— Хочешь пива? — спросила Джоан.
— Нет, спасибо.
— Уверен? — Она открыла холодильник. — У меня есть «Бад», парочка бутылок «Курс» и «Сэм Адамс». Кажется, Шейла говорила, что ты любишь «Сэм Адамс».
— Спасибо, но я не хочу.
С разочарованным видом она закрыла холодильник.
— Не знаю ни одного мужчины, который отказался бы от холодного пива.
— Вот этот кран? — Я поставил ящик с инструментами рядом с раковиной.
— Да.
Кран не тек.
— С ним все нормально. — Я повернул вентиль холодной воды, затем завернул его. Потом проделал ту же операцию с вентилем горячей.
— У него это время от времени, — сказала Джоан. — То течет, то все нормально. Бывает, весь день все хорошо, а потом я ложусь в кровать и слышу: кап, кап, кап, — это сводит меня с ума, пока я наконец не встаю и не закручиваю его посильнее.
Я смотрел на кончик крана примерно с минуту, но за это время из него не вытекло ни одной капли.
— Джоан, похоже, все нормально. Если опять потечет, позови меня.
— Ну извини, что потревожила. Чувствую себя полной идиоткой. А почему бы тебе не присесть на секундочку?
Я сел за кухонный стол напротив нее.
— Итак, Джоан, расскажи мне о вашей с Шейлой беседе о мистере Бэйне.
Она лишь отмахнулась:
— Такая ерунда.
— Но ты говорила ей о нем. О том, как его сын сообщил тебе, что он избил свою жену.
— Маленький Карлсон сказал не совсем так, но дело было совершенно очевидным.
— И ты советовалась с Шейлой, стоит ли тебе обращаться в полицию?
Джоан кивнула.
— Я не собиралась этого делать, вот и подумала: может быть, Шейла сообщила им. Но ты же знаешь, она никогда не упоминала о чем-либо подобном. — Джоан сочувственно улыбнулась мне. — Впрочем, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что уже не важно, была ли это действительно она или нет.
Я задумался.
— Наверное. Только, я полагаю, тот урод по-прежнему бьет свою жену. И думает о том, что ты все еще можешь заявить на него в полицию. Наверное, тебе стоит поступить следующим образом: сказать ему, будто у тебя нет больше возможности сидеть с его сыном, ведь у тебя и так много детей, а потом дать ему две недели на то, чтобы он подыскал себе кого-то еще.
— Даже не знаю, — отозвалась она. — Видишь ли, он сразу раскусит мои намерения отделаться от него. И потом, даже если я перестану сидеть с его сыном, кто может гарантировать мне, что он не явится сюда, раз он думает, будто я на него донесла? — Она наполнила стакан вином. — Пока я собираюсь немного подождать. А когда мне выплатят по страховке… я уже говорила тебе об этом?
— Да.
— Мне сказали, там будет полмиллиона. — Одним глотком она осушила третий бокал. — Я стану очень обеспеченной женщиной. Работу я, наверное, не брошу — пятьсот тысяч тоже могут когда-нибудь кончиться, — но и с детьми я больше сидеть не стану. Это слишком выматывающая работа. И в доме из-за них жуткий бедлам. — Она сделала паузу. — Люблю чистые дома. Но я с радостью присмотрю за Келли, когда она будет возвращаться после школы. С удовольствием сделаю это для тебя. Она — чудесный ребенок. Я тебе об этом говорила? Просто замечательный.
Джоан с сочувствием похлопала меня по плечу и на секунду задержала руку.
— Шейле так повезло с тобой.
— Мне пора, — сказал я.
— Точно не хочешь пива? Пить в одиночку как-то неинтересно. Но если у тебя нет выбора… — Джоан рассмеялась.
— Что верно, то верно. — Я встал, взял инструменты и вышел из дома.
Почти всю ночь в субботу я пролежал без сна, размышляя о том, появится ли на следующий день Даррен Слокум и будет ли настаивать на разговоре с Келли. Я надеялся, что рассказал ему достаточно и у него не возникнет подобного желания. А еще я думал о телефонном звонке Энн, который случайно подслушала Келли, пытаясь понять, с кем она могла говорить и почему не хотела, чтобы муж узнал об этом. И зачем Даррен так стремился это выяснить.
Когда я не думал о Даррене, мои мысли возвращались к Дугу, и я задавался вопросом, стоит ли подарить ему несколько сотен баксов. Не то чтобы я действительно верил в его намерение натравить на меня налоговиков. Я был убежден, его угрозы нельзя воспринимать всерьез. Несмотря на некоторые разногласия, мы дружили уже очень долгое время. Я понимал, что эти деньги были ему в самом деле нужны. Но также осознавал, что если начну давать ему сверх зарплаты, это уже никогда не закончится. А у меня не так уж много средств, даже если брать в расчет спрятанную в тайнике заначку, чтобы решить финансовые проблемы Бетси и Дуга.
Я ерзал и ворочался на постели, размышляя о сгоревшем доме. Думал о том, покроет ли мои потери страховая компания. Волновался, наладится ли экономическая ситуация в стране и будет ли у «Гарбер констрактинг» работа в ближайшие пять месяцев.
Вспоминал я и о детях, которые называли Келли пьяницей и неудачницей.
А также о мужчине, предмете переживаний Джоан Мюллер, и об интересе, который она ко мне проявляла, — это оказалось так некстати. Однажды Шейла пошутила, что мне стоит остерегаться ее. Это случилось еще до того, как Эли погиб на буровой вышке.
— Я видела, как она на тебя смотрит, — сказала Шейла. — Так же, как я, — улыбнулась она, — много лет назад.
Ненадолго меня посетила мысль о Белинде Мортон. Что за странный вопрос она задала мне насчет конверта в сумке Шейлы?
Но больше всего я думал о Шейле.
— Почему? — спрашивал я, глядя в потолок и мучаясь от бессонницы. — Почему ты это сделала?
Я до сих пор на нее злился.
И мне ее отчаянно не хватало.
Когда в воскресенье, в начале седьмого вечера, Келли появилась на пороге нашего дома, я ожидал, что ее будут сопровождать Маркус и Фиона, но увидел только Маркуса.
— Где бабушка? — спросил я.
— Меня привез Маркус, — ответила Келли. Она никогда не называла второго мужа Фионы «дедушка» или «мой дедушка». Фиона этого не допустила бы. — И мы немного прогулялись вдвоем.
Маркус робко улыбнулся.
— Когда нас трое, девочки берут все в свои руки, поэтому я попросил Фиону позволить мне отвезти Келли.
— И она разрешила? — удивился я.
Маркус с победоносным видом кивнул.
— По правде говоря, думаю, она неважно себя чувствует.
— Чем это пахнет? — спросила Келли.
— Лазаньей.
— Ты купил лазанью?
— Я приготовил лазанью.
Взгляд Келли наполнился ужасом.
— А мы по дороге съели куриные палочки.
— Верно, — признался Маркус. — Глен, скажи, я могу попросить тебя уделить мне минутку?
— Конечно. Келли, почему бы тебе не подняться наверх и не разобрать свои вещи?
— Разве ты не помнишь, я не брала с собой вещей, когда уезжала.
— Тогда просто дуй отсюда.
Она обняла меня и убежала. Маркус прошел на кухню, выдвинул стул и уселся. Однако вид у него был несколько напряженный.
— Как у тебя дела? — поинтересовался он. — Я серьезно спрашиваю.
Я пожал плечами.
— Отец любил говорить: «Надо принимать жизнь такой, какая она есть».
— А знаешь, какая была любимая присказка у моего отца?
— Понятия не имею.
— «У этой леди классная задница». — Он рассмеялся и хлопнул ладонью по столу. — Правда, смешно?
— Простите, Маркус. Мне сейчас не до шуток.
— Знаю. Извини. Просто ты заставил меня вспомнить моего старика. Вот уж был настоящий сукин сын. — Маркус задумчиво улыбнулся. — И все же моя мама всегда умудрялась удерживать его в узде. Думаю, это потому, что в глубине души, независимо от впечатлений, которые производили на окружающих его поступки, он нас любил. — Улыбка исчезла с его лица. Теперь вид у Маркуса был немного потерянный.
Он замолчал, и тогда я спросил:
— Полагаю, вы что-то собирались обсудить?
— Да, верно.
— И не хотели делать это в присутствии Фионы?
Он кивнул.
— Это касается Фионы? — спросил я.
— Я волнуюсь за нее, — признался Маркус. — Она воспринимает все слишком болезненно. Конечно, она же потеряла дочь…
— К счастью, у нее есть я, которого можно обвинить во всех грехах. Это должно немного смягчить ее.
Маркус покачал головой.
— Она никогда не показывает этого в твоем присутствии, но мне кажется, она казнит себя не меньше. А может, и больше.
Я вытащил бутылку виски и два стакана. Налил каждому из нас по чуть-чуть и передал Маркусу стакан. Он тут же опрокинул его. Я последовал его примеру.
— Продолжайте, — сказал я.
— Она запирается в спальне и тихо там плачет. Однажды я услышал, как, всхлипывая, Фиона сказала, что это ее вина. Позже я спросил ее об этом, но она стала все отрицать. Думаю, она задает себе тот же вопрос, что и тебе, — почему не увидела тревожных знаков? Почему не заметила, что с Шейлой творится неладное?
