Клайв заботливо поинтересовался:
— У тебя ведь пока есть наличные?
— На счету «Лейн Эстейтс» осталось тысяч пять.
— Я пришлю платежное поручение. Еще пять устроит?
— Ого!
— Уже выслал. Продержишься несколько дней?
— Наверное, да.
— Где моя храбрая маленькая Стречи? Слова «наверное» никогда не было в твоем лексиконе. Стречи, мил… Стречи, ты можешь потерпеть еще каких-то пару недель, чтобы потом получить триста тысяч фунтов?
— Ну-у…
— И только попробуй сказать «наверное»! Ну что, готова?
Она ответила:
— Да.
В тот же вечер, когда она сидела в своей комнатенке и набрасывала план действий на завтра, мобильный снова зазвонил.
— Это Стречи?
— Да.
Американец, судя по акценту. Но голос незнакомый.
— Приятно познакомиться. Говорит новый лорд Эском.
Она вздохнула.
— Хорошо. Добро пожаловать в Великобританию.
— И то верно. Вы, наверное, знаете, что титул у меня?
— Конечно. Вы сейчас в Лондоне?
— В Хитроу. Но полагаю, мне придется здесь заночевать. Надо тут кое с кем встретиться. Вы завтра как, свободны?
— Будет трудновато…
— Потому что я приеду. Где мы можем встретиться?
Где-нибудь подальше от ваших коллег-лордов, подумалось ей.
— В вашем отеле. Устроит?
— О'кей. Я перезвоню.
— Вы будете регистрироваться как лорд Эском или под другим именем?
— Можете звать меня Фрэнки. Фрэнки ди Стефано.
Линкольн Дин не имел привычки залеживаться в постели. В одиночестве — само собой, а если верить Глории — вообще когда-либо. (Среди нескромностей, что Глория в изобилии нашептала на ухо Клайву за те долгие часы, что они провели в Линкольновой кровати, было и то, что ее благоверный — не особый любитель альковных, так сказать, утех.) Не то чтобы она жаловалась — отнюдь, сам понимаешь.
Однако на Стречи Линкольн произвел впечатление мартовского кота. Весь первый день он ее обхаживал — спровадить назойливого винодела ей удалось только поздно вечером, когда она заметила, что у него был трудный день и ему необходимо выспаться. Часов в шесть он и вправду начал клевать носом, и, решив, что в представлении пора сделать антракт, вскоре после этого завалился спать.
В семь часов утра он уже был на ногах — что здесь такого, спросите вы — ничего, но надо учесть, что на внутренних часах Линкольнова организма было где-то около полуночи. Однако он чувствовал себя вполне проснувшимся и готовым к приключениям. Мистер Дин принял освежающий душ и намыл шампунем лысину, и даже обильный английский завтрак не умерил его энтузиазма. Он запрыгнул в свой белый «родстер» и помчался в «Серп и мотыгу». Притормозив у темной дубовой двери, он тут же увидел Стречи — она сидела с чашкой кофе за столиком в углу, уткнувшись в блокнот; сейчас она больше всего походила на учительницу музыки где-нибудь в Швеции. И Линкольн приготовился быть самым примерным учеником в классе. Он встряхнулся, точно искупавшийся пес.
— Доброе утро, доброе утро, доброе утро, — промурлыкал он — на случай, чтобы она не подумала, что сейчас полночь.
Бармен, протиравший столики, заметил:
— Простите, сэр, но мы открываемся только в десять.
— В десять? Так в десять мы уже будем далеко! Как настроение, Стречи? — воскликнул Линкольн. — Как только освободитесь, принесите еще чашку кофе.
— Откроемся в десять, — упрямо повторил бармен.
Линкольн ухмыльнулся Стречи.
— Отдать этого парня под суд! Манориальный, разумеется. Запереть его в холодной, пока не одумается! Эй! — Он явно был в приподнятом настроении. — Вы знаете, кто я такой?
Бармен даже головы не поднял:
— А вы что, сами не помните?
Линкольн расхохотался.
— Я — новый лорд Эском.
— Ну и молодец.
— Если б вы принесли кофе, тоже были бы молодец. — Он повернулся к Стречи. — Ну, у вас тут и заведеньице. — Он выкатил глаза на манер Эдди Кантора. — Вы уже завтракали?
— Надеюсь, вы позавтракали.
— Не лучшего мнения о местной кухне? — Он придвинулся ближе. — Надеюсь, сегодня вы свободны?
Она вопросительно взглянула на него. Он поспешил удовлетворить ее любопытство:
— Я надеялся, что вы устроите мне экскурсию.
Почуяв отказ, он быстро добавил:
— На помочах меня водить совсем не надо. Просто солнышко светит, а за дверью нас ждет белый «родстер» с откидным верхом. А я просто заблудившийся мальчишка. Мне некуда идти, и пачка английских купюр так и жжет карман.
Он улыбнулся. Она спросила:
— И что вы предлагаете?
— А что, вы до сих пор не поняли? — Линкольн рассмеялся. — Прокатимся, на местные красоты поглазеем, может, сходим куда-нибудь пообедать, — что здесь такого?
— Я сегодня очень занята.
— Да ладно, поехали. На солнышке вам в момент станет лучше. — Он просиял. — Славная у меня тачка, правда?
Ровно через пятнадцать минут дверь паба с треском распахнулась, точно врата ада в Судный день. Однако второй за это утро посетитель «Серпа и мотыги» отчего-то не желал заходить внутрь. С видимым омерзением он вдыхал пивную атмосферу.
— Мисс Джейн Стречи, — пророкотал он.
Бармен, занятый тем, что разливал пиво по бутылкам, выдохнул:
— Вам нужна она — или она с вами?
— Мне нужно поговорить с ней.
«Популярная личность», — шепнул про себя бармен.
— Передайте ей, что лорд поместья Эском здесь.
Как ни странно, эта новость не произвела на бармена никакого видимого впечатления.
— И что с ним?
— Я лорд Эском, — пробасил посетитель. — И я желаю говорить с ней!
Бармен кивнул, не прерывая своего занятия. Деларм так и остался стоять напротив тяжелой дубовой двери, загораживая свет своим огромным телом.
— Так вы ее позовете?
— Еще бы знать, где она.
Деларм яростно воззрился на него:
— Когда она уехала?
— Минут десять-пятнадцать как.
Деларм вихрем повернулся и зашагал прочь. Он не слышал, как бармен добавил:
— Решила прокатиться с лордом Эском.
Понадобились все пресловутые пятнадцать минут, чтобы Линкольн понял, что по узеньким девонским дорогам вести машину одной рукой, в то время как другая небрежно покоится на спинке пассажирского сиденья, невозможно. Стречи молчала, борясь с позывами отвезти любимого ученика обратно.
Ей не надо было сверяться с блокнотом — она и так знала, что два лорда Эскома уже в Девоншире, а еще двое — Ниббетт и ди Стефано — уже едут сюда из Лондона. Из давешней партии не хватало только сноба Кантабуле, а если верить Клайву, обладателями титула стали еще семеро. Скольких еще ждать? А что, если они уже приехали?
— Я хочу посмотреть замок, — сказал вдруг Линкольн.
Стречи улыбнулась.
— Ваша заветная мечта?
— Эта-то? — Линкольн простер обе руки. — Нет, скорее реальность — правда, несколько забавная. — И он снова вцепился в руль.
Запищал ее мобильный. Линкольн по привычке захлопал себя по карманам, полагая, что это его, и Стречи пожалела, что не отключила телефон. Нажав кнопку, она подалась в сторону от водителя, а когда услышала голос в трубке, то подвинулась еще.
Голос Деларма пробасил:
— Я заходил в ваш отель, но мне сказали, что вы уже уехали.
— Чем я могу вам помочь? — Она изо всей силы старалась не называть его по имени.
— Гнусный притон. Мне нужно встретиться с вами сегодня утром.
— Но это невозможно, — пропела она.
Тут вмешался Линкольн:
— Нет такого слова, «невозможно»!
— Кто там с вами? — отрезал Деларм.
— Друг.
Линкольн снова заговорил:
— Я расслышал, что он сказал. Спросил, кто я — так ведь?
Она кивнула, не преминув сказать Деларму:
— По-моему, что-то со связью.
— У меня со связью все в порядке.
— Помните Тэвисток? Там, в центре, торговые ряды? Как насчет встретиться в одиннадцать у главного входа в здание муниципалитета?
— Я не…
— Итак, в одиннадцать.
Она нажала отбой, и Линкольн рассмеялся:
— Ну же, колитесь — кто это звонил? Я и не думал, что у меня здесь есть соперник — признайтесь, ведь есть?
— Разве у вас могут быть соперники?
Линкольн помолчал.
— Так мы едем в Тэвисток?
— Угу-м. Только не спеша. Выберем самую живописную дорогу.
— Самую длинную! — уточнил тот.
— Можно и так, — засмеялась Стречи.
Стречи и Линкольн остановились у конторы агента по недвижимости и принялись обсуждать ее предложения с любопытно-равнодушным видом туристов, попавших в захолустный городок.
— Это просто дома, — ворчал Линкольн.
— А вам чего хотелось бы?
— Чего-то… другого. У меня ведь уже есть дом, и — поверьте, я не хочу никого обидеть, но английские дома не идут ни в какое сравнение с Калифорнией.
