— Позвольте мне сделать пару звонков, чтобы установить, нет ли других лиц, которые проявляют обеспокоенность по поводу ее исчезновения. Согласны?
— Разумеется.
— Вы разрешите воспользоваться вашим телефоном?
— Телефоном Джо. Пожалуйста.
Пока он звонил, я вышла из комнаты и села на кровать в спальне Джо. Мне ужасно требовался союзник — человек, который бы поверил в меня. Я позвонила Кроссу, потому что, несмотря ни на что, надеялась, что он на моей стороне, и понимала, что самой мне не справиться. Я услышала, как полицейский положил телефонную трубку, и вернулась к нему.
— Ну как?
— Кое-кто уже заявил об исчезновении Джозефины Хупер, — сказал Кросс.
— Теперь поверили? — обрадовалась я. — Приятель?
— Вы.
— Простите?
— Об исчезновении Джозефины Хупер заявили вы. В четверг семнадцатого января в одиннадцать тридцать утра позвонили с Милтон-Грин-стейшн.
— Ну вот, — вызывающе проговорила я.
— К тому времени она отсутствовала меньше суток.
— Понятно.
В самом деле многое прояснилось: во-первых, Кросс, как бы хорошо он ни пытался ко мне относиться, не будет моим союзником, в его глазах я оставалась истеричкой, помешанной на одной мысли; во-вторых, семнадцатого января в четверг я была еще на свободе. Джек Кросс выглядел озабоченным. Но я решила, что это из-за меня.
— Я бы хотел помочь, — проговорил он. — Но что, если она... на Ивисе[5]?
— Да, — с горечью ответила я. — Спасибо.
— Вы вернулись на работу? — спросил Кросс.
— Это не так просто.
— Вам нужна цель в жизни.
— Я хочу остаться в живых.
— Что ж, правильно, — вздохнул Кросс. — Позвоните, если узнаете нечто такое, с чем я смогу работать.
— Я не сошла с ума, — совсем расстроилась я, — хотя могу показаться ненормальной.
* * *
— Я не сумасшедшая, — повторяла я себе, лежа в ванне с фланелью на лице. — Я не сумасшедшая.
Надела свои мешковатые джинсы и красную майку. Обернула волосы полотенцем, села на диван, поджала под себя ноги и включила погромче телевизор. Не могла усидеть спокойно — перескакивала с канала на канал: не хотела оставаться в тишине. В этот вечер, чтобы не ощущать одиночества, мне нужно было слышать чужие голоса и видеть разные лица.
В дверь опять позвонили.
Нечего было пугаться. Никто, кроме Кросса, не знал, что я здесь. И я открыла дверь.
Я моментально сообразила, что знаю его, но не могла вспомнить откуда.
— А где Джо?.. — начал он. И тут он узнал меня и, поняв это, оторопел. — Какого черта вы здесь делаете?
Я ответила тем, что захлопнула дверь. Он предпринял слабую попытку толкнуть створку с другой стороны, но я навалилась сильнее и услышала, как щелкнул язычок защелки. Он что-то крикнул. Я накинула на дверь цепочку и, тяжело дыша, оперлась о деревянную панель. Теперь я вспомнила, где я его видела. Это был дизайнер Бен Броуди. Но как он меня выследил? У него был только мой рабочий телефон и номер мобильника. Я категорически просила Кэрол никому не давать моего адреса. Да она и не знала его. И Терри тоже. Неужели за мной следили? Броуди постучал:
— Эбби, откройте.
— Уходите. Иначе я вызову полицию.
— Я хочу с вами поговорить.
Цепочка казалась вполне солидной. Что он мог предпринять через щель шириной в шесть дюймов? На Броуди были темный костюм и белая рубашка без галстука. И поверх всего — длинное, ниже колен, серое пальто.
— Как вы меня нашли?
— Что значит вас? Я пришел к Джо.
— К Джо? — удивилась я.
— Я ее приятель.
— Ее нет.
— Где она?
— Не знаю.
Он выглядел смущенным.
— Вы здесь живете?
— Как видите.
— Но в таком случае почему не знаете, где Джо?
Я уже открыла рот, чтобы ответить, но так и не сообразила, что сказать.
— Это запутанная история. Да вы мне и не поверите. Вы договорились с ней о встрече?
Броуди отрывисто хохотнул и оглянулся по сторонам, словно не мог поверить, что ведет такие разговоры.
— Вы ее секретарь? Меня так и подмывает сказать вам, что это не ваше дело. Ну хорошо... — Он тяжело вздохнул. — Два дня назад мы решили с ней пойти куда-нибудь выпить, но она не явилась. Я оставил ей пару сообщений, но не получил ответа.
— Именно это я и сказала полиции.
— Что?
— Я хотела заявить о пропаже Джо, но мне не поверили.
— Что здесь происходит?
— Может быть, она уехала в отпуск.
— Послушайте, Эбби, не знаю, что вы обо мне подумали, но все-таки, может, вы позволите мне войти?
— А разве мы не можем говорить через дверь?
— С какой стати?
— Хорошо. Только давайте побыстрее. С минуты на минуту должен возвратиться детектив. — Я пыталась хоть как-то себя обезопасить.
— Зачем?
— Снять с меня показания.
Я открыла цепочку и впустила его в квартиру. И сразу поняла, что Броуди чувствовал себя здесь как дома. Снял пальто и кинул на спинку стула. А я раскрутила полотенце на голове и вытерла им волосы.
— Вы с Джо... как бы это сказать?
— О чем вы?
— Просто заметно, что вы чувствуете себя здесь как в своей тарелке.
— Но не так, как вы.
— Надо же мне было где-то приютиться.
Он внимательно посмотрел на меня:
— Вы здоровы?
Я внутренне содрогнулась.
— Универсальный ответ вам известен: «Я в порядке». Короткий ответ — «нет». Но есть еще такой вариант — «Все очень сложно, но вам до этого нет никакого дела».
Броуди прошел на кухню, налил чайник и включил его в розетку. Достал из буфета две кружки и поставил на стол.
— Мне кажется, я заслуживаю того, чтобы вы мне все подробно объяснили. Полагаете, у нас хватит времени?
— В каком смысле?
— До того, как вернется детектив.
Я пробормотала что-то неразборчивое.
— Вы больны? — спросил Бен.
Он напомнил мне, что пора принять лекарство. Я извлекла из лежащей в кармане упаковки две таблетки, проглотила их и запила водой из крана.
— У меня продолжаются головные боли. Но дело не в этом.
— А в чем?
Я села за стол и на секунду уронила голову на руки. Никак не могла подобрать правильную позу, чтобы не дергало в виске. Послышалось позвякивание: Броуди заваривал чай. Затем поставил на стол обе кружки, но сам не сел, а облокотился о спинку стула Джо. Я глотнула горячий напиток.
— Я стала каким-то подобием Старого Морехода[6]: зажимаю людей по углам и рассказываю им свою историю. Только есть ли в этом какой-нибудь смысл? Полиция мне не поверила. И чем больше я говорю, тем меньше верю сама.
Бен не ответил — просто смотрел на меня.
— Вам не надо на работу?
— Я босс, — сказал он. — Прихожу и ухожу, когда хочу.
И я сбивчиво рассказала ему укороченный вариант своей истории. О проблемах с «Джей и Джойнер», о которых он и сам частично знал, потому что участвовал в проекте «Лавина». О том, как ушла с работы и убежала от Терри. Затем глубоко вздохнула и рассказала о том, как очнулась в подвале, о проведенных в темноте днях, о своем побеге и больнице. И о том, как мне не поверили и вытолкнули в мир.
— Предвижу ваш первый вопрос и сразу отвечаю на него: единственное, в чем я уверена, — это в том, что меня ударили по голове. — Я осторожно потрогала за ухом. Это движение до сих пор заставляло меня вздрагивать. — Но если удар отнял у меня какие-то фрагменты жизни, он же мог добавить другие. Знаете, я в этом еще ни разу не признавалась вслух. Но думала, когда просыпалась среди ночи, о смерти. Видимо, со мной произошел несчастный случай, и такие сотрясения мозга способны вызывать галлюцинации. Ведь можно же вообразить, что сидишь в подвале и к тебе обращается голос из темноты. Как вы считаете?
— Не знаю, — озадаченно ответил Бен. — Какой-то кошмар.
— На меня напали, или, возможно, сбила машина, и я пролежала где-то несколько часов. Вы никогда не видели сны, будто прожили много лет, успели состариться, а на самом деле прошла всего одна ночь?
— Я не запоминаю снов.
— Наверное, это признак душевного здоровья. Когда я была там, я тоже видела сны и хорошо их запомнила. Озера, текущая вода, бабочка на листе. Это что-нибудь доказывает? Можно потерять сознание и при этом видеть сон, как бы еще раз засыпать и видеть другой сон? Такое возможно?
— Я проектирую водопроводные краны и подставки для.: ручек и имею мало представления о психологии.
— Это неврология. Я уже знаю. Меня осматривали психотерапевт и невролог, который мне поверил. Мой мозг лишился каких-то осколков отражения реальности, и я, стараясь заполнить пробелы, хожу по людям, которые, вероятно, считают меня ненормальной. И одновременно усердно прячусь от того, кто скорее всего меня не ищет. С вами не случалось такого в детстве? Вы играете в прятки, находите великолепное место, где можно укрыться, сидите там сто лет — сначала ликуете, потом вам становится скучно, а в конце концов понимаете, что все давно разошлись по домам. И вот теперь у меня такое же чувство: я бормочу, как лунатик, а вы стоите и молчите. Я не знаю, где Джо, и не представляю, что сама здесь делаю. Поэтому можете возвращаться в свою мастерскую.
