Макензи тоже пережила подобную смену чувств, впервые встретившись лицом к лицу с убийцей. На вид ему было немного за пятьдесят, волосы на голове были седыми на кончиках, а на лице появились первые глубокие морщины. Он был худощав и высок ростом. Он посмотрел на неё тёмно-карими глазами, в которых легко читались страх и сильное удивление.
— Здравствуйте, мистер Хукс, — сказала Макензи. — Меня зовут детектив Уайт. Если вы ответите на мои вопросы честно, то уже скоро окажетесь вне стен этой комнаты. Мне говорили, что до сих пор вы охотно помогали следствию, поэтому давайте продолжим в том же духе, хорошо?
Он кивнул.
— Это всё большое недоразумение, — сказал Хукс. — Они думают, я убил трёх женщин. Они считают меня «Страшилой».
— А вы не он?
— Конечно, я не он! Я пастор баптисткой церкви Грейс Крик.
— Я в курсе, — сказала Макензи. — В Библии, найденной в вашем грузовике, были отмечены некоторые стихи. Один из них связан с делом «Страшилы».
— Да, другие офицеры мне уже говорили об этом. Вы имеете в виду города-убежища?
Макензи замолчала, меняя тактику поведения. Её взбесил тот факт, что кто-то другой сообщил Хуксу о городах-убежищах. Теперь нужно было вести себя немного иначе. Она явно знала только одно: интуиция подсказывала ей, что Хукс не был их убийцей. Страх в его глазах был настоящим, и это главное, что они должны были знать об этом мужчине.
— Как вы объясните связки верёвки, найденные на полу в вашей машине?
— Через две недели начинается летняя библейская школа Грейс Крик, — сказал Хукс. — Верёвка используется нами для декораций на сцене. В этом году у нас тема «Джунгли», и из верёвки мы сделали лианы и импровизированные висячие мосты.
— А где находится церковь Грейс Крик?
— На 33-м шоссе.
— А оно идёт параллельно 411-му шоссе, всё верно?
— Так и есть.
Макензи повернулась к Хуксу спиной, чтобы он не видел её лица. Как Нельсон и его подхалимы-офицеры могли быть настолько слепы и глупы? Неужели они не навели никаких справок прежде, чем приводить этого человека в участок?
Когда она взяла себя в руки, то вновь посмотрела на подозреваемого, изо всех сил стараясь не выдать своей убеждённости в том, что он не был тем, кого они ищут:
— Почему вы выделили отрывок о городах-убежищах?
— Я собираюсь читать проповедь на эту тему через три-четыре недели.
— Могу я спросить вас, почему вы выбрали эту тему?
— Чтобы поговорить о совершении греха, после которого верующие не будут чувствовать себя виноватыми. Мы все грешны, понимаете. Даже я. Даже самые набожные люди грешат, но многим с детства внушают, что грех — это вечное проклятье. Эти города — отличный пример всепрощения господнего. Дело ведь в степени греховности. Эти города создавались для тех, кто совершил неумышленное убийство. Грех греху рознь. Но даже те, кто совершают убийство, могут быть прощены, если оно не было умышленным.
Макензи на минуту задумалась над его словами, пытаясь понять их глубокий смысл. В этих словах хранилась важная информация, но пока она не могла понять, какая именно.
— Последний вопрос, мистер Хукс, — сказала она. — Ваш грузовик марки Toyota достаточно старый. Как давно он у вас?
Хукс задумался и пожал плечами:
— Примерно восемь лет. Я купил его у члена Грейс Крик.
— Вы когда-нибудь перевозили на нём дерево или деревянные изделия?
— Да, на прошлой неделе возил несколько листов фанеры для декораций. Зимой время от времени я помогаю людям собирать хворост и отвожу его к ним домой.
— А что-нибудь большого размера?
— Нет. Ничего такого не припомню.
— Большое спасибо, мистер Хукс. Вы нам очень помогли. Я уверена, что вас очень скоро отпустят.
Он смущённо кивнул. Выходя из комнаты, Макензи в последний раз посмотрела в его сторону и закрыла за собой дверь. Как только она оказалась вне комнаты для допросов, Нельсон вышел из просмотровой, которая была через несколько дверей ниже по коридору. Он подошёл к ней, явно нервничая. Он был напряжён до предела.
— Быстро ты, — сказал он.
— Он не наш убийца, — сказала Макензи.
— Как, чёрт возьми, ты можешь быть в этом уверена? — спросил шеф.
— Со всем уважением, сэр, вы вообще спрашивали его о верёвке?
— Спрашивали, — отрезал Нельсон. — Он выдал нам историю о том, что она нужна ему для летней библейской школы в приходе.
— Кто-нибудь догадался это проверить?
— В любой момент мне должны позвонить, — сказал он. — Я отправил машину в церковь около получаса назад.
— Сэр, его церковь находится примерно в пятнадцати минутах езды от места, что мы нашли. Он сказал, что готовит проповедь о городах-убежищах.
— Очень удобный ответ, ты не находишь?
— Нахожу, — сказала она. — Но когда косвенные улики служили достаточным основанием для ареста?
Нельсон насупился и встал, уперев руки в бёдра:
— Я знал, что не стоило тебя в это вовлекать. Ты решила выжать из этой истории всё, что сможешь? Ты жаждешь внимания, чтобы не слазить с заголовков газет?
Макензи не выдержала и злобно шагнула ближе.
— Скажите, что сейчас в вас говорит разочарование, — сказала она. — Мне хочется верить, что вы не такой идиот, чтобы всерьёз рассматривать такие теории.
— Смени тон, Макензи, — сказал он. — Ты снята с дела. Ещё одна подобная выходка и я отстраню тебя на неопределённый срок.
На пару секунд повисла напряжённая тишина, а потом её прервал звонок мобильного Нельсона. Он отвёл глаза от Макензи, развернулся к ней спиной и поднёс трубку к уху.
Макензи стояла и слушала, что он говорит, надеясь, что о чём бы ни шла речь в разговоре, это поможет снять с пастора Хукса все обвинения и отпустить его восвояси.
— Ну, что там? — спросил Нельсон, по-прежнему стоя к ней спиной. — Да? Окей… Ты уверен? Вот дерьмо. Да… понял.
Повернувшись к ней лицом, Нельсон выглядел так, словно хотел бросить телефон куда подальше. Его щёки горели, и выглядел он окончательно побеждённым.
— Что там? — спросила Макензи.
Нельсон не спешил с ответом, но потом поднял глаза к потолку и тяжело вздохнул. Так обычно выглядит человек, оказавшийся в унизительном положении.
— Верёвка из грузовика соответствует той, что была использована для создания декораций для летней библейской школы в баптисткой церкви Грейс Крик. Ещё в небольшом кабинете в самой церкви были обнаружены печатные и рукописные заметки, подтверждающие, что Хукс действительно готовится к проповеди о городах-убежищах.
Макензи собрала всю волю в кулак, чтобы не высказать вслух то, что думала: что Нельсон и его подчинённые глубоко ошибались, страстно желая завершить дело без помощи полиции штата и ФБР, и дошли до того, что арестовали человека, который не имел к убийствам никакого отношения.
— Значит, он может идти? — сказала Макензи.
— Да, мы его отпускаем.
Она позволила себе слегка улыбнуться:
— Вы скажите ему или лучше мне?
Нельсон выглядел так, словно его голова могла в любой момент разорваться на части.
— Давай ты, — сказал он, — когда закончишь, прошу, выметайся отсюда как можно скорее. Лучше нам с тобой пару дней не общаться вообще.
«С удовольствием», — подумала она.
Она вернулась в комнату для допросов, радуясь, что можно было больше не видеть лицо Нельсона перед глазами. Когда она закрыла за собой дверь, Хукс поднял на неё тёмно-карие глаза, в которых светилась надежда.
— Вы свободны.
Он благодарно кивнул, сделал глубокий вдох и сказал:
— Спасибо.
— Вы не против, если напоследок я задам вам ещё один вопрос? — спросила она.
— Не против.
— Зачем Бог создал города, в которых укрывались грешники? Разве Бог не должен их наказывать?
— Это спорный вопрос. Я лично считаю, что Бог хотел, чтобы его дети были успешны. Он хотела дать им шанс всё исправить.
— И грешники верили, что смогут найти в этих городах Бога? Они думали, что там он их простит?
— В каком-то смысле, да. А ещё они знали, что в центре всего — Бог. Это они должны были искать Его, а не он их. Сделать это они могли в этих специальных местах.
Макензи размышляла над его словами, направляясь к двери. Она помогла Хуксу пройти проверку на выходе, но мысли её при этом были где-то далеко. Она думала о шести городах, расположенных по кругу, и о том, как временами гневный, но всепрощающий Бог наблюдал за ними.
Как там сказал Хукс?
Они знали, что в центре всего — Бог.
И вдруг Макензи прозрела. Одна эта фраза, застрявшая в её сознании, помогла собрать воедино все зацепки.
Пять минут спустя она мчалась домой, и в голове звучала только одна мысль.
В центре всего — Бог.
Часы на панели показывали 8:46, но Макензи знала, что ночь только начинается.
