Он указал на свороченную дверь.
– Может, да, а может, нет, – ответил Курбатов. – Он покосился на своих людей. – Пошли!
Те начали обходить священника, но он внезапно расставил руки и шагнул к ним навстречу.
– Стойте! – крикнул он.
По храму разнеслось раскатистое эхо. Вид старика, вознесшего руки в широкой черной рясе, был до того грозен, что налетчики на секунду смутились.
– Ни шагу дальше! – приказал отец Кирилл. – Иначе прокляну.
– Вряд ли успеете, батюшка, – равнодушно ответил Курбатов.
Отец Кирилл что-то хотел сказать, но, подчиняясь кивку Курбатова, лысый крепыш поднял руку – и вдруг послышались два приглушенных хлопка. Старик вздрогнул, взмахнул, как крыльями, рукавами своего одеяния, попятился – и рухнул на землю, издав глухой, поразивший Егора, стук.
Егор рванулся вперед, но его обхватила могучая рука, зажала ему рот и потащила обратно за колонну. Он было забарахтался, но рука была слишком сильна.
– Вперед! – послышался приказ Курбатова. – Найти его. Брать только живым. Дикого в расход.
– Пятый докладывает, что у старика в каморке их нет, – сказал лысый. – Но недавно кто-то был.
– Это они, – сказал Курбатов. – Узнали про нас и где-то спрятались. Давайте ищите их. И повнимательнее за алтарем.
Послышались торопливые шаги. Люди Курбатова бросились обыскивать алтарь.
Еще немного – и они найдут беглецов, стоявших за колонной. Дело решали секунды.
Егор не мог оторвать глаз от лежащего посреди храма старика. Отец Кирилл принял мученическую смерть, чем-то уподобившись своему Учителю, и можно было не сомневаться, что в небесной жизни он займет подобающее ему место. Но Егору, который слишком хорошо знал его живым человеком, чья доброта не знала границ, с быстрым, легким умом, с улыбкой, которая всегда была у него наготове, со словом, которым он утешал и врачевал, – было дико видеть его неподвижное тело, раскинувшееся на полу храма с какой-то ужасающей фамильярностью, чуть ли не непристойностью, как будто батюшка был пьян и улегся спать. Вины его в этом не было и быть не могло, – и тем омерзительнее были те, кто сделал с ним это, в один миг оборвав прекрасную жизнь и передав ее подлым объятиям смерти.
Егор так был поражен, что не мог сойти с места и, наверное, был бы скоро обнаружен, если бы Дикий не начал действовать.
Выставив руку с автоматом, он вышагнул из-за колонны и открыл огонь.
– Не здесь! – простонал Егор.
Но кто его мог услышать? Стены храма наполнились таким грохотом, что замигали все свечи возле икон, и уши Егора точно забились ватой.
Он все еще смотрел на отца Кирилла, а Дикий уже ухватил его за руку и потащил за собой.
– Вперед! – послышался его рев, от которого зазвенели окна.
Понимая, что у него ни единого шанса справиться с людьми Курбатова, Дикий предпринял отчаянную попытку прорваться через главный вход. Он почти не охранялся, все силы были пущены на то, чтобы искать беглецов в глубинах храма, поэтому на дверях оставили всего двух человек, правда, отлично вооруженных. По ним-то и открыл стрельбу Дикий и побежал к выходу, увлекая за собой Егора.
Расчет был верный. Двух человек он снял одной очередью, как в тире, освободив таким образом выход.
Отбросив автомат с опустевшим магазином, он домчался до дверей, поднял автомат одного из убитых, снабженный глушителем, и обернулся к Егору.
– Давай туда! – Он махнул рукой в сторону церковного сада.
Рискуя переломать себе ноги, Егор сбежал по высокой мраморной лестнице и опрометью бросился к саду.
Сзади слышался топот Дикого, который не забывал на ходу обернуться и дать очередь по быстро прибывающим преследователям.
– Сколько их здесь? – бормотал он. – Как грязи.
Егор никого не видел. Ему было не до того. Он смотрел только себе под ноги и слышал только свое дыхание. Они отбежали метров на сто от церкви, и ему начало казаться, что, возможно, они смогут уйти от погони. Надо только добраться до тех темных кустов, потом проскочить на улицу и запрыгнуть в машину. Смогли же они убежать на Тверской. Смогут и здесь. Тем более что по ним не стреляют, опасаясь попасть в него.
Вдруг Дикий рыкнул, споткнулся и покатился по асфальту.
Егор по инерции пробежал несколько шагов, затем, не слыша топота, остановился и вернулся назад.
– Ты чего? – присел он возле своего телохранителя.
– Ранен, – прошептал тот каким-то новым свистящим шепотом. – Снайпер, собака…
Он держался за грудь пониже плеча.
– Достали-таки.
В свете луны его грубое лицо стало белым, как молоко. Егор пригнулся ниже и различил оскал улыбки.
– Это ведь здесь? – спросил Дикий.
Егор в один миг вспомнил свои видения.
– Здесь.
– Хорошо, – сказал Дикий. – Красивое место. И в церкви побывал.
Он вдруг зашелся кашлем, и Егор увидел, что губы у него окрасились темным.
– Вперед, – сказал Дикий. – Надо торопиться, пока они нас не окружили.
Он поднялся и короткими перебежками, пригибаясь и прячась за кусты, побежал дальше. Егор последовал за ним.
Но надолго Дикого не хватило. Рана была слишком серьезна, и он быстро терял силы.
– Все, – упав на землю, сказал гигант. – Я остаюсь здесь. А ты уходи. Я прикрою.
Он положил возле себя автомат с полупустой обоймой и пистолет.
– Нет, – покачал головой Егор. – Я тебя не брошу.
– Дурак! – разозлился Дикий. – Дед зря погиб? Ты что, хочешь работать на этих гадов?
– Не хочу, – растерялся Егор от такой трактовки своего желания. – Но…
– Тогда уходи, – оборвал его Дикий. – Туда, где кусты и ограда. А потом прячься во дворы. Понял меня?
– Понял, – кивнул Егор.
Вдруг сбоку и впереди послышались короткие возгласы. Это переговаривались преследователи.
Дикий заскрежетал зубами:
– Поздно. Они все перекрыли.
Он дышал все тяжелее. В груди хрипело, как в поврежденном динамике.
– Сейчас, – шептал он. – Сейчас.
Внезапно он потянулся к карману и достал нож. Блеснуло острое лезвие, на миг отразившее свет луны.
– Ты что? – спросил Егор.
– Сейчас…
Дикий перекатился на бок, поддел ножом край канализационного люка, возле которого они лежали, и, напрягая оставшиеся силы, сдвинул его сантиметров на сорок.
– Лезь.
Егор заглянул в зияющую черноту, почуял тяжелую вонь и ощутил прилив отвращения. Туда? Ни за что.
– Ну! – поторопил его Дикий. – Чего ждешь?
– Не могу, – сказал Егор.
Разные чувства обуревали его. Черная неизвестность люка внушала ему отвращение лишь в малой степени. Больше всего ему претило прятаться, как крысе, под землю, от Курбатова и его подручных. Это попахивало откровенной трусостью, а ведь совсем рядом лежал мертвый отец Кирилл, и тут же хрипел раненый и обреченный на смерть Дикий. Бросить их, забиться в грязную дыру и сидеть там, боясь шевельнуться? То-то по-мужски. И потом, он не должен так себя вести. Он избран, и не пристало ему искать спасение в поиске щелей, в которые можно забиться. Ему следует выйти на открытый бой и уничтожить тех, кто посчитал его слабым и не умеющим постоять за себя. А лезть под землю, бросив истекающего кровью друга, – чем-то это попахивало откровенно жалким, после чего вряд ли будешь уважать себя и думать, что ты не такой, как все, и имеешь право на нечто большее.
«Если только не сделать это частью игры? – подумал Егор. – Моей собственной игры. Поскольку пора мне открывать свой фронт. А для этого я как минимум должен выиграть один пункт. Один крошечный шаг, который позволит мне быть впереди. И, похоже, мне придется туда залезть».
– Давай, – прохрипел Дикий, заходясь кашлем.
Егор задом сполз в щель и нащупал ногой скобу, опасно шатнувшуюся под ним.
«Грохнусь вниз и сломаю шею, – сказал он. – Тоже выход».
Но скоба удержала его, и он полез вниз, нащупывая подошвами ботинок другие скобы.
Дикий между тем поднял автомат и дал вокруг себя длинную очередь, заставившую преследователей, медленно сжимающих кольцо, залечь и на время прекратить движение.
Егор уже целиком скрылся в щели.
Дикий взялся за люк, чтобы задвинуть его на место.
– Подожди, – прошептал Егор, выставив голову.
– Что? – отозвался Дикий.
– Зачем ты сделал это? – спросил Егор.
Лицо Дикого, искаженное от боли, на миг осветилось улыбкой.
– Должен же я был в жизни сделать хоть что-то хорошее, – сказал он. – И потом, ты спас мою сестру. А я дал себе слово: если она выживет, я с тобой. До конца. Такие дела, брат.
Егор взглянул ему в глаза, но увидел только темные тени глазниц.
– Прощай, Андрей, – сказал он.
– Прощай, Егор. И порви этих гадов в клочья.
Егор кивнул и опустился вниз, и сейчас же Дикий задвинул люк на место, употребив все силы на то, чтобы сделать это без шума. Вслед за тем он отполз в сторону, до окончания кустов, которые закрывали его от преследователей, поднялся и, зажимая рану одной рукой и стреляя другой, побежал, куда глаза глядят.
