— Привет, Гарри, — поздоровалась она с ним.
Он обернулся:
— О господи, ну и вонища в этой палатке экспертов! Меня прямо наизнанку вывернуло.
— Детектив Ленгтон уже здесь, да?
— Да, здесь, со своим приятелем Льюисом приехал. Конфета мятная есть?
— Нет, извини.
— Что, снова вместе, а?
— Кто? — Анна подумала, что он намекает на нее и Ленгтона.
— Мы с тобой.
— Ну да.
Она натянула на себя белый комбинезон и бахилы. Гарри их с себя уже снял.
— Я в участок, — сказал он. — Труп скоро уже отвезут в морг, так что я извинился и смотался оттуда.
— Других останков не нашли?
— Слава богу, нет, но они пока что до свинарника не добрались. Свиней куда-то отвезли, по-моему, хозяин там все отдраил и промыл, так что вряд ли мы что-то найдем. Я молю Бога, чтобы мы ничего не нашли.
Анна натянула маску и откинула край палатки, чтобы войти.
Ленгтон, стоя на коленях, склонился над телом. Выпрямившись, он заметил ее и махнул рукой, приглашая подойти. Ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, она чувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Анна стиснула зубы, чтобы сдержаться, и была даже рада, что половину лица скрывает маска.
Казалось, за те полтора года, что они прожили вместе, не случилось ровным счетом ничего, и даже не вспоминался ужас тех дней, когда он был ранен. При виде ее он не выказал никаких эмоций, наоборот, — был сосредоточен, профессионален, даже говорил на тон ниже, чем обычно.
— Вы опознали ее, правильно?
— Да, сэр.
— Не хотите еще раз взглянуть для верности?
— Ее мать уже нашли.
— Знаю, но сюда из Ньюкасла надо еще добраться, а мне хотелось бы знать точно.
Анна опустилась на колени и снова всмотрелась в испещренное грязью, обезображенное лицо Гейл Сикерт:
— Да, это она.
— Отлично. Ну что, теперь пусть ее везут в морг, а мы, пожалуй, отправимся в участок. — Ленгтон показал на медэкспертов. — Они будут теперь копаться в навозе и обыскивать весь участок. Может, детей тоже скормили свиньям, только хозяин…
Она перебила:
— Да, знаю, он вымыл весь свинарник.
— Верно.
Ленгтон прошел вперед и поднял полог, чтобы выйти.
Анна тоже вышла и стала снимать одноразовый костюм. Свой Ленгтон уже успел скатать в тугой шар и теперь запихивал его в мусорную корзину.
— Помнишь дело Фрэда Уэста? — буркнул он.
— Конечно помню.
— В его вонючем саду следователям пришлось землю сквозь женские колготки просеивать, чтобы хоть что-то найти. У нас, конечно, все не так запущено, только все равно грязи перелопатить этим ребятам придется еще о-го-го сколько. Мы сейчас ищем фрагменты костей, любую мелочь, которая может подтвердить, что дети тоже здесь погибли.
Ленгтон пошлепал по двору, утопавшему в грязи, и Анна двинулась вслед за ним. Дождь уже перестал, но лужи еще не просохли. Он был в высоких черных резиновых сапогах и своем старом коричневом прорезиненном плаще с капюшоном. Анна увидела, что, дойдя до места, где стояли полицейские машины, Ленгтон закурил сигарету. Хорошо же он соблюдает свой хваленый режим!
Ленгтон обернулся и увидел, что ее «мини» стоит во дворе.
— Ну, в участке увидимся.
С этими словами он сел в патрульную машину, и его увезли. Он не выказал никаких эмоций, даже не намекнул о том, что между ними происходит. Ей было очень трудно держать себя в руках, но Анна чувствовала, что пока она ведет себя правильно. Вот только на сколько ее хватит?
Комнату следственной бригады в участке Хэмпшира нельзя было назвать удобной, но в нее принесли дополнительные компьютеры и восемь столов. Анна поставила портфель на свой стол, который оказался рядом с местом Гарри Бланта, он сидел и сосал мятные леденцы.
— О господи, эта вонь прямо липнет, правда?
— Да, — откликнулась она, сняла куртку и повесила ее на спинку стула.
— Как думаешь, этот выродок и детей скормил свиньям?
— Гарри, я не знаю, надеюсь, что нет, — как ты выразился, молю Бога.
Вошел Ленгтон и сделал Анне знак подойти:
— Посиди-ка с художником. Мы его привезли из Лондона, чтобы составил портрет Сикерта. Это надо сделать как можно быстрее. У нас на него ничего нет: ни следов, ни дел, скорее всего, и имя у него ненастоящее, и иммигрант он нелегальный — в общем, полный букет. Но если он так и прячется вместе с ребятишками, найти его будет немного легче.
Ленгтон обернулся к Льюису, тот слабо улыбнулся Анне, вынимая какие-то фотографии:
— Вот… В середине учебного года сняли в местной школе, так что фотографии почти новые: мальчик шести лет, девочка — семи, оба белые…
— Той малышке, которую я видела, было от силы года полтора, — вставила Анна.
— Два, — уточнил Ленгтон. (Сведения о ней запросили в местной клинике.) Он указал на информационную доску, пока что на ней ничего не было. — Будем надеяться, мать Гейл привезет с собой фотографии жертвы, но пусть эти детские фотки висят здесь на всеобщем обозрении. Так, Анна, живо к художнику, потом рисуйте морду на компьютере. Да поскорее!
Комната бурлила. Местные офицеры, назначенные на расследование, носились, точно переполошенные куры. Ленгтон раздавал указания и распоряжения с такой скоростью, что они буквально налетали друг на друга.
После часа работы с художником у Анны вышел почти похожий портрет, по крайней мере, насколько она могла припомнить. Потом они еще немного посидели у компьютера — она хотела сделать все как можно лучше.
Ленгтон склонился над ее креслом:
— Ну, долго еще?
— И так тороплюсь, — ответил художник.
Анна молчала, глядя на монитор компьютера. Она чувствовала, как близко от нее Ленгтон, как она почти касается его, она чуть отодвинулась.
— Вот и хорошо. Анна, когда закончишь, иди в комнату на совещание.
Она хотела ему ответить, но он уже ушел.
Анна распечатывала изображения Джозефа Сикерта, когда ее вызвали в офис к Ленгтону. Это было небольшое тесное помещение рядом с комнатой следственной бригады.
— Что, насчет совещания? — спросила она.
— Эта запись Сикерта… Ты ее не стерла?
— Нет, я даже взяла ее с собой.
— Хорошо. Давай мне.
Она кивнула:
— Сейчас принесу.
Она вышла, вернулась за свой стол. Только она вынула диктофон из портфеля, как Ленгтон громовым голосом позвал всех на совещание. Он прошел вперед и встал перед присутствующими; она увидела, что он слегка хромает, может быть, ему повредили сырость и грязь свинарника. В голове пронеслось: «Перемазать бы ему всю башку этим навозом!»
— Ну, всё, начинаем.
Все собрались вместе, местные полицейские встали вдоль стен. К этому времени на информационной доске были вывешены некоторые результаты работы: висели фотографии двоих детей, изображение Сикерта и множество других листков, с которыми Анна еще не успела ознакомиться, потому что все внимание было сосредоточено на Ленгтоне.
— Итак, мы достаточно точно установили личность жертвы, которую опознала детектив-инспектор Тревис, но формально ее должна опознать еще мать, которая приедет сюда часам к шести. К тому времени в морге труп уже приведут в порядок, ее прикроют, чтобы не было очень страшно. Фотографии детей у нас есть, вы их видите, вот они, однако никаких останков пока не найдено. Сделали мы и фоторобот подозреваемого, известного под именем Джозеф Сикерт…
Ленгтон продолжал совещание, говоря об обычных в начале любого следствия действиях. Вскрытие и отчет о его результатах будут готовы только через некоторое время, известно только, что тело сильно изуродовано — нет ни рук, ни ног. Всем присутствующим Ленгтон напомнил еще раз, что обязательно надо работать в тесном контакте с местной полицией, социальными службами и аптеками.
— Они здесь прожили больше года, так что многие должны их знать. Сейчас расходимся и ищем все, что только можно. Главное — Сикерт, нам надо его найти. Ищем любого, кто хоть что-то знает.
Дальше Ленгтон сказал, что нужно выжать побольше информации из владельца участка, Тома Адамса. Своих свиней он перевез куда-то в другое место. Полиция проведет испытания, может быть, даже придется зарезать пару животных, чтобы определить, есть ли в их внутренностях остатки человеческих тканей. Все рассмеялись, когда узнали, что Адамс яростно возражал против этого и, забывшись, сказал даже, что они у него еще не в форме. Он собирался откормить свиней и продать на рынке, а если они так нужны полиции, то пусть платит!
После этого Ленгтон коротко рассказал о том, что они все-таки узнали от Адамса: ему было известно, кто такой Джозеф Сикерт, он разговаривал с ним несколько раз, как и с предыдущим мужем Гейл. Адамс согласился немного доплатить Сикерту, потому что тот обещал ему навести порядок в свинарнике и построить новый курятник.
— Адамс сказал еще, что единственный человек, которого он видел в доме, кроме детей Гейл, это… — Тут Ленгтон сделал эффектную паузу. — Я приведу цитату, так что не обвиняйте меня в расизме. Итак, Адамс сказал: «В кухне был еще один черномазый, и, хотя волосы у него были короче, чем у Сикерта — у того-то на башке настоящая швабра, — только я бы его все равно не узнал, для меня все они на одно лицо!»
