Карла улыбается и машет официанту. Принимая во внимание откровенность ее наряда, нет никакого смысла ей напоминать, что покупать спиртное ей еще рановато. Себе Карла заказывает коктейль «космополитен», а мне – водку с тоником и ломтиком лимона.
– Откуда ты знаешь? – интересуюсь я.
– Мама говорила.
– Надо же! Она помнит.
– Она все помнит, – замечает Карла.
– А, понимаю. Благородная леди Гренобль.
– Ты уже начал читать книгу?
– Ты знаешь настоящее имя этого придурка?
– Дерека?
– Ага, я поискал. Шерман Уилт его зовут. Твоя мать собирается замуж за человека по имени Шерман – тебя это не беспокоит, дорогуша? Он торговал машинами, до того как стал писателем.
– Этого не может быть, Джек. Он англичанин.
– Ну, он приехал из самого Данидена, штат Флорида, чтобы продавать трейлеры «Дрим Уивер». Тебя это не приводит в ужас?
Она закатывает глаза:
– Прекрати. Лучше выпей.
– Его книги, – бормочу я в свою водку, – дерьмо, их невозможно читать.
– А это кто? – Карла показывает сигаретой в угол: к Клио и Лореалю присоединился коренастый смуглый мужчина с длинными курчавыми волосами и усищами а-ля Панчо Вилья.[79]
– А это, – говорю я, – сеньор Тито Неграпонте, еще один бывший «Блудливый Юнец». Он был на похоронах.
Клио с продюсером незаметно отодвигаются друг от друга и освобождают для Тито местечко на кожаном троне. Мужчины по старинке обмениваются рукопожатием, словно только что познакомились.
– На чем он играл в группе? – спрашивает Карла.
– На бас-гитаре.
– А с кем он сейчас? Он такой старый. Наверное, уже вышел в тираж.
– Ага, ему уже все пятьдесят два. И что поразительно, он передвигается без инвалидного кресла.
Я отвлекаюсь на двух костлявых длинноногих моделей в мини-юбках, которые зажигают на танцполе. Во рту у них детские соски, они машут фосфоресцирующими палочками для коктейлей и то и дело демонстрируют свои трусики бармену – а может, мне.
– Вот такая девчонка тебе и нужна, Джек. По-любому. – Карла тычет локтем в мои больные ребра. – Семнадцатилетние оторвы, они-то уж всколыхнут болото, в которое превратилась твоя жизнь.
– Это было под силу только твоей матери.
– Что?
Карла склоняется ближе. Диджей прибавил звук, чтобы поддержать отвязных плясуний.
– Я говорю, только твоя мать могла всколыхнуть мою жизнь. А теперь она спит с плохим писателем.
Карла беспомощно пожимает плечами.
– И выходит за этого недоумка в мой день рождения, – говорю я, допивая водку. – И это женщина, которая все помнит.
– Только не дни рождения, – вставляет Карла. – С этим у нее плохо, Джек. Можешь спросить моего отца. Эй, посмотри, кто собирается уходить.
Лореаль поднялся с дивана. Он посылает Клио воздушный поцелуй, машет рукой Тито и через танцпол, аккуратно огибая моделей, направляется к выходу.
– Пожелай мне удачи, – прошу я Карлу.
Она встает из-за стола, чтобы выпустить меня:
– Иди давай! Я присмотрю за вдовой и мексиканским дедулей.
Я чмокаю ее в щеку и кидаю на стол десятку за напитки, которую она тут же сует мне обратно в руку.
– Эй, у тебя же есть мой мобильный?
– Послушай, Карла, ты действительно с кем-то встречаешься? Мне неприятно оставлять тебя здесь одну.
Мои слова вызывают у нее бурное веселье.
– Не волнуйся, папочка. Со мной все будет в порядке. А теперь давай беги!
Я оказываюсь на парковке у пляжа как раз в тот момент, когда Лореаль садится на свой «харлей». Когда мой «мустанг» вливается в поток на шоссе A1А, жеребец Клио успевает отмахать пять кварталов.
С недавних пор законодательство штата Флорида позволяет мотоциклистам ездить без шлемов; закон этот на «ура» приняли нейрохирурги и гробовщики. А сегодня он сослужил службу и мне: длинные волосы развеваются за Лореалем, точно хвост кометы, и разглядеть его в потоке машин даже ночью не составляет ни малейшего труда.
Далеко он не уехал: до бильярдной под названием «У ворчуна Пита». Я паркую машину рядом с его мотоциклом и жду минут двадцать, чтобы дать Лореалю время залить в свой организм еще пару-тройку порций алкоголя. Затем вынимаю блокнот и захожу.
– Так говорите, из какой вы газеты?
– «Юнион-Реджистер».
– Никогда о такой не слышал.
– Она единственная в городе.
– Честно говоря, у меня нет времени на чтение.
Не могу сказать, что шокирован его откровением. Мы с Лореалем болтаем уже примерно час, и у меня создалось впечатление, что ему понадобится репетитор, чтобы прочитать вкладыш к компакт-диску. В основном мы обсуждаем музыку – а именно его бурную карьеру музыкального продюсера. Его послужной список увеличивается с каждой выпитой кружкой пива, хотя он и путается, называя певцов и певиц, которые прибегли к помощи его гения. Вся эта неразбериха отражена в моих записях: например, то он говорит о «Черных воронах», то о «Считая ворон».[80] Доверие к юному Лореалю подрывают и его хвастливые россказни о выдающейся (хотя непризнанной) работе в студии с группой, которая, как он уверяет, называется «Тридцать спичек».[81] Я не делаю ни малейших попыток опровергнуть его заявления – в нашей работе нет утонченнее удовольствия, чем брать интервью у неумелого лжеца. Я разговорил его, сказав, что узнал его по фотографии в «Оушен-Драйв» и что мне надо задать ему пару вопросов для большой статьи о Клио Рио и ее готовящемся к выходу альбоме.
Он только спросил:
– Значит, она сказала вам, что я ее продюсирую?
– Вообще-то она сказала, что продюсирует ее муж.
– Естественно, он был ее продюсером. – Лореаль притопывает ногой в такт музыке. – Такой это был облом, когда он умер. Она прибежала ко мне вся в слезах и говорит, типа: «Не знаю, что мне теперь делать. Мне нужна помощь, чтобы закончить альбом».
– А у меня сложилось впечатление, что альбом был практически закончен, – роняю я.
Лореаль цыкает зубом и с деланой скромностью заявляет:
– Ну, я ничего не буду говорить про Джимми Стому, о'кей? Он хорошо поработал, учитывая, что это был его первый опыт. И я сказал Клио: «Детка, твой альбом может стать еще круче, его надо только слегка поперчить». А она мне: «Давай, приятель. Джимми был бы доволен». Вот так, – продолжает он доверительным тоном, – мы с ней и начали работать. Осталось совсем чуть-чуть.
С радостью он взирает на то, как я записываю каждое его бесценное слово. Думаю, он перестанет улыбаться, если я спрошу его про нетрадиционный способ утешения вдовы Джимми – сунуть член ей в рот. Но я справляюсь с искушением и не затрагиваю эту тему, позволяю Лореалю выставлять себя крутым молодым auteur,[82]терпеливо растолковывающим секреты своего ремесла туповатому журналисту средних лет. Давай вешай мне лапшу – человеку, который пристукивает ногой в байкерском ботинке в такт песни Боба Сигера,[83] льющейся из музыкального автомата, не может нравиться «творчество» Клио Рио. Из-за этой маленькой детали я чуть было не воспылал к нему симпатией, но запретил себе подобную слабость.
– Вы не могли бы прояснить мне один момент? – говорю я.
– Разумеется. – У Лореаля белая девчачья кожа, усеянная коричневыми веснушками, и я готов поклясться, что он слегка нарумянил щеки. Он верен своему одеколону с запахом гниющей гуайявы – это амбре заставляет бармена держаться от нас подальше. То и дело Лореаль отработанным движением откидывает с лица волосы, и его блестящая грива рассыпается по плечам.
– Мне казалось, звукозаписывающие компании не выпускают сингл, пока не готов весь альбом, но песня «Я» вышла уже несколько месяцев назад. Странно, – говорю я, – что диска Клио Рио все еще нет.
– У нее контракт с небольшой компанией, а там дела делаются иначе. – Сейчас Лореаль уже не так радуется, что я все конспектирую. – Кроме того, она такая перфекционистка. Хочет потратить побольше времени, но сделать все по-своему. Но вы правы, на нее давят, чтобы она заканчивала альбом поскорее – и он почти уже готов. Фактически все упирается в одну песню.
– Какую?
– «Сердце на мели». Так называется и сам альбом.
– Это та песня, что она пела на похоронах? – уточняю я.
– Меня там не было, – многозначительно отвечает Лореаль, – но мне говорили, что она ее пела.
Тут нам приносят еще по пиву, и он быстренько хватает свою кружку.
Чтобы не прерывать разговор, я спрашиваю, слышал ли он, что случилось с Джеем Бернсом.
– Слышал, мне Клио сказала. О-хре-неть! – отвечает он. – Джей должен был сыграть для «Сердца на мели».
– А другие «Блудливые Юнцы» работают с Клио?
– Не-а, – отзывается он в промежутке между глотками. Я жду, упомянет ли он сегодняшнюю встречу с Тито Неграпонте, но он говорит: – У Джимми была хорошая команда, но Клио нужен собственный звук. Вот так.
