– А где можно достать софт?
Хуан отрывает унылый взгляд от монитора:
– Джек, я даже не могу сообразить, какой именно софт нам нужен.
– Прекрасно.
– Но я знаю, кто может.
– Хуан, мне нечем платить хакеру за взлом диска. – Чудо, если я к Рождеству расплачусь за эту поездку на Багамы.
– Он не хакер, просто умный малый. И это будет не взлом. Взлом – это когда ты через Интернет…
– Проблема в том, что мне сейчас нечем заплатить твоему парню. Я на мели, а у Эммы нет статьи расходов для раздела Смертей. Можно сказать, что весь ее бюджет – это я.
Хуан откидывается на спинку стула и смеется:
– Моему парню двенадцать лет. Обычно я достаю ему пару билетов на бейсбол.
– Двенадцать лет.
– Aгa. A его комната похожа на центр управления полетами в HАСА.
– Когда мне было двенадцать, я с трудом менял колесо у велосипеда.
– Я завезу ему диск ближе к вечеру, – говорит Хуан, – до того, как ему будет пора баиньки.
– Спасибо. И я обещаю больше никогда не заваливаться к тебе по ночам. Особенно с Эммой.
– No problema. – Хуан смотрит по сторонам, дабы убедиться, что нас никто не услышит. – Как она отреагировала на Мириам?
– Какой ответ ты хочешь услышать, Мистер Гигантский Член? Горькую правду или сладкую ложь?
– Да я знал, что она мной не интересуется, – признается Хуан. – Скажи, брат, ты делишь ложе со своим редактором?
– Выкинь эти грязные мысли из головы.
Хуан с восторгом бы послушал про поцелуй, но я ему не скажу. Может, мне это вообще приснилось.
– Какой-то урод разгромил мою квартиру и избил меня до полусмерти – думаю, он искал этот диск. Я так и знал, что у тебя гостья, поэтому поехал к Эмме.
– К своему заклятому врагу Эмме? – Хуан вопросительно выгибает бровь.
– Она никогда не была «врагом», – сухо возражаю я. – Она мой начальник, только и всего.
И прежде чем Хуан начнет развивать эту тему, я рассказываю ему про подозрительную смерть Джея Бернса и про нашу с Эммой отважную экспедицию на яхту Джимми Стомы.
– Там мы и нашли диск.
Хуан присвистывает:
– Знаешь что? Тебе надо пойти в полицию и все им рассказать. Я не шучу, старик. Когда всякие уроды начинают вламываться к тебе в квартиру и бить по морде, пора прекращать изображать из себя детектива Марлоу.[78]
– Сначала я должен во всем разобраться.
– Послушай, Джек, ни одна статья про мертвого рок-певца не стоит того, чтобы подвергаться из-за нее побоям.
– Тебе легко говорить – ты у нас суперзвезда. А что, если именно через побои пролегает мой путь на первую полосу?
Хуан в шоке. Приходится заверять его, что я пошутил.
– Послушай меня, придурок. Я же тебе друг, – говорит он. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Не волнуйся. Я уже близок к разгадке.
Это самая отъявленная ложь, какую я произносил за последние месяцы. У меня нет ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить, что Джимми Стому убили. Даже если это так, я не могу представить ни одного убедительного мотива или даже состряпать сносную версию произошедшего. Я всего лишь пинаю камешки и смотрю, не вылезет ли что из-под них на свет божий.
– И тебе приятно будет узнать, – говорю я Хуану, – что Полковник Том более не квартирует на моей кухне. Он защищал человеческую жизнь во вчерашнем инциденте в жилом секторе.
– О нет. Что ты с ним сделал?
– Использовал вместо бейсбольной биты и добился потрясающих результатов. Теперь он гниет в помойке, и никто не сможет опознать в нем смертоносное оружие.
– Господи Иисусе, – в ужасе шепчет Хуан, – только не говори мне, что ты этого грабителя убил.
– Приятно было бы в это верить.
– Брось, Джек. Это зашло уже слишком далеко.
– Через неделю мне стукнет сорок семь. Понимаешь, что это значит?
Хуан отмахивается и поворачивается к монитору, бормоча что-то по-испански. Подозреваю, что не «С днем рождения».
Я приезжаю домой и отрубаюсь на три, а может, даже четыре часа – к счастью, без сновидений. Проснувшись, пытаюсь дозвониться Дженет Траш: возможно, она что-то знает про загадочный диск, спрятанный на яхте ее брата. Но у нее постоянно занято – понятное дело, стрип-камера работает без продыху. Потом я вдруг звоню Эмме, но в панике вешаю трубку до того, как Эмма успевает ответить. Я боюсь, что, проведя ночь на ее диване, я нарушил эмбарго и нам придется пересмотреть наши отношения. Мне тяжко оттого, что я наверняка получил от общения с ней больше удовольствия, чем она от общения со мной. Шаткий баланс в нашем профессиональном дуэте нарушен, и, скорее всего, не в мою пользу. Тот треклятый поцелуй, если, конечно, он действительно имел место, – вот в чем загвоздка! Весь день меня преследовали непристойные мысли об Эмме, моем редакторе. Пожалуй, если представится случай, я бы вполне мог заняться с ней любовью.
Полчаса я торчу в душе, подставляя тело под горячие струи, и постепенно мое отражение в зеркале над раковиной начинает приобретать знакомые черты. Когда я выхожу из душа, на автоответчике моргает лампочка – Карла Кандилла шепчет в свой мобильный. Она ждет меня за столиком в «Туда-Сюда». «Давай тащи сюда свою костлявую белую задницу!» – говорит она.
На сегодняшний день «Туда-Сюда» – единственное заведение в Силвер-Бич, где перед входом есть одновременно и красная бархатная ленточка, и угрюмый накачанный стероидами вышибала в футболке. А внутри – сочетание экзотической обстановки коста-риканского борделя и уютного непритязательного обаяния лаборатории по производству метамфетаминов. К тому моменту, когда я добираюсь до столика Карлы, я уже кашляю, как туберкулезник. Первой темой нашего разговора становится моя одежда.
– Это что на тебе, пижамные штаны? – в ужасе спрашивает она.
Я объясняю, что сдал свои кожаные стринги в химчистку. Она велит мне садиться, потому что «люди смотрят». Вскоре я тоже начинаю «смотреть» – на Карлу. Вместо платья на ней нечто, больше похожее на сеть для ловли креветок, через которую ясно видны два серебряных колечка в сосках. Я нервно отвожу взгляд – ради всего святого, она же дочь Анны!
Разноцветные лучи стробоскопов превращают сигаретный дым в психоделический салат. Сурового вида диджей в растаманском прикиде ставит электронную музыку, которая раздражает меня, как пиканье кардиомонитора. Клуб заполнен модными парочками, которые отрываются на танцполе. Как бы они ни выделывались, в парнях угадываются разносчики пиццы, а в девицах – кассирши из кинотеатров.
– Субботний вечер, Джек. А посмотри, как ты одет? Что за убогая рубашка? – говорит Карла.
– К твоему сведению, это дизайнерская одежда на каждый день. А с каких это пор ты куришь «Силк Кат»?
– С тех пор, как закрылся мой любимый сигарный магазин. К тому же я не затягиваюсь, так что, пожалуйста, папочка, не надо лекций.
Карла переводит взгляд ярко накрашенных глаз в дальний угол клуба и говорит:
– Зацени!
Клио Рио и ее персональный утешитель, прекрасногривый Лореаль, возлежат на гигантском кожаном пуфе. Они дымят как паровозы, и я уверен, что Клио сквозь клубы дыма меня не разглядеть. Нарядилась она со вкусом: черный виниловый комбинезон дополняют спортивные очки; своего «пажа» она выкрасила в блестящий голубой цвет. На Лореале узкие черные джинсы и сверкающая розовая рубашка с охорашивающимися фламинго. В знак уважения к умершему он ограничивается лаской только левой груди вдовы.
Тусовщики стекаются к ложу, чтобы пообщаться с Клио; возможно, приносят ей соболезнования, ну или, на худой конец, кокаин. Слава богу, моего друга без шеи нигде не видно. Когда-нибудь, при иных обстоятельствах, я пожурю его за то, что он спер мой компьютер.
Карла восклицает:
– Глазам не верю! Ее муж только что откинулся, типа, недели не прошло, а она уже выходит в свет с новым парнем.
– Да, траур не затянулся. Ты идешь?
– Я тут договорилась с друзьями встретиться. – Карла не сводит глаз с Клио и Лореаля. – Вчера на нем был тот же самый идиотский прикид, клянусь богом.
– Если Клио меня увидит, заварушки не миновать. Мне надо каким-то образом выманить мистера Крутого Музыкального Продюсера.
– Посиди тут еще немного, – советует Карла. – Они пришли порознь и, готова поспорить, уйдут по отдельности. Видел белый лимузин перед входом? Это машина Клио. Давай, подвинься ко мне поближе, Джек. Чтобы все думали, будто мы… ну, ты понимаешь.
С тяжелым сердцем я сажусь рядом с Карлой.
– В чем дело? – спрашивает она.
– Ни в чем.
– Ты какой-то напряженный. Это из-за моего платья, да?
– Карла, я… ну, в общем, да.
– Это просто сиськи, Джек.
– Да, но это твои сиськи, – возражаю я. – Сиськи дочери моей бывшей девушки. Пить хочешь? Я умираю от жажды.
Карла улыбается и машет официанту. Принимая во внимание откровенность ее наряда, нет никакого смысла ей напоминать, что покупать спиртное ей еще рановато. Себе Карла заказывает коктейль «космополитен», а мне – водку с тоником и ломтиком лимона.
