До последнего гадала — кто? Пока я была в душе, зайти в номер мог как Коломоец, так и Гордеев. Чисто по-мужски пожелать или же наоборот, безэмоционально счесть целесообразным увидеть на мне именно этот наряд — тоже.
А вот найденный в том же пакете фиксирующий наколенник и тюбик обезболивающего геля от растяжений ввели меня в ступор. Это была такая тонкая и тёплая забота, что меня обдало мурашками… но я не могла отнести её ни к одному из «своих» мужиков!
Нет, ну правда, им обоим было одинаково всё равно на мою травму. Ни один из них за всё время даже ни разу не поинтересовался как я себя чувствую, продолжаю ли лечение, выполняю ли рекомендации врачей. Разница лишь в том, что Коломоец, в отличие от Гордеева, хотя бы проявлял интерес ко мне лично.
И сразу стало неловко. Похоже, Сергей всё-таки сделал очередной шаг навстречу и теперь очередь за моим ответным. И это, конечно, круто! Ну хотя бы потому, что он богатый, красивый и не дурак. И даже не гей! Вообще супер-комбо! Журавль, прилетевший прямо руки — осталось только распахнуть ему объятия. Но меня это почему-то вовсе не радовало.
Ровно в десять вышла из своего номера, но всё равно Гордеев оказался быстрее — он уже ждал в холле на этаже. А вот Сергей, как истинный Большой Босс, задерживался. В итоге, мы с Игнатом больше пяти минут в молчании простояли возле лифта. Но когда я наклонилась, чтобы поправить ремешок на босоножке, он вдруг сухо уточнил:
— Колено зафиксировала?
И пока я заторможенно разгибалась, чувствуя, как в груди разгорается что-то до одури приятное, явился наконец Коломоец. Увидев меня, красноречиво присвистнул. Я вспыхнула. Но не потому, что стало приятно от его внимания, а просто жар из груди ударил вдруг и в голову.
Это всё-таки был Гордеев! Закусила улыбку. Вот же… гад!
Счёт равный: я побывала в его спальне, пока он был в душе — он ответил мне тем же. Я спалила его тайные пристрастия — он притащил одну из своих игрушечек мне… И тут же чокер на шее словно стал туже. Словно это не кожаный ремешок, а рука Гордеева легла хозяйски и властно: Моя!
Мы по-прежнему не контактировали ни взглядами, ни словами, но каждая моя секунда была теперь полна его присутствия. Но самое невероятное — мне казалось, что и с ним происходит тоже самое! Мы словно играли в какую-то томную молчаливую игру… И только Коломоец оказался вдруг как-то досадно не к месту.
Глава 16
Я, конечно, вовсе не знаток ночных клубов, но сразу поняла, что «Малина» — местечко крутое. Кроме зоны второго этажа, куда нет доступа тем, кто отдыхает внизу, но откуда прекрасно видно всё, что там происходит, здесь была ещё и своя собственная сцена с шестом, бар и комнаты из бронированного стекла, занавешенные изнутри тяжёлыми портьерами. Малиновыми, естественно. Сидишь себе в таком пуленепробиваемом аквариуме и смотришь как стриптизёрша на шесте крутится. Потом надоело просто смотреть — шторки задёрнул и крутишь туже самую стриптизёршу кое на чём другом. И всем плевать, потому что VIP.
Словом, здесь всё оказалось помасштабнее, чем в той же супернавороченной «Зажигалке» И даже публика более возрастная. И если в «Зажигалке» тусила золотая молодёжь, то в «Малине», похоже, зависали исключительно статусные «папики» и «мамки» Но на этом всё интересное для меня закончилось.
Коломоец уже почти час пропадал в тщательно зашторенном «аквариуме». Справа от входа стоял Гордеев, слева — охранник того человека, с которым уединился Коломоец. А я просто сидела у барной стойки чуть поодаль и сначала недоумевала, а потом и злилась — ну и зачем я тут вообще нужна?!
Иногда официанты передавали мне записочки от папиков с приглашением разделить их скромный досуг. Иногда папики подкатывали сами. Я каждый раз пугалась и бросала взгляды на Гордеева, но он на меня не смотрел.
Впрочем, папики оказывались понятливыми и, ловя направление моих взглядов, без лишних слов отчаливали сами. Но я всё равно злилась — Гордеев вообще не обращал на меня внимания! И не было между нами никакой томной игры, я опять всё придумала себе сама. А весь мой наряд был призван банально подчеркнуть статус Коломойца, и это подтверждалось тем, что подобру-поздорову отчалившие папики с интересом посматривали на зашторенный аквариум, ожидая, кем же окажется владелец «кошечки»
Ну и как тут не беситься?!
А потом Гордеев попался. Может, если бы я была повнимательнее или не так психовала, я заметила бы это и раньше — зеркальные полки в баре. Отражения в них преломлялись, усиливались и складывались в зеркальный коридор, в котором среди несчётного количества бутылок элитного алкоголя прохаживалось несчётное количество клонов бармена и других посетителей. Там же сидело много красивеньких меня и, если присмотреться, в полумраке за моими спинами стояло очень много Гордеевых, которые, пользуясь тем, что я на них не смотрю, откровенно пялились на меня!
И если ещё мгновенье назад мне казалось, что я опутана паутиной чужих взглядов, то сейчас вдруг остался только один. Это было похоже на щекотку пёрышком: осторожно вдоль позвоночника — до мурашек и какого-то особого, неторопливо нарастающего возбуждения.
Резко обернулась — Гордеев безучастно смотрит в другую сторону. Снова отвернулась к бару, подождала мгновенье, другое… И вот он снова пялится на меня! И снова пёрышко вдоль позвоночника…
Проделала свой финт с резкими разворотами ещё пару раз — и Гордеев каждый раз успевал отвести взгляд.
Короче, так мы и пялились — он на меня, я на него, и всё было очень по-идиотски, но забавно и даже как-то многообещающе. А потом Гордеев мотнул мне головой через зеркало: иди сюда!
Я растерялась, словно пойманная с поличным. Он же не знал, что я его вижу! Или знал? Осторожно обернулась, и Гордеев повторил жест, подзывая. Забрал у официанта подносик с бутылкой и парой чистых стаканов и передал мне.
— Занеси. Спроси не надо ли чего ещё и нет ли у Коломойца каких-то особых распоряжений. Поняла?
В аквариуме оказалось сильно накурено. Опустевшая бутылка на столике, подъеденные закуски. Уютный полумрак в малиново-золотых тонах и такая звукоизоляция, что ни единого звука извне — только собственная внутренняя музычка фоном.
При моём появлении собеседник Коломойца неторопливо прикурил очередную сигарету и, пока я, наклонившись, составляла на низкий столик бутылку и стаканы, уставился на меня наглым, изучающим взглядом. Мне стало не по себе.
— Что-то ещё, Сергей Дмитриевич? — осевшим голосом уточнила я. — Может, какие-то особые распоряжения?
Он мотнул головой. А мужик, наоборот, подался вперёд:
— Посиди с нами, киса?
Я бросила взгляд на Коломойца — наверное, слишком поспешный и испуганный, потому что мужик рассмеялся. Откинулся на спинку дивана.
— Забавная она у тебя. Ещё не ручная, да?
Коломоец снова кивнул мне на выход, и я как ужаленная выскочила из кабинета.
И вот вроде ничего не случилось, но настроение поползло вниз. Мужчина в кабинете выглядел опасно: что тяжёлый, холодный взгляд, что резкие черты лица, что татуировка паука на тыльной стороне ладони. А эти хозяйские манеры! Я словно опять оказалась на лобном месте, от которого так тщательно пряталась все последние годы, но, по закону подлости, едва выползла из норки, как сразу попала в поле зрения какого-то мутного типа. И этот паук чисто интуитивно был далеко не так безобиден, как, например, обдолбанный Махеев с пистолетом!
Снова сидела в баре. Обстановочка вокруг заметно горячела: мало того, что по программе начался стриптиз, так ещё и на этаже появилась вдруг молодёжь — и девчонки, и парни. Они томно тянули коктейльчики, болтали, стреляли глазками и постепенно распределялись между заскучавшими папиками и мамками.
С одной стороны, это освободило меня от прежней паутины липких взглядов, но с другой — я теперь окончательно походила на одну из этих девочек, и стало гораздо сложнее объяснять некоторым особо дотошным дяденькам, что нет, я не скучаю, и да, я уже кого-то жду.
