Его рука движется по моему бедру, он дразнит меня, пытаясь превратить все в шутку и вернуть меня в нужное настроение.
- Волшебная исчезающая девушка...
- Я не могу сделать это.
Даже не представляла, что смогу произнести эти слова, до того, как они вырвались из меня, но инстинктивно я испытала облегчение. Словно все это время тащила что-то тяжелое у себя внутри, а теперь тяжесть исчезла, отступила, испарилась.
Аарон вздыхает и убирает руку.
- Все в порядке. Мы можем просто посмотреть телек.
- Нет. - Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, думая о руках Аарона, его улыбке, о том, как он выглядит на баскетбольной площадке: неуловимый, загорелый и прекрасный.- Я имею в виду, я не могу. Ты и я. Это никогда не случится вновь.
Аарон откидывается назад, будто я ударила его.
- Что? - Он начинает качать головой. - Нет, ни за что.
- Да.
Теперь, когда ужасные переживания позади, мой живот скручивает от чувства вины и сожаления. Что, черт возьми, со мной не так.
- Мне жаль.
- Почему?
Его лицо такое открытое в этот момент, а сам он выглядит потерянным и уязвимым, что часть меня хочет обнять и поцеловать его, сказать, что я пошутила. Но я не могу. И сижу, положив руки на колени, пальцы онемели и словно перестали быть моими.
- Не могу поверить, что это правда, - говорю я. – Но я не та девушка, которая нужна тебе.
- Кто сказал? - Аарон снова начинает тянуться ко мне. - Николь...
Но он замолкает, когда видит, что я не двигаюсь и даже не смотрю на него. Ужасно долгие секунды мы сидим рядом друг с другом, воздух между нами наполняется чем-то холодным, словно открылось невидимое окно, и буря залетела в комнату.
- Ты серьезно, - наконец произносит он.
Это не вопрос. Его голос меняется. Теперь он звучит, как незнакомец.
- Ты не передумаешь.
Качаю головой. Мое горло саднит, и я понимаю, что если посмотрю на него, то сдамся: начну плакать, или умолять его простить меня. Больше ничего не говоря, Аарон встает. Он подхватывает свою рубашку и рывком натягивает её через голову.
- Не могу поверить. А весенние каникулы? А Вирджиния Бич?
Несколько парней из баскетбольной команды планировали поехать в марте в Вирджинию Бич. Моя подруга Одри собиралась ехать туда со своим парнем Фишем; мы с Аароном говорили о том, чтобы снять вместе домик на пляже. Представляли вечеринки на пляже и долгие дни со вкусом соли. Я воображала, как буду просыпаться с открытыми окнами, в которые будет залетать холодный ветерок с океана, представляла теплые руки, обвитые вокруг моей талии... Но не его руки.
- Прости, - повторяю я.
Мне нужно опустить руки вниз и подобрать рубашку, так как начинаю остро ощущать свою наготу, словно в темной комнате неожиданно стало светлее. Всего пять минут назад мы целовались, наши ноги были переплетены, а потрепанный диван прогибался под весом наших тел. И хотя из нас двоих я всё испортила, именно я чувствую головокружение и дезориентацию, словно смотрю фильм в быстрой перемотке. Может поэтому натянула рубашку наизнанку, но не было сил переодеть её. С лифчиком я даже не стала возиться.
- Не могу поверить. - Говорит Аарон наполовину для себя; когда он сердиться, он говорит намного тише. - Я признался тебе в любви. Я купил тебе то дурацкое чучело-кота на День Валентина...
- Не дурацкое, - автоматически отвечаю, хотя так и есть, но я считаю, что в нем что-то есть.
Кажется, он не слушает меня.
- Что скажет Фиш? - Он зарывается пальцами в волосы, но они тут же падают обратно ему на глаза. - Что скажут мои родители?
Я не отвечаю. Просто сижу, сжимая кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладонь. Сижу, охваченная выходящими из-под контроля чувствами. Что, черт возьми, не так со мной?
- Ники…,- голос Аарона становится мягче.
Я поднимаю глаза: он уже в зелёной куртке, которую получил по программе «Среда обитания человека» в Новом Орлеане летом после второго курса, и которая загадочным образом пахнет океаном. В этот момент я почти готова сдаться. Даже знаю, что он думает о том же: «К черту все. Давай представим, что ничего не произошло».
Наверху хлопает дверь, затем раздаётся голос Паркера:
- Эй, кто-нибудь дома?
И момент был упущен, скатился в тень, как насекомое, скрывающееся от шагов. Аарон развернулся что-то бормоча.
- Что ты сказал?
Мое сердце снова забилось, словно зудящий кулак, который хочет ударить что-нибудь.
- Ничего. - Он застегивает свою куртку и не смотрит на меня. - Забудь.
Паркер словно почувствовал нас. Он начал спускаться вниз по лестнице, прежде чем я успела остановить его и замер, увидев Аарона. Его взгляд прошелся по мне и моему лифчику, по-прежнему валяющемуся на ковре. Вначале его лицо побелело, а секунду спустя, стало полностью красным.
- Вот дерьмо. Я не знал. - Он кинулся к выходу. - Простите.
- Все нормально.
Аарон посмотрел на меня, - я знаю его в любом настроении, но это выражение лица не в состоянии понять. Злость, определенно. Но что-то еще, что-то глубже, будто он, наконец, нашел ответ на сложную математическую задачу.
- Я уже ухожу.
Парень перешагивал по две ступеньки за раз, а Паркер вжался я в стену, чтобы дать дорогу. Они с Паркером никогда не нравились друг другу. Не знаю почему. В тот момент, когда они встретились на лестнице, атмосфера наэлектризовалась, опасность повисла в воздухе; я испугалась, что Аарон ударит Паркера, или наоборот. Но мгновение спустя Аарон продолжил подниматься.
Паркер не сдвинулся с места, даже после того как входная дверь закрылась за Аароном.
- Прости, - сказал он. - Надеюсь, я вас не прервал.
- Нет.
Мои щеки покраснели. Мне хотелось наклониться и поднять свой дурацкий розовый лифчик с ромашками, как у двенадцатилетней, или засунуть его под диван, но это только привлекло бы внимание. Так что мы оба делали вид, что не замечаем его.
- Окей, - Паркер растянул слово, давая понять, что знает, что я вру.
Секунду он не произносил ничего, потом спустился с лестницы, медленно подходя ближе, словно я животное, которое может быть бешеным.
- Ты в порядке? Ты кажешься...
- Кажусь какой? - Я уставилась на него, испытывая гнев.
- Забудь. - Он остановился в десяти шагах от меня, расстроенной и разозленной; следующие слова он произнёс очень осторожно, словно каждое из них было стеклом, которое могло порезать его рот. - У вас с Аароном все в порядке?
Я чувствовала себя глупо, сидя на диване, в то время как он стоял. В этой ситуации я находилась в невыгодном положении, поэтому тоже встала, скрестив руки на груди.
- У нас все в порядке. Я в порядке.
Я планировала рассказать Паркеру о разрыве в ту секунду, как увидела его дурацкие Surf Siders на лестнице (Пр. редактора: мужская повседневная обувь в спортивном стиле). Думала, смогу ему сказать и, может быть, даже рассказать почему; поплакать и признаться, что со мной что-то не так, что я не знаю, что такое быть счастливой и что полная идиотка.
Но теперь я не могу рассказать ему. Не могу.
- Дары нет дома, - сказала я.
Паркер вздрогнул и отвернулся, сжав челюсти. Даже в середине зимы на его коже загар. Я хочу, чтобы он выглядел хуже. Хочу, чтобы он выглядел настолько плохо, насколько я себя чувствую.
- Ну, ты же пришел к ней, не так ли?
- Господи, Ники, - он снова поворачивается ко мне. - Нам нужно, не знаю, обсудить это, что ли. Поговорить.
- Не понимаю, о чем ты, - отвечаю я, сильно сжимая ребра руками; если не буду держать себя, то просто развалюсь.
- Ты понимаешь, о чем я. Ты моя лучшая подруга. Или была ей. - Одной рукой он обводит пространство между нами: длинный подвал, где мы годами строили форты из подушек и соревновались, кто сможет дольше выдержать щекотку. - Что случилось?
- Случилось то, что ты начал встречаться с моей сестрой. - Это прозвучало громче, чем я хотела.
Паркер сделал шаг ко мне.
- Я не хотел обидеть тебя, - тихо проговорил он.
На секунду я захотела сократить расстояние между нами и зарыться в мягкое место между его рукой и плечом; рассказать ему, какой глупой я была, дать ему подбодрить меня отвратительным исполнением песни Синди Лопер или какой-нибудь историей о самом большом гамбургере в мире или сооружении из зубочисток.
- Не хотел обидеть никого из нас. Это просто...произошло. - Теперь он практически перешел на шепот. - Я пытался прекратить.
Я сделала шаг назад.
- Не очень усердно ты пытался.
Знаю, что поступаю как сучка, но меня это не волнует. Он тот, кто все разрушил. Тот, кто поцеловал Дару. Тот, кто продолжает целовать её. Тот, кто не перестает говорить ей «да», и неважно сколько раз они расставались.
- Я передам Даре.
Паркер меняется в лице. И в этот момент я понимаю, что причинила ему боль, может быть такую же, как и он мне. Я ощущаю триумф, хотя от него почти тошнит. Так же, как, например, поймать насекомое между складками салфетки и раздавить его. Теперь Паркер выглядит разозленным, словно его кожу натянули на камень.
