– Ну, у меня ни сестер, ни братьев никогда не было, так что судить не могу… Просто немного странно, что Исидзаки вас так подробно во все посвящал.
– Я бы так не сказала! – Она вновь покачала головой. Ее взгляд снова рассеялся, устремившись в далекое прошлое. – Я постоянно приставала к нему с расспросами, хотя он всегда отвечал односложно. Так, постепенно, и вытянула из него всю эту историю. Обычно он бурчал в ответ что-нибудь и тут же менял тему. А мне уже потом приходилось собирать все осколки в одну большую мозаику. Если какие-то неувязки и есть, то совсем небольшие. Как вы думаете?
– Не сомневайтесь – в случае больших неувязок я бы тут же переспросил.
Она снова поглядела на меня. И улыбнулась – совсем слабой улыбкой, от которой у меня больше не поднималась температура.
– Кстати, чтобы вы не сомневались: решение взять вас на работу господин Исидзаки принял сам. Сестра никак в нем не участвовала. Она узнала об этом много позже. А я очень долго даже имени вашего не знала. Хотя он не раз о вас вспоминал. Дескать, встречаются же на свете такие интересные молодые люди.
– Погодите, но…
– Что?
В голове закопошились вопросы. Я открыл было рот, но передумал. Она, как видно, никуда не торопилась. Я тоже.
– Нет-нет, извините. Продолжайте, пожалуйста.
Она посмотрела на меня, закусив губу. Перехватив мой взгляд, тут же произнесла:
– Я могла бы рассказать, что было потом. Если вам любопытно, конечно. Правда, дальше все гораздо прозаичнее.
– Забыл вам сказать – работник из меня бестолковый. А потому и сегодня, и завтра у меня отгулы. Так что свободного времени много. А любопытства еще больше.
Ее лицо немного смягчилось.
– Сестра с малых лет очень любила сцену. Школы не окончив, завербовалась в театральную труппу и ушла из дому. Сначала в маленьком коллективе играла. Но однажды их выступление увидел какой-то телепродюсер. Пригласил ее в сериал, и вскоре она с головой погрузилась в мир шоу-бизнеса. Уж не знаю, за что у них ценят, – но, по-моему, ей просто везло… Я тогда еще в младших классах училась. Помню все какими-то обрывками. Кажется, лет после двадцати она впервые снялась в телесериале. С тех пор и начала использовать свое сценическое имя, Кагами. Дед у нас родом из Канадзавы – поэтому «Кага», а «ми» уже для красоты прицепила.[29] Ну а что с нею дальше было – вы и сами, наверное, знаете…
Я молча кивнул. И она перешла к рассказу о себе. Говорила негромко, без эмоций в голосе.
С дебюта Дзюнко Кагами на телевидении прошло несколько лет. Киэ Саэки еще не исполнилось двадцати, когда их школу посетили вербовщики молодых талантов и предложили ей пробу на роль в телешоу. Но тщеславия у девушки было немного, и она отказалась. Отчасти не испытывала к этому интереса, отчасти – не хотела жить в тени славы сестры.
Впрочем, даже у нее было одно страстное увлечение. Возможно, даже одно-единственное: кухня. Всякий раз, оказываясь на кухне, она забывала любые печали. Других особых талантов она за собою не замечала, и решение, куда в жизни податься, крепло в ней с каждым днем. Закончив школу, Киэ Саэки проучилась год на курсах французского и отправилась в Париж. Она мечтала стать шеф-поваром. Это стало ее главной целью в жизни. Пожалуй, стремление осуществить мечту детства и было единственным, что объединяло таких разных сестер.
Однако во Франции ее надежды разбились на мелкие осколки. Впервые она осознала, что миром правят мужчины. Ни один ресторан мало-мальски приличного класса не желал нанимать женщин даже в поварята. Изрядно помыкавшись, она поступила-таки в один из парижских кулинарных колледжей – «Кордон Блю» – и через полтора года закончила его. Получив заветную степень, она вернулась в Японию.
Однако и в этой стране двери в мир французской кухни для женщин были закрыты. По крайней мере, в отношении еды половая дискриминация объединяет все страны без исключения. Этот абсурд, переходящий все мировые границы, она испытала на собственной шкуре, когда ей исполнилось двадцать. В итоге ее согласились нанять лишь в одной кондитерской – пирожником. Даже с французским дипломом другой работы для нее не нашлось.
Но, как говорится, золотые руки не спрячешь. Так и вышло: довольно скоро слух о ее пирожных пронесся по всей округе. О заведении, в котором она работала, несколько раз написали в популярных женских журналах. Имени ее там не упоминалось, но девушка наконец-то поверила в себя. Хотя и стала еще больше презирать мир мужского господства. Не то чтобы очень глубоко, но осколок обиды застрял в ее сердце. Немало мужчин пробовали соблазнить ее и даже признавались в высоких чувствах, – но она подчеркнуто не обращала на них внимания.
И все же ее мастерства оспорить не мог никто. Хозяин кондитерской через пару лет назначил ее заместителем управляющего. Понемногу Киэ постигала премудрости менеджмента и в конце концов убедила хозяина, что помимо пирожных стоит предлагать и горячие блюда. Несмотря на то что специфика кондитерской связывала ей руки, благодаря ее усилиям все больше молоденьких девушек готовы были просиживать в их кафешке часами, и популярность заведения только росла.
Как-то к ней в кафе заглянула редкая гостья. Женщина из другого мира. После возвращения Киэ из Франции сестры и виделись-то всего дважды или трижды. Но теперь она пришла не одна. Ее компаньона звали Хирохиса Исидзаки. Дзюнко наскоро представила их друг другу, и на том разговор закончился. Работы у Киэ было по горло, да и особой ностальгии по семейным узам она не испытывала.
После этого Дзюнко забегала к ней в кафе от силы раз в полгода. А вот Исидзаки стал заглядывать чаще, вроде бы заинтересовавшись ее стряпней. Каждый раз, отобедав, он коротко делился с ней впечатлениями. В их обширном меню он всегда безошибочно угадывал, какие блюда готовила Киэ. И постепенно ее интерес к нему превратился в симпатию. Пополам с замешательством. Впервые за свои без малого тридцать лет эта женщина, выполняя привычную работу, испытывала такие необычные чувства. Да не к кому-нибудь, а к мужчине за пятьдесят!
И вот однажды, особо не думая, она решила обратиться к нему за советом. Нет-нет, ничего серьезного. Ей просто захотелось с ним поболтать. Вот и спросила, что господин Исидзаки думает по одному вопросу. Без всякой задней мысли. А он возьми да и ответь: с удовольствием, дескать, помогу чем смогу…
– Вот так через год я открыла на Эбису свой первый маленький ресторанчик, – сказала Киэ Саэки, будто заглядывая в далекое прошлое. – Даже не помню, о чем мы говорили, когда впервые вдвоем остались… Я тогда еще совсем наивной была, с ума по нему сходила. Наверно, все о себе болтала. А он меня, девчонку сопливую, выслушал очень внимательно. И в конце концов предложил: если хочешь, мол, свое дело открыть – буду рад лично выступить твоим спонсором. Я так удивилась! Точней, испугалась даже. Вот и вы, господин Хориэ, говорите, что в наше время платят только содержанкам. И в каком-то смысле он действительно меня содержал. Но после этого разговора между нами так ничего и не было. Хотя я была и не прочь. То есть он постоянно устраивал что-то вроде свиданий. Концерты, театры, рестораны, кино… Я уже и домой его приглашала. Бесполезно. Он так и не вышел из роли посетителя – поклонника моей кухни. В наши дни над такими невинными парочками даже школьники смеются. А он просто видел во мне отражение старшей сестры. Уж это я прекрасно понимала. Начнись у нас настоящий роман, – он бы не смог ничего скрывать. Ведь он совсем не умеет притворяться. В общем, я вся извелась. Хотя в душе и гордилась, конечно. Хотя бы тем, что вот такой у меня любимый. Чистый, порядочный человек…
В общем, выходило так, что много лет она прожила без будущего. И тут к ней явился принц на белом коне. Если не вспоминать, чем он кончил, – вполне симпатичный принц. Пускай и не первой молодости. И стали они жить-поживать… Обычная история, каких тысячи.
Ничего этого я, конечно, вслух не сказал. За эти двадцать лет я общался с Исидзаки всего два раза: когда устраивался на работу – и когда увольнялся. Но ее рассказ о нем – человеке воспринял довольно естественно. Может, он и не был великим менеджером. Однако его щепетильность в подобной ситуации меня не удивила. «Спасибо тебе за все…» – вновь прозвучали в ушах слова старика. И потонули в голосе Киэ Саэки.
– Я всю жизнь лелеяла мечту о своем ресторанчике. А он ее осуществил. Конечно, я там только арендатор. Заправляю, скорее, на правах какой-нибудь племянницы. Но я наконец стала свободной! А через пару лет, несмотря на кризис, даже смогла открыть филиал.
– А потом и квартиру в центре приобрести… – добавил я.
– Это в рассрочку! – невесело улыбнулась она. – Несколько лет назад, еще до кризиса, рекламный агент из банка пришел. Все раскланивался, уговаривал – отличный, мол, вариант, оформляйте кредит, вам же удобнее. А всех моих сбережений как раз на первый взнос и хватало. Вот и согласилась. Но теперь такие времена настали, что выплачивать – концы с концами больше не сходятся. Так что один ресторанчик я на днях закрываю, хоть там и просторнее. Ничего не поделаешь, придется потесниться…
