– Ладно тебе. Монах, – рассмеялась Ирина.
– Ничего не ладно! Убери их и отправляйся в воду, где тебе самое место. Убери их так, чтобы никто не видел, и не забудь инструкций. Мы пройдем мимо транспорта один раз. Смейся и маши ручкой очаровательным мальчикам. Мы пройдем мимо корабля и свернем влево. Когда отойдем от транспорта на четверть мили, я нажимаю кнопку. Когда грохнет взрыв, ты отпустишь трос и упадешь в воду. Не раньше! Все должно выглядеть правдоподобно: тебя опрокинуло взрывной волной. Я развернусь и подойду вытащить тебя из воды. Когда я вытащу тебя и трос, вокруг будет столько дыма и поднимется такая суматоха, что на нас никто не обратит внимания. Правильно, свяжи их хорошенько.
Ирина, связав меня по ногам, крепко потянула шнур на себя, для прочности. Мистер Су уже был связан по рукам и ногам и лежал на другой скамейке в крошечной каюте. Ирина задержалась у входа, посмотрела на меня, медленно улыбнулась, сняла темные очки и положила их в карман своего платья. Все еще улыбаясь, она чуть изогнулась, расстегивая платье, а затем одним грациозным движением скинула его, потом сандалии и швырнула их в каюту дразнящим жестом, словно танцовщица в стриптизе. На какое-то мгновение она застыла в проходе – загорелая, стройная, красивая блондинка в белом бикини.
– Ирина, кончай выставляться, – крикнул Монах. – Давай в воду. Вон идет корабль… Правильно, все по графику. Это он, “Генерал Хьюз”. Прыгай в воду. Когда наденешь лыжи, дашь мне знать.
Я услышал всплеск. Через распахнутую дверь я увидел, как Монах прошел назад к штурвалу, нервно озираясь по сторонам. Потом хлопнула дверь, и я услышал крик Ирины.
– Давай! Вперед!
Катер двинулся вперед, потом как бы запнулся, встретив сопротивление лыж и лыжницы, но затем ринулся во весь опор. Но я толком не обратил на это внимания. Меня интересовало другое. Я искал шанс и нашел его. Я вспомнил свои же слова, сказанные другой женщине, в других обстоятельствах. “Иногда осколок стекла может сослужить неплохую службу”.
Если линзы Ирининых очков из стекла, а не из пластмассы, и если Монах будет слишком поглощен своим делом, то…
Задача была непростая. Линзы оказались, слава Богу, стеклянными, но вынуть их из оправы и так разломить, чтобы получились режущие инструменты, было очень непросто. Катер качало, да и Монах мог в любой момент сунуть нос в каюту. Для этого ему даже не нужно было вставать.
К счастью, он этого не делал, пока я готовил инструмент и присматривался, как бы его лучше держать. Я посмотрел на мистера Су. Разумеется, от него не скрылись мои манипуляции, и когда я показал ему стеклянный полумесяц, он кивнул. Нам пришлось немного повозиться на наших лавках, но кабинка оказалась крошечной, и далеко тянуться было незачем, Су осторожно взял стекло. Увидев в его глазах вопрос, я понял, что его волнует. Тот, кто освободится первым, получает явное преимущество.
Су не сказал ни слова. Он был реалист. На катере имелся вооруженный противник, а разбираться с вооруженными противниками было моей специальностью, а не его, мистера Су. Он не был настолько наивен, чтобы вытягивать из меня бессмысленные обещания. Он лишь уперся поудобнее и заработал импровизированным лезвием. К счастью, они воспользовались рыболовной леской. С веревкой справиться нам было бы гораздо сложнее. Впрочем, мы и так сломали два полумесяца и пустили в ход третий, пока прочная леска не была перерезана.
Я перекатился обратно на свою лавку, чтобы освободить запястья от пут Ирины. Я сделал это вовремя. Монах вдруг выругался, и катер резко свернул. Затем дверь каюты распахнулась, и в проеме показался Монах. В левой руке он держал сверкающий револьвер, а правая была по-прежнему занята штурвалом. Его бледное лицо было искажено гневом. Сначала я решил, что он увидел перерезанную леску, потом я сообразил, что его встревожило нечто совсем иное.
– Сволочь! – крикнул он. – Как ты ухитрился это сделать? Как ты дал им знать, Эрик? Корабль поворачивает. Чертов транспорт идет назад, ты понимаешь? Как ты это сделал? – Он нацелил револьвер на меня и продолжал: – Ну, давай улыбайся, торжествуй. У тебя осталась последняя улыбочка! Одна-единственная.
Нечего было и думать атаковать Монаха. Руки у меня были все еще в леске, не говоря уже о ногах. Я глядел на него и думал, что Изобел выполнила мое поручение. Несмотря на рану и штиль, эта невозможная женщина сделала свое дело. Она передала необходимую информацию. Нет, она зря тратила время на коктейлях. Она была секретным агентом неплохого класса. По крайней мере, эту роль она играла лучше, чем иные наши сотрудники.
Я уставился на блестящий револьвер, на палец, который, казалось, вот-вот нажмет на спуск. Но Монах усмехнулся и опустил пушку.
– О`кей, Эрик, один – ноль в твою пользу. Значит, это та женщина… Зря я поверил Ирине. Тоже мне стрелок. Когда они научатся добивать раненых? Но ты напрасно радуешься. Мало что изменилось, приятель. Фейерверк не отменяется. Мы взорвем корабль не на выходе, а на входе в порт. – Сунув револьвер за пояс, Монах добавил: – Отдыхай, старина, и гляди в оба. Скоро будет красиво.
Он хлопнул дверью и исчез из вида. Ирина постаралась на славу, а узлы на леске распутывать труднее, чем на веревке. Я уже хотел было пустить в ход остатки очков, как вдруг подцепил ногтем нужную петлю, и вскоре ноги мои обрели свободу.
Увидев устремленный на меня взгляд Су, я послал китайцу дружескую улыбку. Освобождать его я не стал. Сражение с Монахом предстояло нешуточное, и мне ни к чему было иметь у себя в тылу воина отнюдь не из моей армии. Я лежал, пытаясь понять, что там, за бортом. Мимо, похоже, проходили другие суда: время от времени наш катер начинало сильно качать.
Затем качка прекратилась, и мы стали забирать влево. Внезапно над нами показался корабль – и стал стремительно отступать назад. В проеме я увидел серый борт и даже лица солдат, глядевших на нас с верхней палубы. Мне даже показалось, что я слышу приветственные крики и свист, но шум мотора катера, гулким эхом отдаваясь от борта корабля, заглушал все остальное.
Уловив какое-то движение на катере, я снова затих, потом увидел, как Монах наклонился влево к тому самому прибору. Сначала я не понял его намерения: мне показалось, что он просто хочет проверить, как там поживаем мы в кабине. Но затем я услышал характерный щелчок, который не смог заглушить даже общий грохот.
– Это значит, что устройство приведено в состояние готовности, мистер Хелм, – сказал мистер Су. – Красная лампочка означает, что система в рабочем положении. Когда будет нажата кнопка “пуск”, произойдет взрыв.
– На каком максимальном расстоянии действует ваше приспособление?
– Сейчас примерно на милю. Теоретически оно может приводить в действие заряды и с расстояния десять и даже более миль, но тут требуется соблюдение ряда условий.
Корабль остался позади. Я начал считать секунды. Монах сказал, что нажмет кнопку, когда они отойдут на четверть мили. Поскольку корабль шел в одну сторону, а катер в другую, скорость расхождения между ними составляла около сорока миль в час – точнее можно было сказать, зная угол расхождения. Значит, требовалось примерно полторы минуты, или девяносто секунд, чтобы разойтись на милю, и около двадцати секунд – на четверть мили, Я решил сделать маленький допуск и, досчитав до пятнадцати, вышел из каюты.
Он был еще за штурвалом, держал его двумя руками. Мне повезло. В этот момент он обернулся, глядя назад, на корабль и Ирину. Корабль был за кормой, и Ирина тоже: стройная загорелая фигурка в белом бикини лихо мчалась на лыжах за стремительным катером.
Но мне некогда было долго на это любоваться. Монах уже успел обернуться ко мне, и я успел первым ударить, отчего он свалился с сиденья. Затем, опершись о стенку каюты, я ударил его ногой так, что он отлетел к корме, подальше от чертова ящика у моего правого локтя, на котором по-прежнему горела красная лампочка. Мне надо было много чего успеть. Левой рукой я крутанул руль, отправив катер в открытое море. Затем глянул на прибор справа. На нем было слишком много разных кнопок и рычажков. Я побоялся их трогать, по крайней мере, пока мы были в зоне взрыва. Неверный ход, и тогда жди беды.
Монах, слегка оглушенный, присел на корточки, затем в руке его блеснул револьвер, но я был начеку, и ударом ноги выбил железку за борт.
Монах обнажил зубы в злобной ухмылке.
– Значит, все, по-старому, Эрик? Ногами ты дерешься неплохо, а вот как насчет рукопашной? Не боишься?
Он был, конечно, прав. В ближнем бою преимущество было на его стороне. В кокпите, заставленном скамейками, негде было развернуться и поработать ногами, да и мои длинные руки тоже не создавали мне перевеса. Монах опустил голову и пошел в атаку. Я застыл в ожидании. Больше мне, собственно, ничего не оставалось делать. Я был Горацием на мосту: мне приходилось стоять насмерть между ним и этой красной лампочкой. Я слишком хорошо знал его и не сомневался, что при первой возможности он рванется к прибору и нажмет пусковую кнопку.
