Хуган воспользовался замешательством Джордана, чтобы снять очки и протереть их салфеткой, пропитанной специальным составом. Джордан тем временем отметил, что глаза у него серые.
– А вот его отец – никогда.
Это было произнесено без укора, просто в порядке констатации, однако нотка боли в голосе все-таки проскользнула.
– Видите ли, мистер Марсалис, – продолжал он, откинувшись на спинку кресла, – среди поступающих к нам студентов лишь единицы действительно хотят учиться. Я хочу сказать, что в основном их присылают сюда родители, чтобы… как бы получше выразиться… сдать на хранение. Иногда между родителями и детьми существует молчаливое согласие. Do ut des.[6] Не мешай мне жить, и я не помешаю жить тебе.
– Джеральд тоже из этой категории?
– Ваш племянник, скорее всего, был душевнобольным, мистер Марсалис. А если не был, то блестяще играл эту роль.
Джордан был вынужден признать, что этот нелестный отзыв полностью соответствует действительности, и мысленно поблагодарил Хугана за то, что тот остался сидеть в кресле, а не взошел на кафедру.
– В Вассар-колледже студентов обучают чисто творческим дисциплинам: изобразительному искусству, режиссуре, писательскому ремеслу. Талант нельзя купить, но можно отсрочить признание его отсутствия. У Джеральда талант был. Мощный талант. И он внушил себе, что его талант должны сопровождать столь же мощные ощущения в жизни. Не знаю, что подтолкнуло его к этой мысли, но для него она стала догмой. А при попустительстве вашего брата… – Он сделал паузу, как будто собираясь с мыслями или что-то припоминая. – Собственно, Джеральд и сам всячески уклонялся от встреч с отцом. По-моему, он его ненавидел. Возможно, этим во многом объясняется его поведение. Он как будто постоянно за что-то мстил отцу. А тот всеми способами пытался скрыть от людей характер сына. Но такой характер разве скроешь…
Джордану вдруг вспомнилось прощание Буррони с сыном.
Бывай, чемпион…
Будь у его племянника отец, который мог так его напутствовать, быть может, Джеральд и не стал бы Джерри Хо. Но эту версию придется сдать в архив, поскольку подтверждения ей уже не найти.
– У Джеральда были здесь друзья?
Хуган пожал плечами.
– Ну, за ним всегда ходили толпами. Он на свой лад был для многих идолом. Но он слишком уж рьяно показывал всем, что ни в ком не нуждается. В том числе и в нас. – Ректор поставил локти на стол и чуть подался к Джордану. – Я следил за его успехами, когда он ушел от нас. Позвольте мне быть с вами откровенным и не сочтите за цинизм. Мне очень жаль, что его постигла такая участь, но меня это не удивило.
Меня тоже, к сожалению.
Этот экскурс в биографию Джеральда он выслушал только ради того, чтобы еще раз удостовериться в правильности оценок ректора. И удостоверившись, решил перейти к истинной цели своего приезда в Покипси.
– Возможно, вы еще не в курсе, мистер Хуган. Вы не слышали сегодняшние новости?
– Нет, я с раннего утра играл в гольф.
– Минувшей ночью в своей нью-йоркской квартире была убита Шандель Стюарт. Она тоже у вас училась. Примерно в одно время с Джеральдом.
Джордан сообщил об этом сухо и бесстрастно, но в душе его теплилась крохотная надежда. Ректора же его известие смутило и расстроило. Он снова начал без особой нужды протирать очки.
– Да-да, я ее отлично помню. Как это случилось?
– Мистер Хуган…
Ректор взмахом руки прервал его:
– Зови меня Трейвис, ладно?
Джордан обрадовался: неофициальную беседу всегда легче выстроить.
– Ладно, Трейвис. То, что я тебе скажу, должно остаться между нами. Пока нам удалось каким-то чудом скрыть подробности, и нам бы не хотелось терять это преимущество. А подробности таковы: убийство Шандели и убийство моего племянника – звенья одной цепи.
– Я могу спросить, что навело вас на эту мысль?
Излагая технику убийств, Джордан все же ощущал смутное беспокойство. Любой уважающий себя Питер Пэн его испытывает.
– Дело в том, что убийца придал их трупам позы персонажей «Мелюзги».
– То есть Чарли Брауна и прочих.
– Ну да. Джеральд сидел у стены, к его уху приклеили уголок одеяла, а Шандель посадили к роялю. Линус и Люси.
Трейвис не попросил разъяснений, значит, ему хорошо известны персонажи этих комиксов.
– И еще дома у Стюарт мы нашли улику, которая дает понять, что следующей жертвой будет Снупи.
Трейвис Хуган, ректор Вассар-колледжа в Покипси, человек, составивший свою жизнь из слов, в этот момент подбирал их с трудом.
– Боже милостивый! Это же безумие!
– Именно так. У тебя нет никаких соображений?
– Абсолютно никаких. И не только по поводу комиксов, но и насчет какой-либо связи Джеральда и Шандели. Мирок у нас тесный, все всё про всех знают, а уж про этих двоих – и подавно. Но я ничего не слышал об отношениях твоего племянника с бедной девочкой.
– Что ты можешь о ней сказать?
– Богата, отвратительный характер. Психика тоже не в порядке. О мертвых плохо не говорят, а хорошего о ней не скажешь.
– Она была дружна с кем-нибудь?
– Тот же случай, что и с твоим племянником, только со знаком минус. Джеральд ни с кем не хотел знаться, а с ней никто знаться не хотел. Единственная, кого с натяжкой можно было назвать подругой, – Сара Дермот.
«Все-таки дело движется, – подумал Джордан, – петелька за петелькой, ряд за рядом».
– Что она за человек?
Хоган повернулся к компьютеру и забарабанил по клавишам. Потом откинулся на спинку и прочел выведенное на экран:
– Сара Дермот, из Бостона. Училась у нас по стипендии. Она входила в тот небольшой процент студентов, о котором я тебе говорил. Умна, способна, весьма тщеславна.
Слово «весьма» он подчеркнул.
– Шандель и Сара вместе учились на факультете режиссуры. Думаю, Сара какое-то время терпела ее, полагая, что от семьи Стюартов можно многое получить, но потом сломалась: Шандель невозможно было выносить даже ради карьеры.
– А где мне найти эту Сару Дермот?
– В Лос-Анджелесе. Она работает в Голливуде. Кажется, у нее контракт с «Коламбиа Пикчерс». Недавно была на встрече выпускников.
– Мне бы с ней поговорить.
– Это нетрудно устроить. – Хуган нажал кнопку на селекторе. – Мисс Спайс, дозвонитесь, пожалуйста, Саре Дермот в Лос-Анджелес и соедините меня с ней по прямому.
Не прошло и минуты, как телефон зазвонил.
– Сара, это Трейвис Хуган.
Последовала небольшая пауза, необходимая для краткого ответа по междугородному.
– Спасибо, хорошо. У меня сидит человек, которому надо с тобой поговорить по очень важному делу.
Джордан взял протянутую ему трубку.
– Мисс Дермот, здравствуйте. Меня зовут Джордан Марсалис, я из нью-йоркской полиции.
В сущности, это не ложь, а лишь полуправда, по крайней мере в данном случае. Ему ответил голос деловой и очень занятой женщины. Точной и лаконичной. Вежливой в пределах, допустимых для бизнес-леди.
– Чем могу быть полезна?
– Извините за беспокойство. Дело в том, что случилось несчастье. Убита Шандель Стюарт.
Такое известие заставило Сару Дермот на миг забыть о карьере.
– Боже мой! Когда?
– Сегодня ночью. Я хочу задать вам несколько вопросов, но прошу учесть, что наш разговор сугубо конфиденциален.
Долго ли тебе удастся сохранить информацию в тайне, если ты будешь болтать с каждым встречным, подумал Джордан, но утешил себя тем, что яичницу не сделаешь, не разбив яиц.
– У нас есть основания полагать, что ее убийца не так давно расправился с Джеральдом Марсалисом. Вы слышали о его смерти?
– Да. Передавали по Си-эн-эн.
Сара Дермот, видимо, только теперь сообразила, какую фамилию он назвал, представившись.
– Погодите, вы что, родственник?
– Да. Джеральд был моим племянником.
– Мои соболезнования. У Джеральда был тяжелый характер, но все равно жаль его.
– Вы его знали?
Она ответила не задумываясь:
– Да его толком никто не знал. Он был талантлив, но это, так сказать, «пограничная» натура. Нелюдим, интроверт, бунтарь, одиночка.
«Вот и еще один справедливый ярлык», – подумал Джордан.
– А Шандель Стюарт?
– То же самое, только без опоры на талант. Если она с кем и делилась, то лишь со мной. В Вассаре Шандель практически ни с кем не общалась, но ходили слухи, что за пределами кампуса она ведет очень бурную жизнь. Если вы уже навели о ней справки, то поймете мой намек.
– Я понял. Какие у нее были отношения с Джеральдом?
Последовала пауза. Голос Сары Дермот зазвучал уже не так уверенно:
– Нормальные. Сколько мне помнится, они здоровались, и не более того. Джеральд был слишком колюч, а Шандель слишком богата, чтобы их что-то могло связать.
