Сердце мое сжалось в дурных предчувствиях. Выяснять опытным путем, оставят ли меня или маму в живых, не хотелось совершенно. Решено, что домой я точно не пойду. Это хоть как-то даст маме шансы на то, что бандиты, приди им в головы подняться в квартиру, поверят в ее искреннее удивление и в то, что она понятия не имеет, где ее старшая дочь. После того, как я уехала с Максом в его загородный дом, она меня не видела и не слышала, и про ребенка ничего тоже не знает. Пожалуй, ей поверят, успокоила я себя на всякий случай. Да и вряд ли они потащатся на мой двенадцатый этаж выламывать на глазах у всех соседей наши хлипкие двери. Все ж таки кто-то может вызвать милицию.
Но что делает все это время Макс? Почему не проверяет имэйлы? Может быть, его давно убили? Или посадили? Или оглушили и где-то заперли? Богатое воображение услужливо подкинуло мне нарезку соответствующих сцен из американского кинематографа. Я представила связанного Макса с кляпом во рту, в багажнике чужого автомобиля, один глаз оплыл и не открывается, второй — блестит узкой отекшей щелочкой сквозь подсохшие струи крови. Меня немедленно затошнило от ужаса, а подмышки покрылись липким противным потом.
Я встряхнула головой, чтобы отогнать ужасное видение. Закурила вторую сигарету прямо от кончающейся первой. Отхлебнула воды и провела рукой по взмокшему лбу. Господи! Даша, может быть, уже сирота!
Девочка по-прежнему играла в жмурки с парнишкой из-за соседнего столика. Его мать продолжала озабоченно обсуждать что-то по мобильнику. У меня было еще несколько минут, чтобы принять какое-то решение, куда мне сейчас идти.
О’кей, не будем углубляться в то, чего не знаем наверняка. Скорее всего, и конечно это именно так и есть, Макс жив и здоров. А не проверяет имэйлы просто потому, что очень занят. Ох, неправда! Не может он быть так занят, когда у него пропала дочь, и я была с ней в доме, и он прекрасно знает, что я могу с ним связаться по имэйлу.
Но никакого другого нормального объяснения у меня не находилось. Макс не ответил и не позвонил на оставленный нами Машкин номер. Или ему сказали, что Дашу удалось украсть, и меня с ней за компанию, и он потому нас не ищет, что думает, будто мы в руках у Саши? В доказательство этого Саша мог предъявить ему мою сумку.
Последняя версия выглядела наиболее убедительно. Оптимизма, правда, оставляла она немного. Если Саша обманывает Макса, что мы с Дарьей у него, то Макс, возможно, нас вообще не ищет и имэйлы проверяет нечасто. Русские, как я заметила за многие годы работы с ними, вообще до сих пор крайне плохо обращаются со своими электронными почтовыми ящиками и проверяют их далеко не каждый день. Довольно, кстати, идиотская и очень раздражающая манера. Или не заводи его вообще, или уж проверяй, раз даешь его людям как один из способов с тобой связаться! Так что, возможно, просто Макс, не зная, что я не у Саши и разыскиваю его изо всех сил, не удосужился сегодня проверить почту. Но тогда наверняка проверит ее завтра.
Запрещая себе думать, что столь утешительный вывод я сделала не столько на основании имеющихся у меня фактов, сколько просто из страха признаться себе, что все, вероятно, выглядит гораздо хуже, я решила подумать о темах более прозаических, а именно — куда мне отправиться переночевать. Я пыталась верить, что утром Макс проверит почту и ответит мне. И уже к обеду завтрашнего дня все злоключения останутся в прошлом, а мы с Максом отправимся в милый французский ресторанчик, выбирать которые он был такой мастак, и просто в стельку напьемся! И, может быть, наконец, назло всем врагам, нам все-таки удастся поцеловаться? — прибавила я мысленно, чтобы хоть как-то поднять себе остатки настроения.
Мать мальчика захлопнула свой телефон и, встав, взяла сына за руку. Даша подняла на меня глаза.
— Пойдем тоже домой, а? — попросила бедная девочка.
* * *
За годы жизни за границей, я, как выяснилось этим вечером, растеряла решительно всех своих московских знакомых. Наши жизни настолько отличались, что все общение как-то само собой по обоюдному неинтересу со временем заглохло.
Зажавшись вместе с Дашей в очередной будке телефона-автомата, я лихорадочно перебирала в уме своих бывших любовников, однокурсников и прочих знакомых, к которым могла бы попроситься переночевать. Машка на том конце провода кликала мышкой по моей адресной книге, которую я, слава богу, поленившись вытереть оттуда все ненужные старые контакты, до сих пор хранила в своем «Яндексе».
— Андрей Смурнов? — читала мне мою адресную книжку сестра.
— Не-ет! Ты сошла с ума! Я его бросила довольно жестоко, безо всяких объяснений, а он квартиру потом еще полгода снимал, все ждал, что я вернусь. Не пойдет такой вариант!
— Понятно. Та-ак… дальше нету телефонов, только имэйлы. Быстро не ответят. Та-ак… Борис Хлебников? С телефоном.
— Нее… Мне кажется, он меня вообще недолюбливает.
— О’кей… Влад?
— Он теперь живет в Питере.
— Феликс, без фамилии?
— Давно в Америке, что-то программирует в этой их Силиконовой долине.
— Кирилл?
— Я с его другом от него ушла, пятнадцать лет назад. И, думаю, он не обрадуется меня слышать и видеть.
— Господи, Ксень! Как все не просто-то! Папа тебе случаем перед своим Алтаем ключи от квартиры не оставлял?
— Да нет. Как-то и речи об этом не заходило даже. Я же у вас остановилась. Звонила бы я тебе сейчас, если бы оставлял… А соседи какие-нибудь по дому нормальные есть?
— Есть, но сдадут мамаше завтра же. Не годится. Да и не подходи ты к дому близко, всем так лучше будет! Ну, поспи одну ночь у знакомых, поболтаете, вина попьете, еще и удовольствие получишь. Трудно тебе, что ли? А завтра Макс твой найдется, — уговаривала меня Машка.
— Да я не возражаю. Только видишь, нету никого. Даша устала жутко, глаза слипаются. Жалко ребенка. Ну кто там еще есть, посмотри!
— Да мало у кого телефоны указаны. Ищу…
Последовала продолжительная пауза. Я смотрела на прорезающие ночную Москву фары машин на проспекте и чувствовала себя невероятно одиноко. Отрезанный ломоть, жертва эмиграции. Правильно говорят, самое сильное чувство одиночества можно испытать только в большом городе, в окружении миллионов людей, а острее всего — именно в своем городе, где ты родился и вырос.
— Рыжая? — с надеждой спросила Машка через минуту.
— Она живет вроде за городом теперь. Не поеду уже. Поздно. Да и мы сто лет вообще не общались. Она меня и не вспомнит, наверное. И телефон наверняка сто раз уже изменился.
— Соловьева Катя? — продолжала перечислять сестра.
— Нет. Эта меня со школы не переваривает, больно у меня всегда по жизни все лучше, чем у нее, складывалось.
— Ну и сходи к ней. Пусть человек порадуется чужому горю!
— Пошла она! Дальше читай.
— Соколовский Петр?
— Угу. Одолжил у меня денег лет пять назад, когда был в Амстердаме, и с тех пор пропал. Не годится. Он за свои триста долларов удавится. Прятался от меня год, а в конце заявил мне, что если я буду продолжать пытаться получить свои деньги обратно, то выбьет мне зубы! Представляешь вообще такое? Зубы, Маш!
На меня накатывали усталость и апатия.
— Слушай, ну у тебя тут вообще нет почти русских имен. Все какие-то твои амстердамские знакомые. А если русские и попадаются, то без телефонов в основном. — Машка пощелкала мышкой еще с минуту. — Семенович Лена?
— О, нет! Эта у нас теперь совсем гламурная стала. Она и раньше-то была не семи пядей во лбу, а теперь вообще, наверное, крышей поехала от богатства. Она приезжала ко мне как-то, не вылезала все время из бутиков типа «Chanel». Я не пойду к ней такой беженкой и с такой историей ни за что! Быстрее на вокзале заночую! Черт, был бы паспорт, пошла бы в нормальный отель. Надо завтра идти в голландское посольство, пусть хоть какой-то документ мне выдадут, что ли. Невозможно так бомжевать-то! Ты там что, уже до буквы «С» добралась? Ужас какой! И никого нету?!
— Да погоди ты со своим посольством! Завтра, точно тебе говорю, найдется твой не-олигарх и все решит. Получишь и сумку, и свой паспорт! Вот еще смотри: Суворов Гриша?
— О! А это вариант, кстати! У нас роман был довольно серьезный, но мы так нормально с ним расстались в свое время, без особых драм, типа остались друзьями. Он потом женился, нарожал, но приезжал ко мне в гости с семьей, жил у меня несколько раз, чтобы на отеле сэкономить, я их кормила ужинами, на машине возила туда-сюда, так что по идее должен хотеть отблагодарить. И квартиру купил недавно новую, где-то в центре, вроде комнат там много, говорил. Давай телефон!
Машка продиктовала номер. На этом моя телефонная книжка себя полностью исчерпала.
— Ксень! Ну я улетаю завтра… — сказала Машка на прощание. — Если б я знала, что тут такая засада начнется, я б не поехала. Но не пропадать же теперь путевке? У нас в банке супержестко с отпусками: или сейчас я иду, или уже зимой. Понимаешь? Твой Макс найдется завтра! Точно! Но имэйлы тебе с утра уже самой проверять надо. Я рано утром выхожу из дома. У нас вся Москва в интернет-кафе, не боись. Напиши мне завтра, как и что, ладно?
