отправились в путь на поиски тела. Нужно было просто спросить его о Бендиксе сразу, не выжидая подходящего момента.
Я гадала, думает ли Бром о своем сыне сейчас, когда мы едем за телом сына его недруга, испытывает ли хоть каплю сочувствия к человеку, которого презирает, к человеку, который скоро будет оплакивать дитя, как Бром десять лет оплакивал свою потерю.
Дед натянул поводья.
– Это здесь, правильно, Бен?
Остальные трое тоже остановили лошадей и выжидающе уставились на меня.
Под их пристальными взглядами щеки мои вспыхнули. Честно говоря, я сомневалась. Тут на полмили вдоль дороги тянулись густые кусты. Я могла выломиться из зарослей где угодно.
– Нужно посмотреть.
Я соскользнула со спины Донара и подошла к обочине. Ноги дрожали, оставалось только надеяться, что никто этого не заметит. Я очень старалась не думать о длинных пальцах, коснувшихся моей шеи, о длинных пальцах, которые и сейчас могли потянуться ко мне из мрака. Пешей я чувствовала себя очень одиноко – ведь остальные-то сидели в седлах.
Сэм Беккер поднял лампу повыше и заставил свою лошадь подойти ко мне. Ну да, конечно, вот он, пролом, поняла я, отчетливо виден. А на дороге валялось несколько веток и прутьев. И как только Бром разглядел все это в темноте?
– Да, это здесь.
Мужчины спешились, чтобы посмотреть.
– Ну и заросли, – пробурчал Дидерик Смит. – Что-то мне не хочется продираться сквозь эти кусты. Они же с шипами.
Я и удивиться не успела тому, что Дидерик Смит мог думать о каких-то колючках, когда рядом, в лесу, лежит тело его сына, когда заговорил Бром, и голос его буквально сочился презрением:
– Моя внучка прошла тут, не беспокоясь о шипах. Но если тебя это волнует, можешь подождать здесь и подержать лошадей, Смит.
Кузнец набрал полную грудь воздуха, собираясь, вероятно, вступить в очередной спор с Бромом, но тут вмешался Хенрик Янссен:
– Кому-то все равно придется остаться с лошадьми. Привязать их тут некуда. Я позабочусь о них, если только этим не хочешь заняться ты, Дидерик.
Несомненно, Дидерик остаться не мог, ведь искали мы его сына, так что спокойное предложение Хенрика Янссена обернулось для кузнеца ловушкой.
– Конечно, я пойду, – заявил Дидерик. – А ты оставайся, Янссен.
На том и порешили. Все передали поводья Хенрику Янссену. Бром подошел ко мне.
– Я пойду первым, ладно, Бен?
– Но ты же не знаешь, куда идти.
– Я отчетливо вижу твои следы. – И он улыбнулся мне улыбкой Брома Бонса, той самой, от которой сердце мое всегда наполнялось любовью. – А ты держись прямо за мной, на тот случай, если я ошибусь.
Но он, конечно, не мог ошибиться. Бром был прекрасным следопытом, но вызвался идти первым не поэтому. Он хотел прикрыть меня в случае опасности, и мне стыдно было признаться, даже самой себе, что за его спиной мне спокойнее. Хотя, наверное, мне нужно было пойти рядом.
В любом случае Бром в меньшей опасности, чем ты. То существо в лесу охотится только на детей.
(и овец)
Но почему? Зачем ему дети?
И не просто дети. Пока оно забирало только детей определенного возраста. Моего.
Бром взял лампу у Сэма Беккера, и судья пристроился за мной. Дидерик Смит замыкал шествие. Я оглянулась прежде, чем Хенрик Янссен с лошадьми остался вне круга света, и увидела, что он наблюдает за нами со странным выражением на лице.
Я вновь уставилась в спину деда, чувствуя смутное беспокойство. Что-то в этом Хенрике Янссене меня смущало. Слишком его стало вдруг… много. Он просто фермер, и даже не такой авторитетный, как Бром, думала я. Почему он вообще оказался здесь посреди ночи?
Сэм Беккер шел слишком близко ко мне. Несколько раз он наступил мне на пятки – и даже не извинился. Я слышала его хриплое дыхание, очень громкое, не дающее уловить что-либо иное. Всем было ясно, что он боится и плохо это скрывает. И все мои тревоги вскоре подавило раздражение.
– Проклятье, не шуми так, Беккер, – сказал Бром. – Я собственных мыслей и то не слышу.
Медленно и осторожно Бром двигался по моему следу. Такой темп несколько затруднял проход сквозь колючий кустарник, так и тянущий ветви, готовые вцепиться в нашу одежду. Но Бром не жаловался, и я тоже (надеялась только, что тупой Сэм Беккер весь завтрашний день проведет, выковыривая из плаща шипы).
Дидерик Смит молчал. Оставалось только гадать, о чем он думает. Может, боится того, что мы найдем в чаще, мелькнуло в голове.
А что, если бы мы искали Брома? Что бы ты чувствовала?
Я тряхнула головой, отгоняя жуткую мысль. Вдруг эта мысль обернется проклятьем? Нет, с Бромом никогда ничего не случится. Он неуязвим для любого зла.
(Пожалуйста, пусть будет так.)
Мне вдруг жутко захотелось схватить Брома за руку, оттащить его назад, заставить спрятаться за моей спиной.
(Пожалуйста, пусть с Бромом ничего не случится.)
Бром никогда не допустит, чтобы я защищала его. Да я и не знаю, получится ли у меня.
А что скажет Катрина, если ты вернешься домой без него?
Нет, этого не случится. Бром всегда будет возвращаться домой, всегда будет стоять в прихожей, раскинув объятия для меня и Катрины.
Дед продрался сквозь последние шипастые кусты. Он заслонил меня своим могучим телом от самых неприятных уколов.
Сэм Беккер выбрался на прогалину, бранясь и выдергивая из одежды колючки.
– Заткнись, Сэм, – на сей раз Дидерик опередил Брома.
Сэм бросил на меня мерзкий взгляд:
– Зачем ты побежала сюда, глупая девчонка? Не могла выбрать тропинку и не проламываться сквозь кусты?
– Не зовите меня глупой девчонкой.
Кажется, мой тон шокировал его.
– Тебе следует научиться себя вести!
– Я знаю, как себя вести. И поведу себя так, как вы заслуживаете.
За моей спиной фыркнул и тут же закашлялся Бром, безуспешно пытаясь скрыть смех. Потом приподнял лампу и спросил:
– Куда, Бен?
В темноте трудно было различить очертания отдельных деревьев, но я точно знала, что направлялась домой, когда столкнулась с лесным чудовищем. Тогда, спрыгнув с дерева, я в ужасе понеслась в противоположную от дома сторону – и вломилась в кустарник.
– Туда, – я показала направо.
Лес шелестел вокруг нас – сновали мелкие зверьки, сухие листья падали с веток. Я шла рядом с Бромом, двое мужчин следовали за нами, отставая на пару шагов. Сэм Беккер тихо бормотал что-то Дидерику Смиту. Я не сомневалась, что он поносит грязными словами меня и мой жуткий характер, но мнение Сэма Беккера меня нисколько не волновало.
– Знаешь, твоя бабушка сказала
