— Она находилась на полицейской стоянке, — объяснила я. — Пришлось заплатить больше ста фунтов, чтобы ее забрать. А теперь на ней блокиратор. Вот, — показала я рукой и не поверила собственным глазам. Машины на прежнем месте не было. — Черт побери — она опять исчезла! Разве так бывает? Я считала, что весь смысл блокиратора в том, чтобы не позволить автомобилю сдвинуться с места.
— Ее, наверное, вернули на стоянку. — Бен пытался сохранить серьезное лицо.
— Вот дерьмо!
* * *
Я открыла бутылку вина. Мои руки опять дрожали — потребовалась уйма времени, чтобы вытащить пробку. Бен набрал номер, с кем-то переговорил — но явно не с матерью Джо, — положил трубку и повернулся ко мне:
— Это женщина, которая осталась с их собакой. А сами они отдыхают и вернутся только послезавтра.
Я налила ему вина, но он не притронулся к стакану, а стал листать записную книжку.
— Карло? Привет, это Бен Броуди. Да-да, совершенно верно — приятель Джо. Что? Нет, в последнее время с ней не виделся. Наоборот, хотел у тебя узнать... Нет-нет, ни в коем случае — не скажу, что от тебя... — Броуди положил трубку и опять повернулся ко мне: — Она с ним явно в разрыве. Нельзя сказать, чтобы парень был в хорошем настроении.
— И что же нам теперь делать? — спросила я, заметила свое «нам» и глотнула как следует вина.
— У вас есть что-нибудь в холодильнике? Есть хочется. Мы с Джо собирались пойти поужинать.
Я открыла дверцу.
— Яйца, хлеб, сыр. Салат-латук, спагетти.
— Если хотите, я пожарю яичницу.
— Было бы неплохо.
Бен снял пальто и пиджак, достал из шкафа сковороду, а из ящика стола — деревянную ложку. Он прекрасно знал, что где лежит. Я расслабилась и наблюдала за ним. Броуди не спешил. Он был очень методичен. Я успела выпить второй стакан вина. Я до смерти устала постоянно бояться и быть настороже.
— Расскажите мне о Джо. Какая она?
— Подождите. Вам один тост или два?
— Один. Но хлеба побольше.
— Ну вот и все.
Мы сели за стол на кухне и молча съели яичницу. А я выпила еще вина.
— Она кажется очень застенчивой, пока ее как следует не узнаешь, — сообщил Броуди, дожевав последний кусок. — Полагается только на свои силы, бережливая. Покупает лишь то, что ей требуется. Никогда не ходите с ней по магазинам. Она тратит массу времени, чтобы купить какую-нибудь мелочевку — сравнивает цены в разных местах. Аккуратна, ненавидит малейший беспорядок. Лучше слушает, чем рассказывает. Что еще? Выросла в деревне. У нее есть младший брат, который живет в Америке и работает звукооператором. Близка с родителями. У нее много подруг и друзей. Но встречается с ними, как правило, один на один — не любит больших компаний.
— А какие у нее отношения с Карло?
— По правде сказать, безнадежные. Он — настоящий идиот. — В голосе Бена зазвучали пренебрежительно-резкие нотки, я посмотрела на него с удивлением, и он тут же добавил: — Могла бы выбрать себе кого-нибудь получше. Человека, который ее любит.
— Нам всем бы это не помешало, — легкомысленно заявила я.
— И еще, как я уже говорил, она подвержена депрессии. Бывают периоды, когда Джо не поднимается из постели. Это меня беспокоит.
* * *
Было уже поздно. День близился к концу, как длинная, тяжелая дорога: сначала Тодд, затем суматошный телефонный звонок, инспектор Кросс и теперь вот это. Бен заметил, что я зеваю, встал и взял с дивана пальто.
— Мне пора. Будем поддерживать связь.
— И это все?
— В каком смысле?
— Но ведь она так и не нашлась. Пропала с концами. Надо что-то делать. Нельзя же все так оставить.
— Нельзя. Попробую съездить в Дорсет. Я однажды там был — думаю, что найду. Потом обзвоню ее друзей. Если ничего не прояснится, поеду к родителям. А потом — в полицию.
— Я бы хотела поехать с вами в Дорсет, — брякнула я, хотя за секунду до этого не представляла, что подобное может сорваться с моего языка. Бен удивленно на меня посмотрел. — Когда вы готовы отправиться в путь? — спросила я.
— Сейчас.
— Вести машину ночью?
— Могу. Я не очень много выпил. А завтра после обеда у меня важная встреча. Так что мне нельзя. А вы меня встревожили.
— Я смотрю, вы не любите мешкать.
— А ведь вам не очень хочется ехать со мной.
Я поежилась и посмотрела в окно — в холодную тьму. Большого желания не было. Но и оставаться тоже не хотелось. Лежать в постели, купаясь в собственном поту, слушать, как колотится сердце в груди, ощущать, как сохнет во рту, и ждать, когда наступит рассвет и станет легче бороться с невыносимым ужасом. Засыпать и через несколько минут просыпаться. Прислушиваться к звукам и посвисту ветра. Думать о Джо и о себе. И о том, кто поджидал меня в темноте.
— Поеду, — сказала я. — Где ваша машина?
— У дома.
— А где ваш дом?
— У Белсайз-парка. Пара остановок на метро.
— Давайте возьмем такси. — Я не могла даже думать о том, чтобы ночью спускаться в метро. Достаточно на сегодня натерпелась страхов.
— Хорошо, — ответил Бен.
— Пойду надену что-нибудь потеплее. И на этот раз позвоню знакомым и сообщу, с кем я. Извините.
Насколько я могла судить в темноте, Бен Броуди жил в доме у самого парка. Широкую улицу обрамляли качающие в свете фонарей голыми ветвями высокие деревья.
— Подождете в машине, пока я кое-что возьму? — Он открыл дверцу, и я забралась на пассажирское сиденье. Подмораживало, и в машине заледенели стекла. Она казалась пустой и чистенькой. Только упаковка с салфетками и атлас автомобильных дорог на полу. Я скукожилась в своей теплой куртке и дышала на морозные разводы на стекле. В верхней комнате дома Броуди загорелся свет, затем через несколько минут погас. Я посмотрела на часы на приборной панели — почти два. И спросила себя: что я делаю среди ночи на лондонской улице? В машине человека, которого до этого не знала? И не нашла разумного ответа. Единственным объяснением было то, что я дошла до точки срыва.
— Можем ехать.
Бен открыл дверцу. Он был в джинсах, пестром джемпере и старой кожаной куртке.
— И что же вы взяли?
— Фонарик, одеяло, несколько апельсинов и шоколадку в дорогу. Одеяло для вас. Ложитесь на заднее сиденье, я вас накрою.
Я не протестовала. Перелезла через спинку, и он укутал меня толстым одеялом. Завел мотор и включил отопитель. Мы тронулись. Я лежала с открытыми глазами и наблюдала, как в окне мелькали уличные фонари и высокие здания. Затем увидела звезды, деревья и пролетавший далеко-далеко самолет. И закрыла глаза.
* * *
Во время поездки я то засыпала, то просыпалась. Однажды вынырнув из дремы, услышала, как Бен что-то мурлыкает себе под нос, но не узнала мотива. В другой раз умудрилась сесть и выглянуть в окно. Было все еще темно и вокруг, насколько можно было видеть, ни одного огонька. Машин на дороге тоже не наблюдалось. Броуди ничего не сказал, только подал пару долек шоколада, от которых я стала медленно отщипывать кусочек за кусочком. А затем снова легла на сиденье. Мне не хотелось разговаривать.
В половине шестого мы остановились, чтобы заправиться. Еще не рассвело, но небо на горизонте сделалось дымчато-серым. Мне показалось, что стало еще холоднее, и я заметила на вершинах холмов снег. Вернулся Бен с двумя полистироловыми кружками кофе. Я, прихватив с собой одеяло, перебралась на переднее сиденье, и он подал одну мне. Я обхватила кружку ладонями, согревая руки теплом горячего напитка.
— С молоком, но без сахара, — сказал Бен.
— Как вы догадались? — удивилась я.
— Мы с вами пили кофе и раньше.
— Ах вот как... Нам еще далеко?
— Теперь не очень. Коттедж расположен примерно в миле от стоящей на побережье деревушки Каслтон. Взгляните на карту — она у вас под ногами. Наверное, мне понадобится ваша помощь.
— Вы думаете, она там?
Броуди пожал плечами:
— Под утро в голову всегда лезут мрачные мысли.
— Светает. Вы, видимо, устали.
— Пока не очень. Потом скажется.
— В разгар вашей деловой встречи?
— Не исключено.
— Хотите, могу повести я?
— Машина не застрахована. Разговаривайте со мной, чтобы я не заснул.
— Сделаю все, что в моих силах.
— Мы проезжали Стоунхендж[8]. Хотел вас разбудить, но потом решил: все равно обратно поедем тем же путем.
— Никогда его не видела.
— Неужели?
— Вы не поверите, какие вещи я никогда не видела: Стоунхендж, Стратфорд[9], Хэмптон-Корт[10], лондонский Тауэр. Ни разу не была в Шотландии. Даже в Озерном крае[11]. Вот собиралась слетать в Венецию, даже билет купила. Но вместо Италии оказалась в подвале с кляпом во рту.
— Еще успеете.
— Надеюсь.
— А что было хуже всего? — спросил он после паузы.
Я покосилась на него: Бен не отрывал глаз от дороги и пролетающих мимо пологих холмов. Я сделала глоток кофе. Хотела было ответить, что не могу об этом говорить, но вспомнила, что после того, как я убежала из подвала, Броуди оказался первым человеком, который не смотрел на меня с тревожной настороженностью. Не вел со мной себя так, словно я свихнулась. И я постаралась объяснить:
