относитесь к тому, чтобы пригласить меня на завтрак? И тогда я вам все расскажу.
— Прекрасно. В какое время?
— Семь тридцать не слишком рано?
— Вовсе нет. Если вы думаете, что я смогу заснуть после вашего звонка, то ошибаетесь.
Миллер положил трубку и повернулся к Гранту:
— Она одна — отец уехал из города. Не возражаете, если я пошлю нашу патрульную машину туда? На всякий случай.
— На всякий случай? — Грант улыбнулся. — Любовь молодых — это прекрасно. Давайте идите отсюда!
Когда Миллер подъехал к знакомому дому, шел сильный дождь. Выйдя из «купера», он пересек дорогу и подошел к стоящей у поворота патрульной машине. Ее водитель опустил стекло.
— Ну что? — спросил Миллер.
— Ничего, сержант. Какая-то птичка вышла из дома минут пять назад и гуляет по саду, и все. Она, наверное, спятила, гулять в такую погоду.
— О’кей, — сказал Миллер, — я теперь заступаю. А вы можете ехать.
Патрульная машина растворилась в тумане, а Миллер сел в свой «купер» и подъехал к дверям. Как только он вышел, его сразу окликнули. Он обернулся и увидел Гарриет, которая быстро шла к нему через лужайку. На ней было старое отцовское военное пальто, а на голове повязан шарф на крестьянский манер.
— Я заметила полицейский автомобиль у ворот, когда выходила, — тревожно произнесла она. — Что все-таки происходит, Ник?
— Может быть, нам лучше зайти в дом?
— Думаю, что не стоит. Дженни на кухне…
— И она не знает, что вы с отцом занимались такими делами, не так ли?
Она отвернулась, и на ее щеках вспыхнул румянец, но он повернул ее к себе:
— Вы сказали, что ваш отец уехал на несколько дней. Это правда?
— Разумеется, правда.
— И вы не знаете, что он проделал прошлой ночью?
Она покачала головой, и в глазах отразилась тревога.
— Пожалуйста, Ник, я не понимаю, о чем вы говорите.
Он внимательно посмотрел на нее и кивнул:
— Все в порядке. Я верю вам.
Он коротко рассказал о событиях прошедшей ночи, и когда закончил, она побледнела и расстроилась:
— Я просто поверить не могу…
— Но вы знаете о других его выходках…
Она подняла глаза:
— Вы здесь как друг, Ник, или как полисмен?
— Как друг, черт возьми. — Он взял ее за руки и крепко сжал их. — Вы должны мне верить.
Она кивнула:
— Да, я знаю и о другом. Но мне тоже кажется неправильным, что Вернон просто так уберется отсюда после того, что совершил. — Она посмотрела на него твердым взглядом. — И я не буду сожалеть о своих поступках.
— А если он разделается с вашим отцом?
— А вы полагаете, что это возможно?
— Не знаю, у него сейчас слишком много проблем, но никогда нельзя сказать, что может сделать такой человек, как Вернон. Лучше на всякий случай предупредить вашего отца.
— Но там нет телефона, — ответила она. — Он живет на нашем катере на реке недалеко от Гримсдайка.
— В болотах?
— Да, он поехал поохотиться.
— Это примерно миль двадцать отсюда, верно?
— Восемнадцать по счетчику.
— Отлично, мы поедем туда и повидаем его. Сейчас еще рано, и на дорогах пусто. Это не займет у нас более получаса.
Она коротко кивнула:
— Я только предупрежу Дженни. Всего один момент.
Она повернулась и побежала по газону, а Миллер пошел обратно к машине.
Прошло не более десяти минут как они уехали, когда зазвонил телефон и Дженни ответила по аппарату, который стоял на кухне:
— Дом полковника Крейга.
Голос был приятный и доброжелательный.
— Доброе утро, мое имя Фаллертон, Грегори Фаллертон. Я коллега полковника Крейга. Он сказал мне, что уезжает на несколько дней, и дал свой адрес, чтобы я мог обратиться к нему, если что-нибудь произойдет. Чертовски глупо с моей стороны, но я потерял его.
— Он на катере, сэр, — ответила Дженни. — Это на реке около Гримсдайка, в болотах, в миле к югу от Галлер-Бенд.
— Вы так добры, благодарю вас.
— Не за что. — Она положила трубку и вернулась к своей работе.
Когда Макс Вернон вышел из телефонной будки на маленькой сельской улице, он напоминал волка, ставшего на след. Он открыл дверцу машины и забрался на пассажирское место рядом с Карвером.
— Отлично, мой мальчик Бенни, мы снова при деле. — Он потер руки. — Давай-ка посмотрим карту.
Болота в Гримсдайке у устья реки простирались широко, и все грязевые отмели поросли камышом выше человеческого роста. С незапамятных времен сюда приходили разные люди — римляне, саксонцы, датчане, норманны, — но в двадцатом веке эту заброшенную землю населяли главным образом птицы, кроншнепы и черные казарки, которые прилетали на отмели зимовать из Сибири.
Миллер свернул на своем «купере» с главного шоссе на сельскую дорогу, которая была не шире повозки и поросла травой. С обеих сторон тянулись заросли камыша, и легкий ветерок со стороны моря гнал через них туман.
Гарриет опустила стекло и сделала глубокий вдох, наслаждаясь соленым воздухом.
— Чудесно, я люблю приезжать сюда. Больше на земле нигде нет такого. Это совсем другой мир.
— Должен признаться, мне тоже нравится, — откликнулся Ник. — Я никогда раньше здесь не бывал.
— В болотах легко затеряться во время тумана. Это ужасно, — сказала она. — В некоторых местах есть зыбучие пески, а дыры в болоте способны поглотить автомобиль.
По мере приближения к реке туман становился гуще, и наконец видимость сократилась до двадцати ярдов. Потом дорога совсем затерялась в траве, а их окружили заросли терновника. Под одним из таких деревьев стоял «ягуар» Крейга, и Миллер затормозил.
— Отсюда придется идти пешком, — сказала Гарриет. — Здесь не очень далеко.
Они двинулись по узкой тропе среди камышей. В тумане поднимались потревоженные дикие птицы, и где-то послышался голос кроншнепа. Болото становилось все более ненадежным, всюду с чавкающим звуком проступала вода и поблескивала черная грязь.
— Если мы не поспешим, то можем не застать его, — забеспокоилась Гарриет. — Начинается отлив. Это лучшее время для охоты на уток.
Она почти бежала по тропе, Миллер следовал за ней и вдруг почувствовал на лице холодный порыв ветра и услышал, как она кричит сквозь дождь, махая рукой.
Туман немного рассеялся, и катер, причаленный к берегу в сорока или пятидесяти футах отсюда, стал различим. Дункан Крейг, в старом берете и полевой куртке десантника, с ружьем под мышкой, уже собирался пересесть в плоскодонную лодку для передвижения по болотам. Он выпрямился, посмотрел в их сторону, закрывая рукой лицо от дождя, а потом вдруг побежал им навстречу.
Когда он схватил Гарриет за руку, его лицо стало бледным и встревоженным. Впервые Миллер видел, как Крейг проявлял свои эмоции.
— Какого черта вы тут делаете?
Гарриет удивленно уставилась на него:
— Что такое, папа? Что-то не так?
— Мы попытались арестовать Макса Вернона сегодня утром, но он ускользнул от нас, — сообщил Миллер. — Я полагал, вы должны знать, что он на свободе.
