Фармингтон еще симпатичнее Клойстерса; он показался мне настолько милым, что не должен был иметь криминальное подбрюшье, однако несколько часов назад я выяснил, что оно вполне себе процветало. В особенности на этой улице.
Последнюю милю от автобусной остановки я прошел пешком, забросив за спину сумку с оружием. Потом нашел скамейку, на которой могло отдохнуть мое уставшее тело, и прикончил все, что осталось от большой трапезы, закупленной в «Тако Белл».
Острая пища напомнила мне о Монтеррее,[65] и я подумал, что мог бы добраться туда очень быстро.
«Да, все правильно, amigo. Проваливай и оставь меня гнить здесь».
Успокойся. Я позвонил Томми, не так ли? Дело тронулось с места. А сейчас прекрати верещать и дай мне подумать.
«Ты слишком много думаешь. Тебе нужно выйти из своей головы в реальный мир».
Ирония, должно быть.
Я сидел на скамейке и контролировал свою ауру, пытаясь выглядеть как обычный местный житель, а не как бывший солдат, ставший вышибалой, которого отправили ограбить лабораторию, производящую стероиды. Я жевал свой буррито, признавая – весьма неохотно, – что Фабер и Горан наладили классный бизнес.
Фабер едва не проронил слезу, когда объяснял мне в Клойстерсе детали операции.
– Как адвокат, я представляю многих людей, занимающихся наркотиками. Я знакомлюсь с ними, и они рассказывают мне, как работает их система. Вооруженный полезной информацией, я почти всегда могу их отмазать.
Я помню, что заставил себя слушать внимательно, хотя половина серых клеточек моего мозга сгорела после удара, исходившего от браслета на лодыжке, а остальные грозили выйти в отставку и принять жидкое состояние.
– Проходит год или, может, полтора, и парни успевают забыть о своем ловком адвокате. И тут их лабораторию находят полицейские. Первым входит мой ныне мертвый друг детектив Горан, за ней следуют мои придурки в шлемах, закованные в броню. Они разбираются с плохими парнями, грузят наркотики в фургон, и все заканчивается. Наш фальшивый полицейский отряд уезжает, оставляя наркодилеров в пластиковых наручниках. Иногда мы забираем парочку с собой, но через несколько кварталов выбрасываем их на улицу.
Он сделал паузу, давая мне возможность насладиться его гением. Что я и сделал.
– И о краже никто не сообщает.
– А что они могут сказать? «Это полиция? Хочу доложить, что ваши люди украли мои наркотики…» Едва ли они будут так поступать.
– А откуда у тебя покупатель?
– Я представляю многих торговцев наркотиками. Они думают, что я работаю на одного из них.
Это было очень неплохо, потому я сказал:
– Это очень неплохо, Джарид.
Фабер не сумел сдержать самодовольной улыбки.
– Спасибо, Дэниел.
– Но теперь у тебя все пошло наперекосяк, потому что твой прирученный детектив мертв.
«Прирученный детектив, – сказал Призрачный Зеб. – Класс».
– И я полагаю, что у Горан хватало ума не оставлять у тебя броню, шлемы и все остальное.
– Верно. Горан проводила боевые операции, а я осуществлял планирование.
– Хороший план. Сладкий, как сказали бы дети.
– И снова спасибо. Впрочем, хотя я и ценю твои похвалы, мне нужно нечто большее, прежде чем ты отправишься за очередной порцией продукта.
В Ирландии это обозначало взять кого-то за яйца. Наверное, Фабер снова имел в виду наркотики.
– Ты читал мое досье?
– Нет. Там есть интересные места?
– Я обладаю специальными навыками.
– А они относятся к делу?
– Черт, Фабер, если б твой продукт находился в Фаллудже,[66] я бы сумел его извлечь.
Фабер облизнул губы. Извлечь. Это словечко ему понравилось.
– Он начинается на Ф, но это не Фаллуджа.
Десять минут спустя Фабер уже изучал мое досье в компьютере Дикон, который положил себе на колени.
– Боже всемогущий, Дэниел… Звучит классно. Ты там кого-нибудь убивал?
– Только тех, кто умер. Но что получу я, Фабер? Если уж мне суждено стать преступником, я хочу, чтобы мне за это платили.
Адвокат должен отлично понимать, что такое жадность.
– Ты принесешь мой продукт, и я дам тебе пятьдесят тысяч и твою жизнь.
Он лгал, и мы оба это понимали; однако мы оба не могли знать, знает ли об этом другой.
«Тебе что, шесть лет?»
– Ладно, Фабер. Мы договорились. Освободи меня и расскажи детали.
Фабер позвал своих парней, вручил ключи и шепотом дал им указания.
– Пока еще нет, Дэниел. Сначала я должен произвести на тебя впечатление. Показать, какой я серьезный парень. Думаю, еще одного сеанса нейромышечного паралича будет достаточно.
* * *Я наблюдал за домом, вполне подходящим для съемок комедийного сериала, действие которого происходит в пригороде. Если верить тому, что передают по телевидению, в нем должны были жить отец, набравший лишний вес, привлекательная мать, парочка детей-умников и, возможно, родители мужа или жены, устроившиеся на первом этаже. Парочка броских фраз вроде «эхма» или «никто из вас меня не поймает», и вот наступает девятый сезон, и сериал занимает первые места в рейтинге.
Лаборатория, где делают наркотики, может находиться в любом месте, но только не здесь. Тем не менее, если верить Фаберу, она располагалась именно в этом доме.
– И еще там мощная охранная система, – сказал он. – Настоящее произведение искусства. Эти парни не скупятся.
Фабер не стал рисковать своими парнями, поэтому мне предстояло действовать в одиночку. Без фальшивого полицейского прикрытия. Жаль; ведь, если верить Фаберу, Горан создала настоящий ударный отряд. Ломики, тараны, ну и все такое прочее.
– Считай, что это тест, Дэниел. Принесешь продукт, и в следующий раз, может быть, я разрешу тебе взять с собой моих ребят.
Мне бы следовало позвонить в ФБР, и это было бы правильным ходом. Но как только в дело вмешаются федералы, даже в самом лучшем для меня сценарии я буду до конца дней членом программы защиты свидетелей; ну а в худшем Дикон заморозят, а я получу пожизненное заключение без права помилования. Возможно, мне стоит установить быстрый набор на Ньюарк,[67] но пока не нажимать на кнопку.
«Ньюарк на кнопке быстрого набора? Ты начинаешь мыслить как американец».
Зеб был прав. Я пробыл здесь слишком долго. Мне требовались пинта «Гиннесса», которую нужно наливать пять минут, и свидание с веснушчатой рыжей девушкой.
Дом казался самым обычным, но я вгляделся в тени и заметил под карнизом купол камеры и лазерные датчики в саду. Окна были маленькими с декоративными коваными решетками, а дверь выкрашена так, будто она была сделана из дерева, но я не сомневался, что она из стали. Прожекторы на лужайке и на крыше завершали картину. В общем, настоящая крепость, и у меня не было ни одного шанса пробраться внутрь.
Я обошел дом сзади – не такая простая задача, как могло показаться. В современном американском пригороде появилась безумная тенденция – сначала стрелять в незнакомцев, а уж потом задавать вопросы, если будет кому. Каждый день в новостях рассказывали о мусорщиках, которых запаниковавшие домохозяйки застрелили только из-за того, что те разговаривали не на английском языке. Иногда это становится их основным аргументом для защиты в суде. «Он подошел к заднему входу в дом, стал ковыряться в моем мусоре и разговаривал при этом как террорист. Чего он еще ожидал?»
Но я слишком политизирую.
К счастью, начали спускаться сумерки. Я был одет в черное, к тому же мне не раз доводилось проделывать такие вещи. Я проскользнул в соседний дворик, приготовившись кого-нибудь вырубить, если потребуется. Оставалось надеяться, что это будет мужчина. Я мог бы спокойно жить дальше, окажись на моем пути коренастый садовник, но если придется увертываться от девушки, это будет уже чересчур для моей измученной психики.
«Возьми себя в руки, иначе ты начнешь делать ошибки».
Да. Достойные слова от человека, который однажды после посещения ночного клуба выпил три стаканчика жидкости для полировки мебели, прежде чем понял, что что-то не так.
«Впервые за многие месяцы я хлебнул такого дерьма», – отозвался Призрачный Зеб.
Мне удалось пройти по облицованному кирпичом переулку, никого не лишив сознания, и спрятаться в кустарнике. Я смотрел сквозь ветви на застекленную веранду и видел пустую гостиную богатого пригородного дома с креслами Имса,[68] слишком дорогими, чтобы разрешать детям на них сидеть. Однако сад мне очень понравился. Много зелени, и ни малейшего ощущения запущенности. Он напомнил мне о…
«Ох, заткнись, пожалуйста. Прекрати нести всякую чушь».
Ну и ладно.
Внезапно я услышал рычание и понял, что где-то рядом со мной собака. Достаточно крупный ублюдок, предположил я, судя по дыханию, которое раздавалось мне в ухо. Это были его деревья, и он разозлился. Я понял, что у меня есть пара секунд, прежде чем он вцепится мне зубами в лицо. И тогда Фабер отметит сильное изменение моих жизненных показателей на своем мониторе.
