Запястья кровили из-за трения врезавшейся в них верёвки, но она снова навалилась на стену спиной. Ноги стали ватными, а ссадины на спине жгли, как укусы пчелы. Она со стоном повторила попытку подняться: толкая себя вверх по стене и пытаясь встать на ноги. Когда икры и лодыжки стали гореть от усилия, она превозмогла боль и вытянулась.
Полностью поднявшись, она едва вновь не упала на связанных ногах. Прижавшись к стене, она смогла сохранить равновесие.
Хорошо, что теперь?
Она не знала. Она была рада стоять на ногах. Она подумала, что если удастся выбраться из комнаты через дверь, которая была в паре метров вправо, то она могла бы попытаться найти телефон и позвонить в полицию. Она всё время слышала, как он то открывает, то закрывает двери. Она решила, что он на какое-то непродолжительное время выходит на улицу, а потом возвращается. Если бы ей удалось хоть одним глазком посмотреть, что происходит в доме, то, возможно, она смогла бы выбраться отсюда живой.
Она прижалась к стене и направилась к двери. По коже шли мурашки, и тело бросало в пот. Она дрожала, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться и не упасть на пол. Она оглядела комнату в поисках чего-нибудь острого, чем можно было бы разрезать верёвку на запястьях.
Ничего подходящего здесь не было.
Она была готова сдаться. Ей казалось, она этого не вынесет, это было слишком сложно.
Облокотившись спиной о дверь, она попыталась нащупать ручку. Когда та оказалась у неё в руках, она медленно её повернула. Послышался тихий щелчок, и язычок замка вышел из дверной коробки.
Она отошла в сторону, позволив двери полностью открыться. Волна свежего воздуха ударила в лицо, и ей показалось, что ещё ничто в жизни её так не радовало.
Она медленно развернулась, стараясь производить как можно меньше шума. Она найдёт телефон или открытое окно. Пусть руки и ноги были связаны, но она готова рискнуть падением с высоты, лишь бы выбраться отсюда.
Когда она повернулась лицом к двери, то увидела его.
Вырвавшийся крик заглушил оказавшийся во рту кляп. Он улыбнулся и вошёл в комнату. Он положил руку на её голое плечо и погладил его. Улыбнувшись ещё шире, он оттолкнул её назад. Она растянулась на полу, и от удара плечи слегка подпрыгнули. Она вновь вскрикнула, и крик превратился в приглушённый плач.
— Совсем скоро ты будешь свободна, — сказал он.
Он опустился на колени и положил руку ей на плечо, словно желая подбодрить:
— Мы оба будем свободны, и это будет славно.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Она услышала ещё один щелчок — он закрыл дверь на замок. Она плакала, чувствуя, что из-за кляпа во рту может задохнуться. А он тем временем спустился вниз по лестнице, распевая хвалебные псалмы тому же Богу, к которому она в отчаянии обратилась с молитвой, лёжа на пыльном полу.
* * *
Он не любил работать в стрессовых условиях. А ещё он не любил перемены, особенно когда всё было так тщательно спланировано и продумано. Но факты были на лицо: он изменил план на полпути. Он должен был построить ещё три города, принести ещё три жертвы. К первому жертвоприношению он уже был готов, но как осуществить ещё два, не имел ни малейшего понятия.
Нельзя было торопиться. Сейчас его волновал только четвёртый город.
Он решил, что сделал всё совсем неплохо в свете последних событий. Бог был к нему милостив и позволил проехать мимо планируемого места четвёртого города как раз вовремя, чтобы увидеть там полицейских. Они искали его и делали всё возможное, чтобы остановить. Но всезнающий великий Бог защищал его. Он помолился, и Бог сказал ему, что важна была жертва, а не место, где она приносится.
Он изменил план в соответствие со словами Бога. И, насколько он мог судить, справился он великолепно.
К примеру, женщина была уже не в комнате наверху, где он оставил её час назад, а в сарае. Он оставил её там в позе эмбриона: руки связаны за спиной, а колени подтянуты к груди. Запястья и лодыжки были связаны вместе, но верёвка была натянула не очень туго, чтобы она случайно не вывихнула плечо при движении. Она должна была быть цела и невредима, когда окажется на столбе — Бог не примет жертву с изъяном.
Он минуту стоял и смотрел на неё, облокотившись на только что воздвигнутый посередине сарая столб. Женщина была красива, намного красивее, чем предыдущие. Согласно водительским правам, ей было девятнадцать, и, как он узнал, родом она была из Лос-Анджелеса. Он не знал, зачем она приехала в их места, но решил, что Бог захотел, чтобы они встретились. Девушка этого не ещё знала, но ей следовало бы этим гордиться. Она и не догадывалась, что ещё до рождения была выбрана для принесения в жертву славе господней.
Он никогда не пытался объяснить это женщинам. Они не хотели его слушать.
Он раздел девушку догола. На остальных он оставлял нижнее бельё, потому что не хотел пасть жертвой искушения. Но эта девушка была такой красивой, что он не сдержался. Ни в фильмах, ни в журналах он никогда не видел такой идеальной груди.
Он знал, что должен быть наказан за то, что так смотрит на её тело. Он раскается в этом грехе, неоднократно наказав себя сегодня ночью.
Поставив столб, он сходил в магазин хозтоваров и купил рулон полиэтилена, а затем потратил полчаса на то, чтобы накрыть им пол в сарае. Он пользовался не гвоздями, а скрепками, потому что их легче будет вытащить, когда всё закончится. Поднять столб в сарае и накрыть пол плёнкой было сложной работой, но ему она пошла на пользу. В какой-то мере она заставила его ещё больше ценить предстоящую жертву.
Работая в поте лица ради осуществления жертвоприношения, он стал чувствовать себя ещё более достойным своей роли.
Он остановился и сделал глубокий вдох, восхищаясь содеянным.
Время пришло.
Сначала он произнесёт молитву, а потом привяжет девушку к столбу. Он вынужден был засунуть ей в рот большой кляп, потому что никогда раньше не приносил жертву в столь оживлённом районе. Один промах, и соседи услышат её крики, когда он будет стегать её плетью. Но сначала следует привязать её к столбу, а потом уже разбираться со всем остальным.
Сначала молитва и покаяние. Он молился, чтобы его города — его жертвы — были приятны Богу, а его деяния послужили примером Его величия и любви к человеку.
Он встал на колени перед столбом. Прежде чем закрыть глаза для молитвы, он снова взглянул на девушку. На лице её отразилось тихое осознание того, что происходит, и, увидев это, он начал мирно молиться. Казалось, что она понимает, что в конце её ждёт большая награда; словно чувствует, что не пройдёт и нескольких часов, как награда будет получена, как только она покинет этот безнравственный мир.
Макензи припарковалась в конце убогого квартала и прежде, чем выйти из машины, увеличила на телефоне изображение карты района. Она знала, что искать ей предстоит в радиусе одного квартала, вдоль трёх улиц: Харрисон-стрит, Коулгров и Индж.
Индж-стрит можно было смело вычёркивать, потому что на этой улице никто не жил после того, как несколько лет назад дома на ней были признаны ветхими. Она знала это потому, что здесь крутились драг-дилеры и уличные бандиты. Именно на этой улице она накрыла первый в своей карьере наркопритон и впервые воспользовалась табельным оружием в нескольких улицах от того места, где сейчас находилась.
В отличие от Индж, Коулгров и Харрисон-стрит были достаточно густо населены и продолжали жить своей жизнью в этой забытой богом части города. Здесь жили люди, занимающиеся черной работой и просаживающие заработную плату на выпивку, лотерейные билеты и, если оставалось немного денег, почти ежедневые ужины в дешёвых забегаловках.
Прежде чем покинуть машину, Макензи достала телефон и отправила Эллингтону СМС с названиями улиц, подписав ниже:
«Если я не дам о себе знать в следующие несколько часов, позвони кому следует и пошли их сюда».
Переведя телефон в беззвучный режим, она вышла в ночь.
Макензи спокойно шла по Харрисон-стрит, не желая привлекать к себе лишнее внимание в столь поздний час, хотя любую, кто решится бродить здесь после захода солнца, можно смело считать сумасшедшей. Она искала дома, перед которыми были бы припаркованы грузовики или минивены, и заметила два дома, подходящих под описание.
Перед первым домом стоял минивен, припаркованный на небольшой подъездной дорожке. На белом крыле виднелась выцветшая надпись, сделанная виниловыми красками: «Сантехническая мастерская братьев Смит».
Прячась в тени деревьев, Макензи пробралась к минивену и заглянула в окно со стороны пассажирского сиденья. Задние сиденья видно не было, но она разглядела угол ящика с инструментами. Впереди между сиденьями и магнитолой, а также между панелью и лобовым стеклом было зажато несколько инвойсов, на лицевой стороне которых виднелось то же название, что и на крыле автомобиля, подтверждая, что они принадлежат сантехнической мастерской братьев Смит.
