– Фройляйн Августа, вы возьмите с собой папку, я хочу, чтобы вы вечером тщательно её изучили. Утром проверю.
Приказчики переглянулись – тон хозяина был строг и не оставлял сомнений: завтра эту блондинку ожидает серьёзный экзамен.
Потупив глаза и склонив голову, Густа, разумеется, ответила согласием.
После недолгих приготовлений герр Шварц в сопровождении помощницы покинул магазин. Дверь в конторку была заперта, и ловушка расставлена. Осталось дождаться утра.
Три квартала к отелю промелькнули быстро. Горящие фонари и светящиеся электрическим светом окна придавали праздничный вид покрытым снегом улицам. Густа чувствовала усталость – уж слишком насыщенным выдался день. Она впервые подумала о том, что герр Шварц гораздо старше ее и должен был тоже устать. Однако об отдыхе не могло быть и речи: фрау Шварц и Эмилия требовали внимания. Поэтому на сегодня был намечен театр.
В Опере давали «Золото Рейна», первую оперу Вагнера из цикла «Кольцо нибелунга», и фрау Шварц еще вчера неоднократно напоминала, что Эмилии необходимо получать светское образование. Так что кроме ужина Густу ждала еще и первая в ее жизни опера.
Ужинать решили в ресторане «У Отто Шварца». Это было совсем не так, как в «Альгамбре». Официантки в коричневых форменных платьях бесшумно скользили между столиками, за которыми восседала весьма солидная публика. Мужчины в сюртуках и галстуках, предусмотрительно прикрытых белоснежной крахмальной салфеткой, оживлённо обсуждали важные для них вопросы, с аппетитом поедая большие порции, поданные на белых блюдах из тонкого фарфора.
Столик, к которому их подвёл метрдотель – высокий, уже в годах, крупный мужчина с седыми бакенбардами, – располагался у самого окна. Отсюда, со второго этажа, были отлично видны фигуры и колонны на фронтоне Латвийской Оперы. Густа видела, как потихоньку к зданию начинают подъезжать экипажи.
До начала представления оставалось едва ли больше часа, но, навёрстывая упущенное, герр Шварц не поскупился на заказ. На столе, оттеняя гороховый суп-пюре и жаркое из дичи, возникла синего цвета бутылка, принесённая специально для этого появившимся сомелье.
– Настоящее мозельское, душа моя, – герр Шварц одобрительно кивнул, повернувшись к супруге. – Где ещё в Риге можно такое попробовать?! Настоятельно рекомендую.
Почтительно согнувшийся сомелье по знаку главы семьи быстро наполнил бокалы дам.
– Это вам не шорле-морле! – герр Шварц, насыщаясь, вновь обретал свойственное ему весёлое настроение, – после него голова болеть не будет. Кстати, как вам понравились мочёные яблочки?
Герр Шварц веселился от души.
Фрау Шварц не полностью разделяла веселье супруга. Беспокойно оглянувшись, чтобы убедиться, что они не привлекают избыточного внимания, она, тем не менее, благосклонно улыбнулась:
– Яблочки были хороши, любовь моя. Спасибо, что позаботился. Мы с Эмилией уже к полудню набрались сил для прогулки по магазинам.
«К полудню»… Густа молча ела свою порцию, тихо размышляя о том, сколько дел «к полудню» успели переделать она и герр Шварц. Она была уверена, что хозяин тоже заметил эту фразу, но не рискнула посмотреть на него, чтобы не выдать своих мыслей.
Штоп-кухен – булочку из сдобного теста, покрытую взбитыми сливками, Густа уже не осилила.
Ожидая, пока насытится хозяин, впервые за этот долгий день набивающий себе рот едой, она вдруг заметила, что на дне тонкого фарфора тарелки красивыми, но непонятными ей буквами выведена надпись.
Фрау Шварц немедленно поймала её вопросительный взгляд.
– Это русская надпись, на кириллице: «Украдено у Отто Шварца».
– Почему «украдено»?
– Потому что посуду эту владельцы заказывают в России, не где-нибудь, а на Кузнецовском заводе. А она весьма ценится. Так вот, чтобы не воровали, хозяева попросили завод сразу делать эту надпись.
Фрау Шварц всегда старалась быть в курсе всех светских новостей.
– Но ведь, мне кажется, такие тарелки должны воровать вдвое больше. – Густа искренне удивлялась такой недальновидности владельцев ресторана.
Герр Шварц, глянув в её растерянное лицо, вновь расхохотался.
– Вы были бы правы, фройляйн Августа, но вы пока – слабый коммерсант. Разумеется, эти тарелки воруют. И с надписью воруют больше. Но, позвольте заметить, чтобы украсть тарелку, нужно прийти в ресторан и заказать что-нибудь. И уж поверьте мне, фройляйн, в цену каждого блюда давным-давно включена стоимость каждой украденной тарелки.
Герр Шварц был очень доволен, его – торговца – весьма радовала успешная задумка другого коммерсанта. К тому же ему казалось, что флёр успеха ресторана «У Отто Шварца» распространяется и на него – Эрика Шварца, честного предпринимателя, пусть и не родственника, но однофамильца.
Хозяин улыбался, как кот над сметаной.
До начала спектакля оставалось не более четверти часа. Густа очень волновалась, что они могут опоздать: никогда до этого не бывала она в театре, и ей казалось совершенно невозможным утратить шанс попасть в этот волшебный мир.
Ах, какой это был театр!
Уже скульптуры на фронтоне и колонны у входа сразу очаровали Густу. Полукруглое фойе, покрытая малиновым ковром лестница, зал с необычно большой искрящейся люстрой, потолок, яркий, расписанный, мягкие кресла в ложе – всё было новым и непривычным.
Оркестровая яма уже заполнилась музыкантами. Кто-то сидел, аккуратно поместив партитуру на пюпитр, а кто-то настраивал свой инструмент в ожидании дирижёра.
Зрители – нарядные дамы в открытых платьях с длинными меховыми боа и в закрывающих локоть перчатках, мужчины в смокингах – продолжали наполнять зал. Занимая соседние ложи, мужчины вежливо раскланивались, приветствуя окружающих.
С жадностью впитывая новые впечатления, Густа тем не менее чувствовала, что она – не только зритель, но и объект внимания. Взгляды мужчин, как бы нехотя оглядывающих залу, довольно часто останавливались на ложе, во втором ряду которой, сразу за Эмилией, стояло кресло Густы. Фрау Шварц очень ревностно следила за этими взглядами. Густа отлично понимала, что сделать Эмилии хорошую партию – главная задача хозяйки сегодня.
Сама же она замуж не хотела. С одной стороны, очень приятно, когда тебя окружают заботой. Но с другой стороны… Густа, привыкшая с малолетства сама заботиться не только о себе, но и о близких, ценила свободу и хотела пока только одного – полной самостоятельности. Больше всего на свете ей хотелось совершенствоваться, учиться, узнавать и наблюдать жизнь. Она мечтала о путешествиях. А может быть, кто знает, и об университете. Так много дел впереди! Вот, кстати, теперь выяснилось, что в Риге нужен русский язык. А она не умеет читать на кириллице. Это тоже нужно срочно исправить. Но сначала – театр. Изо всех сил стараясь не высовываться из-за хрупких плеч Эмилии, Густа с нетерпением ждала начала спектакля.
Но вот, с большим опозданием, свет в зале стал меркнуть, и дирижёр – Густа не заметила, когда же он появился перед оркестром, – взмахнул палочкой.
Музыка, нарастая, затопила зал и захлестнула, захватила и унесла с собой Густу едва ли не с первых тактов.
И только когда занавес вновь закрыл сцену, а в зале зажёгся свет, Густа обнаружила, что тело её продолжает сидеть в кресле ложи, заслоняя проход для Эмилии и фрау Шварц. Поспешно вскочив, она пошатнулась, и герр Шварц вынужден был подхватить её под локоть. Это, разумеется, не укрылось от цепкого, всё подмечающего ока хозяйки.
– Что с вами, фройляйн? На вас так подействовало вино?
– Нет, моё сердечко, просто у фройляйн Августы сегодня был очень тяжёлый трудовой день. Полагаю, это просто усталость, – герр Шварц старался быть корректным.
– Тогда, может быть, вы, фройляйн, отправитесь в отель отдыхать?
Это было ужасно.
«Как им объяснить, что я просто улетела в райские кущи от такой красоты. Или даже – в Валгаллу, ведь я же – Брунгильда». Густе с трудом удалось убедить хозяев разрешить ей остаться до конца. Ни за что на свете не согласилась бы она отказаться от музыки Вагнера, заполонившей не только театр, но и её душу.
В отель они попали уже поздней ночью. Коляска, которую герр Шварц позаботился заказать к концу спектакля, везла их по искрящемуся в свете фонарей снегу, большие белые хлопья которого летели с тёмных небес.
А в душе у Густы звучала и звучала музыка.
Следующим утром Густа вновь нашла герра Шварца одиноко завтракающим в холле гостиницы.
Сегодня, к счастью, мочёные яблочки никому не требовались.
Плотно позавтракав – неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть – хозяин с помощницей отправились в магазин.
Пешком идти всего три квартала было куда быстрее и рациональней, чем на авто – дворники едва успели почистить от выпавшего за ночь снега тротуары. На проезжей же части снег частично был примят колёсами, а частично – лежал себе белыми нетронутыми полосами, тянущимися вдоль улицы.
