Она поставила стакан и в этот момент увидела входившего в ресторан О’Коннела. Приподнявшись с диванчика, она помахала ему. О’Коннел быстро окинул взглядом зал, но трудно было сказать, обратил он внимание на Скотта или нет. Она скосила глаза на отца. Тот заметно напрягся.
Сделав глубокий вздох, она мысленно проговорила: «Итак, Эшли, занавес поднят. Звучит увертюра. Представление начинается».
О’Коннел быстро пересек зал и скользнул на диванчик напротив нее.
— Привет, Эшли, — бросил он. — Как здорово увидеться с тобой!
— Почему ты не пришел тогда в кафе? — не сдержавшись, упрекнула его Эшли. — И стал вместо этого преследовать меня на улице?
— Ты испугалась? — спросил он, улыбнувшись, словно она бросила ему какую-то шутку.
— Да. Если ты говоришь, что любишь меня, то почему ведешь себя так странно?
Он опять улыбнулся, вместо ответа, и Эшли вдруг подумала, что и не хотела бы услышать его. Майкл О’Коннел слегка откинул голову назад, затем наклонился к ней и собирался взять ее за руку, но она быстро спрятала руки под стол. Она не желала, чтобы он прикасался к ней. Он фыркнул и откинулся на спинку диванчика:
— Значит, это все-таки не романтический ужин вдвоем?
— Нет.
— Значит, ты солгала, пообещав, что это не будет прощальная встреча, да?
— Майкл, я…
— Мне не нравится, когда люди, которых я люблю, лгут мне. Это меня злит.
— Я пыталась…
— Мне кажется, ты не вполне понимаешь меня, Эшли, — спокойно проговорил он, не повышая голоса. Можно было подумать, что они разговаривают о погоде. — Ты не думаешь, что у меня тоже есть чувства?
Он произнес это ровным, чуть ли не деловитым тоном. «Нет, не думаю!» — хотелось ей крикнуть, но вместо этого она сказала:
— Послушай, Майкл, зачем растравлять себя и делать еще тяжелее то, что и так тяжело?
— А что тут тяжелого? — улыбнулся он. — Ничего тяжелого не случится. Я люблю тебя, Эшли. А ты любишь меня. Ты этого просто еще не сознаешь. Но ты поймешь, скоро поймешь.
— Да нет, Майкл, ты ошибаешься.
Произнеся это, она поняла, что обсуждает с ним их отношения, то есть говорит совсем не то, что нужно.
— Ты что, не веришь в любовь с первого взгляда?
— Ох, Майкл, ну почему ты не можешь оставить меня в покое?
Он слегка усмехнулся, и у Эшли промелькнула пугающая мысль: «Он получает от этого удовольствие».
— Похоже, я должен доказать тебе свою любовь, — сказал он, снова улыбнувшись.
— Ты ничего не должен мне доказывать.
— Ты ошибаешься, — произнес он самодовольно. — Все твои представления — это ошибка. Я бы даже сказал, смертельная ошибка, но боюсь, ты можешь меня неправильно понять.
Сделав резкий и испуганный вздох, Эшли поняла, что разговор складывается совсем не так, как она надеялась, и дважды отбросила волосы с лица правой рукой. Это был условный знак, призывающий отца вмешаться. Краем глаза она видела, как он соскочил с табурета, в три шага пересек небольшой зал и встал у их столика, загородив О’Коннелу выход из кабинки.
— Мне кажется, вы не слушаете, что она говорит, — произнес Скотт ровным тоном, в котором, однако, чувствовалась уверенная сила. Он разговаривал таким тоном с упрямыми студентами.
О’Коннел по-прежнему смотрел на Эшли:
— Значит, ты решила, что тебе понадобится помощь?
Она кивнула.
О’Коннел слегка повернулся и смерил Скотта взглядом.
— Салют, профессор, — спокойно проговорил он. — Присаживайтесь.
Хоуп наблюдала за Салли, разгадывавшей кроссворд в номере «Нью-Йорк таймс», прибереженном с прошлого воскресенья. Она всегда работала ручкой, а не карандашом и постукивала ею по зубам, постепенно заполняя клетки кроссворда буквами. Стояла тишина — она стала привычной атмосферой в их доме, подумала Хоуп. Глядя на Салли, она задавалась вопросом, что именно заставляет ее чувствовать себя такой несчастной.
— Салли, тебе не кажется, что нам следует поговорить об этом парне, который, похоже, неотвязно преследует Эшли?
Салли подняла голову. Она как раз собиралась написать «Гейси» в седьмом слове по горизонтали, где требовалось назвать имя убийцы-клоуна.[19]
— Не вижу, о чем тут говорить, — ответила она, помолчав. — Я думаю, Скотт вместе с Эшли уладят это дело, позвонят нам и скажут, что инцидент исчерпан. Finita la comedia. Жизнь продолжается. Жаль только, что мы потеряли на этом пять тысяч.
— Ты не боишься, что этот парень может оказаться гораздо опаснее, чем нам представляется?
— Неприятный тип, что и говорить, — пожала плечами Салли. — Но у Скотта есть опыт общения с самыми разными студентами, так что, полагаю, он справится и с этим.
Хоуп очень старательно сформулировала свой следующий вопрос:
— Разве в твоей практике участия в бракоразводных процессах и в улаживании семейных неурядиц часто удается так легко откупиться?
Вопрос был скорее риторическим: Салли не раз жаловалась ей на твердолобость и несговорчивость клиентов.
— Я считаю, — ответила Салли размеренным тоном, жутко раздражавшим Хоуп, — что нам следует подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Какой смысл биться над проблемой, если мы даже не уверены, существует она или нет?
Но Хоуп уже понесло. Она сердито помотала головой.
— Это предельно тупая позиция — не видеть дальше своего носа! — выпалила она, чуть повысив голос. — Мы не уверены, что грянет буря, так зачем запасаться едой, свечами и батарейками? Мы не уверены, что подхватим грипп, так зачем делать прививки?
Салли отложила кроссворд.
— О’кей, — сказала она, тоже начиная раздражаться, — какими именно батарейками ты предлагаешь запасаться и какие делать прививки?
Хоуп посмотрела на давнюю подругу и подумала, как плохо она, в сущности, знает и Салли, и саму себя. А ведь они столько лет вместе! В нынешнем мире понятие нормы допускает множество толкований, и Хоуп иногда казалось, что все бродят по минному полю.
— Ты и сама знаешь, что у меня нет ответа на этот вопрос, — медленно проговорила она. — Просто мне кажется, что мы должны сделать что-то, а не сидеть и ждать, пока позвонит Скотт и скажет, что порядок восстановлен. Я, кстати, нисколько не верю, что это произойдет, и не считаю, что мы этого заслуживаем.
— В каком смысле — заслуживаем?
— Порассуждай об этом сама, пока будешь разгадывать кроссворд, а я почитаю книжку. — Хоуп тяжело вздохнула, думая, что Салли следовало бы поломать голову над куда более сложным кроссвордом, нежели тот, что в «Таймсе».
Салли кивнула и вернулась к своей газете. Ей хотелось сказать Хоуп что-нибудь ласковое, успокоить ее, разрядить напряженную атмосферу, но в этот момент она увидела, что слово номер три по вертикали должно служить ответом на вопрос: «Что воспевала богиня?» — и вспомнила начало гомеровской «Илиады»: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса…» Поскольку слово состояло из четырех букв и третьей было «е», она без колебаний написала «гнев».
Скотт сел на диванчик рядом с О’Коннелом, заперев его в углу кабинки, как и планировалось. Это был ближний бой. Как раз в этот момент к ним подошла официантка с меню.
— Мы сделаем заказ через несколько минут, — сказал ей Скотт.
— Принесите мне пива, — распорядился О’Коннел и повернулся к Скотту. — Первый раунд за вами. — Затем он обратился к Эшли: — Ты приготовила мне сегодня целую кучу сюрпризов. Тебе не кажется, что это касается только нас двоих?
— Я пыталась объяснить тебе свою позицию, но ты не слушаешь.
— И ты решила привлечь отца… — Парень снова повернулся к Скотту. — Странно. А с какой именно целью?
Вопрос был обращен к Эшли, но ответил Скотт:
— Я здесь для того, чтобы вам было легче понять, что если она говорит, что между вами все кончено, то, значит, все кончено.
О’Коннел еще раз внимательно оглядел Скотта:
— Силу вы не применяете. Убедить меня не пытаетесь. Так как же вы собираетесь поступить, профессор? Что у вас на уме?
— Я хочу сказать, что пора оставить Эшли в покое. Займитесь своими делами, а у нее и без вас забот невпроворот. Она работает и учится. У нее нет времени завязывать длительные отношения и уж тем более такие, на которые вы намекаете. Так что моя цель — помочь вам осознать это.
О’Коннел был, похоже, ничуть не обескуражен этими словами:
— Почему вы считаете, что наши отношения — это ваше дело?
— Это стало моим делом, так как вы не желаете прислушаться к тому, что говорит Эшли.
— Может быть, и так, — улыбнулся О’Коннел, — а может быть, и нет.
Официантка принесла ему пиво, он залпом выпил половину и опять ухмыльнулся:
— С какой стати, профессор, вы убеждаете меня отказаться от Эшли? Откуда вы знаете, что мы не подходим друг другу? Что вы вообще обо мне знаете? Абсолютно ничего. Может быть, я на вид и не соответствую тому идеалу, который вы для нее выбрали. Я, конечно, не какая-нибудь важная шишка с гарвардским дипломом и на «БМВ» не разъезжаю, если вы об этом, но я очень много чего умею, и Эшли мог бы попасться кто-нибудь гораздо хуже. А то, что я не вашего круга, ни черта, по-моему, не значит.
