Та вручила ему платок, и Кинг с его помощью вытащил блеснувший предмет. Это была сережка. Мишель вскрикнула:
— Это одна из сережек Джоан!
Кинг бросил на нее скептический взгляд:
— Откуда ты знаешь? Сережка как сережка.
— Для мужчины — да. А женщины всегда обращают внимание на одежду, волосы, обувь и украшения. Она принадлежит Джоан — была на ней, когда я видела ее в последний раз.
— Тогда она могла обронить ее намеренно, — сказал Кинг.
— Верно. Оставить нам знак, что была здесь.
Мишель ушла, чтобы отдать сережку Парксу, а Кинг зашел в соседнюю камеру. Он обшарил ее сантиметр за сантиметром, но ничего не обнаружил. Сунулся под койку и, выбираясь из под нее, ударился головой. Кинг стоял, потирая затылок, и тут заметил, что сдвинул ударом матрас. А наклонившись, чтобы поправить его, увидел это. Надпись на самом краешке стены, прикрытом прежде матрасом.
Пока он читал написанное, в мозгу его что-то щелкнуло.
Поскольку Паркс был все еще занят осмотром бункера, они возвращались в Райтсберг вдвоем. Кинг был мрачен и молчалив, и Мишель вскоре оставила попытки вытащить его из задумчивости. Она высадила Кинга у его дома.
— Я на время вернусь в гостиницу, — сказала она.
— Да, хорошая мысль, — отсутствующе откликнулся он.
— Если ты не расскажешь мне, о чем ты думаешь, за пенни, я готова поднять цену до пяти центов. — Мишель улыбнулась.
— Не уверен, что сейчас мои мысли стоят хотя бы пятак.
— Ты там что-то увидел, так?
— Не сейчас, Мишель. Мне надо все обдумать.
— Ладно, хозяин — барин, — сказала она обиженно.
— Подожди-ка, — отозвался Кинг. — У тебя еще сохранился доступ к базе данных Секретной службы?
— Я не вполне понимаю, каков сейчас мой статус. Но это я могу выяснить быстро. Мой ноутбук в гостинице. Войду в систему и проверю. Что ты хочешь узнать? — Когда он сказал ей это, Мишель удивилась. — Сомневаюсь, чтобы в базе данных Службы имелись такие сведения.
— Тогда поищи их где-нибудь еще. Ты же весьма приличный детектив.
— Не уверена, что ты и вправду так считаешь, — сказала она. — До сих пор все мои теории проверки не выдерживали.
— Если ты найдешь для меня ответ, сомнений у меня не останется.
Она забралась в машину.
— Кстати, оружие у тебя есть?
Он покачал головой:
— Мне его так и не вернули.
Мишель вытащила из кобуры пистолет и протянула ему:
— Держи. Я бы на твоем месте спала с ним.
— А как же ты?
— У агентов Секретной службы всегда имеется запасец. Да ты это и сам знаешь.
Через двадцать минут после того, как уехала Мишель, Кинг уселся в «лексус» и покатил в свою юридическую контору. Годами он приходил в нее самое малое пять дней в неделю — пока на ковре конторы не обнаружили мертвого Говарда Дженнингса. Теперь она казалась Кингу совершенно чужой территорией. Любуясь со вкусом подобранной картиной на стене, проводя ладонью по изысканным, красного дерева стенным панелям, Кинг не испытывал привычного чувства покоя. Скорее подобие пустоты.
Он направился в ту комнату, где находилась его библиотека. Хотя большинство материалов было теперь доступно на компакт-дисках, Кингу по-прежнему нравилось держать на полках настоящие книги. Справочник Мартиндейла — Хаббелла содержал имена и адреса всех лицензированных юристов страны. Он вытащил том, посвященный Калифорнии, в котором, увы, того, что он искал, не обнаружилось.
Тридцать пять минут спустя Кинг поставил машину на гостевую парковку юридического факультета Университета штата Виргиния. С нее он направился прямиком в библиотеку и отыскал библиотекаршу, с которой работал в прошлом. Когда Кинг объяснил ей, что ему требуется, та кивнула и сказала:
— А, ну да, они теперь все на интерактивных носителях.
Библиотекарша отвела его в небольшую комнату рядом с главным залом, ввела в систему и удалилась.
Спустя недолгое время Кинг нашел то, что искал: имя некоего калифорнийского юриста. Тот уже скончался.
Единственную проблему составляла проверка. Он позвонил Дональду Холмгрену, отставному государственному защитнику, поначалу занимавшемуся делом Рамзи. Когда Кинг назвал имя калифорнийца, Холмгрен ахнул.
— Уверен, что это он, — сказал Холмгрен. — Тот, кто вел защиту Рамзи. Он же и заключил ту великую сделку.
Кинг еще только отключал сотовый телефон, а многое уже начало обретать смысл. Если бы только Мишель нашла нужный ответ — ответ, который совпал бы с тем, что он видел нацарапанным на стене тюремной камеры. Тогда он смог бы докопаться до истины.
Вернувшись в гостиницу, Мишель вытащила из багажника коробку с документами по Бобу Скотту и перенесла ее в свой номер.
Она подключила компьютер к телефонной розетке и принялась за работу. Как она и предполагала, в базе данных Секретной службы ответа на вопрос Кинга не было. Она начала обзванивать коллег по Службе. И с пятой попытки нашла человека, способного ей помочь.
— Черт, конечно, — сказал коллега. — Знаю, потому что мой брат был в том же лагере и вышел оттуда скелет скелетом.
Мишель поблагодарила его и отключилась от линии. Затем набрала номер Кинга, успевшего к этому времени вернуться домой. Скрывать свое ликование ей удавалось с трудом.
— Прежде всего ты должен признать меня величайшим детективом со времен Джейн Марпл.
— Я думал, ты скажешь — Холмса или Эркюля Пуаро.
— Оба были неплохи — для мужчин, однако Джейн стоит особняком.
— Хорошо, считай, что признание ты получила.
— Ты был прав. Название, которое ты мне дал, принадлежит вьетнамской деревне, в которой Боб Скотт сидел в плену и из которой бежал. Ну, теперь ты можешь сказать мне, в чем дело?
Кинг поколебался, потом ответил:
— Это название было нацарапано на стене в одной из камер теннессийского бункера.
— Господи, Шон, это то, о чем я думаю?
— Рядом с названием стояло еще римское два. Это был второй его лагерь для военнопленных.
— Выходит, в той камере сидел Боб Скотт?
— Возможно. Не забывай, Мишель, название могли нацарапать, чтобы сбить нас со следа, дать ложную улику.
— Темновата улика-то.
— Тоже верно. Однако есть еще одна: записка для «мистера Кингмана», которая была приколота к телу Сьюзен Уайтхед.
— Ты думаешь, что Скотт ее написать не мог? Почему?
— По нескольким причинам, в которых я пока не вполне уверен.
— Если предположить, что Скотт тут ни при чем, кто еще остается?
— Я над этим работаю.
— Чем ты занимался?
— Провел кое-какие изыскания в юридической библиотеке Виргинского университета.
— Нашел то, что искал?
— Да.
— Не хочешь посвятить в это меня?
— Пока нет. Однако за проверку информации спасибо, мисс Марпл. Скоро поговорим. — Кинг положил трубку.
Мишель положила свою, она была недовольна тем, что Кинг снова не пожелал довериться ей. «Помогаешь мужику, думаешь, он ответит тебе тем же, так куда там!» — пожаловалась она пустой комнате. Почему это ее так сильно трогает? — подивилась она. Да просто они вместе работают над одним делом, вот и все. Полным совершенством Кинга не назовешь. Да, он умен, изощрен, обладает приятной внешностью и своеобразным чувством юмора. Но вдобавок к этому угрюм и замкнут. И такой аккуратист, черт его побери! Подумать только, она ведь и вправду вычистила свою машину, чтобы угодить…
От этого допущения Мишель даже покраснела и решила заняться лежавшими перед ней документами. Она изучила найденный Джоан ордер на арест Боба Скотта. Это была единственная ниточка, позволившая им выйти на хижину и пустой бункер. В чем, собственно, состояло нарушение правил хранения оружия? И почему его так и не арестовали? Документы никаких ответов на эти вопросы не давали. Мишель расстроенно махнула на них рукой, и тут зазвонил телефон.
Звонил Паркс.
— Я все еще в Теннесси, — сказал он.
— Нашли что-нибудь новое?
— Мы побеседовали кое с кем из соседей, однако те ничем нам не помогли. Боба Скотта они не знают, ни разу его не видели — все в этом роде. А в бункере все вычищено. Никаких улик, кроме найденной вами сережки.
— Ее нашел Шон, не я. — Она поколебалась и сказала: — Послушайте, он нашел кое-что еще.
И Мишель рассказала Парксу о нацарапанном на стене камеры названии вьетнамской деревни.
Паркс взъярился:
— Какого черта он не сказал мне об этом, пока был здесь?
— Не знаю. Возможно, он уже никому не доверяет.
— Вы хотите сказать, что кто-то явился сюда и обратил Скотта в узника в его собственном доме?
— Шон говорит, что все это может быть трюком, который должен сбить нас со следа.
— Где он, наш блестящий детектив?
— У себя дома. Он сейчас не очень-то разговорчив. Похоже, хочет, чтобы его оставили в покое.
