Уже стемнело, а от Макса так и не пришло никакого ответа. Машка по телефону звучала бодро, но чувствовалось, что она тоже не знает, что делать. Ком в горле начал неотвратимо подниматься выше, придушивая меня и заволакивая глаза ненужными слезами.
Сегодняшний день казался мне просто нереально длинным. Начавшись на лесной поляне, он тянулся по лесу, по заброшенным железнодорожным путям в Павловскую слободу, по мокрому шоссе, петляющему среди сосен Истринского района, по Новорижскому шоссе, едва просматривающемуся сквозь интенсивно работающие «дворники» на ветровом стекле бордовой «девятки» с крашеным белым крылом, вверх по бесконечным ступеням черной лестницы моего дома, потом опять по ним же, но вниз, по московским лужам, через магазин детской одежды в кинотеатр, потом в шумный и душный «Макдоналдс», и во множество разных, попадающихся тут и там будок телефонов-автоматов…
Маленькое полуподвальное помещение на первом этаже жилого кирпичного дома, куда мы с Дашей пришли, взявшись за руки и почти весело перепрыгивая через постепенно подсыхающие лужи, служило одновременно и магазином детской одежды, и канцтоварами, и ремонтом обуви. Также, если судить по висевшей на двери табличке, распечатанной на обычном принтере, здесь можно было сделать ксерокопии, срочное фото на документы и воспользоваться службой экстренной почтовой доставки DHL.
Даша сначала возбужденно кинулась к полкам с яркой детской обувью, но уже через минуту нахмурила бровки и категорично заявила, что ей ничего тут не нравится, и надо пойти в другой магазин, куда ее обычно водит мама. Объяснить ребенку, что на тот магазин, где ее мама в состоянии делать ей покупки, у нас сейчас нет денег, я не взялась. Извинившись перед продавцом, я строго взяла Дашу за руку и заставила померить две пары обуви. Даша кривила рот, гримасничала и дергала ногой, но я все-таки отнесла на кассу какие-то действительно невероятно уродливые красные туфельки в белую ромашку, сделанные из откровенной пластмассы.
— Они жесткие, они мешают! — топала ножкой Даша, привлекая к себе недоброжелательные взгляды двух пожилых женщин усталого вида, работающих тут продавцами. Судя по их тяжелым лицам, устали они не от капризничающей Даши, а уже лет двадцать назад, комплексно, от жизни вообще.
Вслед за туфельками на кассе вскоре образовалась небольшая кучка детских вещей, состоявшая из безобразного оттенка синих джинсов с аппликацией в виде зайцев или кроликов, белой футболочки, красного хлопкового свитера и синего тонкого дождевика с капюшоном. Мое чувство вкуса протестовало не меньше Дашиного, но рассудок подсказывал, что одеть ребенка все равно необходимо, хотя бы чтобы на нее не поглядывала с интересом милиция, а на пять тысяч рублей, в которые нам надо было уложиться вместе с кинотеатром, обедом и обещанным мной мороженым в более приличном магазине мы бы сильно не разгулялись.
— С вас тысяча семьсот сорок рублей, — поджав губы, отчеканила мне продавщица.
— Переодеваться и быстро! — скомандовала я ноющей Даше. — Кролики на джинсах уже понравились твоему Васе. Видишь, как он смотрит с одобрением?
— Не понравились! Не хочу этот свитер! Он кусается и колется! — продолжала ныть девочка и изгибалась, как змея, мешая мне натянуть на нее приобретенные обновки.
— Молчать, не то не куплю мороженого! — негромко командовала я.
— А она меня украла у папы! — вдруг завопила изо всех сил девочка и, забежав за прилавок, спряталась за продавщицей. — Украла! Она мне чужая! Она ночью пришла и забрала меня! И домой не пускает! Я домой хочу!
Продавцы воззрились на меня с подозрением. Господи! Только не хватало, чтобы они позвонили в милицию!
— Да врет ребенок! Не видите, что ли? Украдешь такую! — попыталась я оправдаться и стала заходить за прилавок за ребенком, но продавщица закрыла мне проход своей мощной грудью.
— А документы у вас есть? — спросила она, придерживая Дашу за своей юбкой.
Я поняла, что каждая минута промедления грозит мне вызовом наряда милиции, и надо что-то делать очень срочно. Не терпящим возражения командным тоном я резко отчеканила:
— Та-ак. Ребенка матери быстро вернули! Иначе сюда сейчас подъедет мой муж, и будете сами в милиции объясняться! Проблем давно не видали? Сейчас увидите!
Я сделала вид, что ищу мобильник в сумочке. Женщина слегка потеряла уверенность, и, воспользовавшись моментом, я грубо оттолкнула ее и железной хваткой схватила вредного ребенка за запястье.
— Цирк прекратите немедленно! Пройти дайте!
Вытащив упирающую и визжащую Дашу из-за прилавка, я схватила свободной рукой пакет с обновками и, напоследок грозно зыркнув на продавщицу, решительно направилась к лестнице из подвала.
Я никогда особенно не хотела иметь своих детей, но, справедливости ради надо заметить, иногда все-таки прикидывала на себя, какая из меня получилась бы мама. И почти всегда я представляла себя идущей по улице с нарядно и со вкусом одетой улыбающейся девочкой, приблизительно Дашиных лет. И никогда в этих фантазиях еще не было, что я насильно одеваю плачущего ребенка в противные и действительно сделанные из дешевых, пыточного качества материалов, уродливые вещи, и тащу ее, упирающуюся, воющую и цепляющуюся за стены, волоком наружу из каких-то полуподвальных магазинов!
Выведя зареванную и недовольную Дашу на свет божий (и как вообще продавцы умудряются проводить весь день в этих казематных помещениях с противно жужжащими лампами псевдо-дневного света?), я силой засунула ребенка в автобус и повезла в ближайший кинотеатр.
— Еще одна такая выходка, и можешь забыть про мультфильмы и «Макдоналдс»! — заявила я девочке на полном серьезе.
Максовские черные глаза обиженно поморгали и покорно уставились в окно. Кажется, я все-таки победила! Или это временное затишье перед следующей бурей? Я чуть расслабилась, но Дашину руку из своей больше уже не выпускала.
Нам повезло — скоро начинался какой-то полнометражный мультфильм. До сеанса оставалось около получаса. Я оглянулась в поисках городского телефона-автомата. И, конечно же, его нигде не было видно.
Усталость, накопившаяся за сегодняшний день, давила на нервы, и я боялась, что сорвусь на неправильные интонации, как утром возле маршрутного такси, куда нас не пустили, как мне казалось, именно из-за того, что я нервно выбрала неправильный тон, пытаясь одолжить деньги у пассажиров.
— Не подскажете, где здесь ближайший городской телефон? — обратилась я как можно спокойнее и вежливее к кассирше кинотеатра.
— Я вам не справочное бюро, — прозвучало в ответ.
Во мне начинало закипать раздражение.
— А вы здесь зачем сидите? Какие у вас обязанности? — прошипела я в окошечко.
Женщина с готовностью, как будто давно меня ждала, воззрилась на меня злыми глазами:
— Билеты продаю в кинотеатр, не видите?
— Ах, билеты продаете? Вам за это заплачено? Ну так вот вам, любезная вы наша, деньги и продайте мне тогда быстро два билета на ваши дерьмовые мультфильмы! — потребовала я в бешенстве и бросила деньги ей чуть ли не в лицо.
Удивительное рядом! Женщина такой язык понимала, кажется, лучше вежливого тона. Собрав с прилавка мои раскиданные купюры, она постучала пальчиком по клавиатуре, и из принтера не спеша выползли два билетика.
— Ваши билеты, — только и сказала она.
Все еще дрожа, я отошла от кассы. Похоже, живя в тихой вежливой Европе, я совершенно разучилась держать стресс. Вытащив Дашу на улицу, я по-казахски присела на корточки, подперев спиной грязную стену кинотеатра, и закурила. Мимо прошлись два милиционера в форме, окинули меня подозрительными взглядами, но ничего не сказали.
Пора было брать себя в руки. Макс, возможно, уже ответил на мой имэйл, надо найти телефон-автомат и позвонить сестре, тогда полтора часа в кинотеатре покажутся мне райскими, а у выхода нас будет ждать блестящая глянцевая машина Макса, куда можно будет рухнуть с облегчением, сдать ему ребенка и забыть этот день, как страшный сон.
— Хочу жвачку! — заявила мне Даша, почесывая укушенный жестким свитерком бок.
— Не чешись. Начнется раздражение. Жвачки нету. Будет мороженое после мультфильма.
Я оглядывалась в поисках телефона-автомата. Рядом присели на корточки двое чучмекских рабочих с видневшейся рядом стройки. Гоготнули на своем нерусском наречии, сплюнули на асфальт и уставились на меня.
Боже! Ну места, что ли, было рядом мало? Зачем так жаться-то друг к другу? Никакого понятия о цивилизованной дистанции! Сейчас еще, не дай бог, знакомиться начнут.
Я встала. Посмотрела на часы. До сеанса оставалось десять минут. Вернувшись в кинотеатр, пошарила глазами — нет ли кого-то, у кого можно попросить мобильный на один звонок.
Люди вокруг отличались какой-то недоверчивостью. Может быть, в Москве по-другому было не выжить? Но какая-то мамаша с ребенком типа моей Даши все-таки решилась набрать своей рукой Машкин номер. Телефон выпускать из рук не захотела, поднесла мне его к уху. Я чувствовала себя почти оскорбленной такой подозрительностью. На мой взгляд, выглядела я довольно нормально: дорогие блестящие часики на запястье, отличная недешевая одежда, на плече сумка Hugo Boss, со мной ребенок — вряд ли я сейчас буду воровать дешевый телефон и мчаться на улицу. Но, вспомнив, что я вся покрыта царапинами, и локоть полностью закрашен зеленкой, я поставила себя на место женщины и простила ей ее предосторожности.
