Амира с пониманием улыбнулась.
— Но математики утверждали, что это невозможно. Вероятность этого равна одной квинтиллионной.
Макферлейн кивнул.
— Я проделала несколько вычислений, пока мы плыли. Математики ошибались. Они основывались на ложных допущениях. Вероятность примерно одна миллиардная.
Макферлейн рассмеялся.
— Да? Миллиардная, квинтиллионная. Какая разница!
— Это одна миллиардная каждый год.
Макферлейн перестал смеяться.
— Вот именно, — сказала Амира. — За миллиарды лет есть более чем шанс, что один такой приземлился. Это не только возможно, это вероятно. Я воскресила для вас вашу теорию. Вы передо мной в долгу, победитель.
В интендантской установилось молчание, слышалось только завывание ветра. Затем Макферлейн начал говорить:
— Вы действительно верите, что этот метеорит сделан из какого-то сплава или металла, которого не существует в Солнечной системе?
— Да. И вы сами тоже в это верите. Поэтому вы и не написали рапорт.
Макферлейн медленно продолжал, почти про себя:
— Если бы этот металл где-то существовал, мы бы нашли хотя бы его следы. В конце концов, Солнце и планеты сформировались из одного и того же облака пыли. Значит, он должен был прилететь извне. Это неизбежно.
Он посмотрел на Амиру. Она усмехнулась:
— Читаете мои мысли.
С минуту они сидели, поглощенные размышлениями об одном и том же.
— Нам нужно получить образцы с него, — сказала наконец Амира. — В моем распоряжении прекрасное лабораторное оборудование для анализов и высокоскоростной алмазный бур тоже. Я бы сказала, что кусок килограммов в пять для начала будет то, что надо, как думаете?
Макферлейн кивнул.
— Но давайте держать при себе наши соображения. Ллойд и остальные должны появиться здесь с минуты на минуту.
Словно по сигналу, снаружи послышались шаги, дверь отворилась, и появился Ллойд, еще более чем обычно похожий на медведя в толстой парке на фоне тусклого синего света. За ним вошел Глинн, затем Рочфорт и Гарса. Последним продвинулся боком ассистент Ллойда Пенфолд. Он дрожал, его полные губы посинели и сморщились.
— Там холодно, будто у ведьмы за пазухой, — крикнул Ллойд, топая ногами и протягивая руки к печке.
Его переполняло веселье. Люди из ЭИР, в отличие от него, сразу расселись за столом. Они выглядели подавленно.
Ренфолд занял позицию в углу комнаты, держа в руке рацию.
— Мистер Ллойд, сэр, нам пора на посадочную площадку, — сообщил он. — Если вертолет не поднимется в течение часа, вам ни за что не попасть в Нью-Йорк вовремя на собрание акционеров.
— Да-да. Одну минуту. Я хочу услышать, что скажет Сэм.
Пенфолд вздохнул и стал что-то бубнить в микрофон.
Глинн посмотрел на Макферлейна своими серыми серьезными глазами.
— Отчет готов?
— Конечно, — кивнул Макферлейн и подал ему распечатку.
Глинн взглянул на нее.
— Я не настроен шутить, доктор Макферлейн.
Впервые Макферлейн видел, чтобы Глинн позволил себе выказать раздражение или другие сильные эмоции по какому-либо поводу. Ему пришло в голову, что Глинн тоже был потрясен тем, что они обнаружили в яме. «Это человек, который ненавидит сюрпризы», — подумал он.
— Мистер Глинн, я не могу основывать отчет на предположениях, — сказал он. — Мне необходимо изучить метеорит.
— Я знаю, что необходимо, — сказал Ллойд громко. — Нам необходимо убрать его к дьяволу с этого острова в международные воды, прежде чем чилийцы что-нибудь учуют. Изучать его вы сможете и после.
Макферлейну подумалось, что это заявление стало последним аккордом в продолжительном споре между Глинном и Ллойдом.
— Доктор Макферлейн, — сказал Глинн, — возможно, я сумею упростить дело. Меня особенно интересует одно: он представляет опасность?
— Мы знаем, что он не радиоактивен. Он может оказаться ядовитым, я полагаю. Большинство металлов таковы, в той или иной степени.
— Насколько ядовитым?
Макферлейн пожал плечами.
— Палмер прикасался к нему и остался живым.
— Он был последним, кто это сделал, — отрезал Глинн. — Я приказал, чтобы никто, ни при каких обстоятельствах не допускал непосредственного контакта с метеоритом.
Он помолчал.
— Еще что-нибудь? На нем могут быть вирусы?
— Он пролежал здесь миллионы лет, так что чужеродные микробы рассеялись давным-давно. Возможно, стоит взять образцы почвы, собрать мох, лишайник и другие растения в округе, чтобы посмотреть, нет ли чего необычного.
— Что нужно искать?
— Мутационные изменения, например, или признаки низкоуровневого воздействия токсинов или тератогенов.
Глинн кивнул.
— Я поговорю с доктором Брамбеллом об этом. Доктор Амира, есть какие-нибудь мысли относительно его металлургических свойств? Это металл, не так ли?
Послышался хруст конфеты.
— Да, это наиболее вероятно, поскольку он ферромагнетик. Он не окисляется, подобно золоту. Однако я не могу понять, как металл может быть красного цвета. Мы с доктором Макферлейном как раз говорили о необходимости взять образцы.
— Образцы?
Все онемели, так изменился голос Ллойда.
— Естественно, — сказал Макферлейн, приходя в себя. — Это стандартная процедура.
— Вы собираетесь отрезать кусок от моего метеорита?
Макферлейн посмотрел на Ллойда, потом на Глинна.
— Вы видите в этом проблемы?
— Вы чертовски правы, есть проблемы, — жестко сказал Ллойд. — Это музейный экспонат. Он будет выставлен. Я не хочу, чтобы его долбили или сверлили.
— Из всех найденных крупных метеоритов нет ни одного, который не резали. Мы возьмем только пятикилограммовый кусок. Этого будет достаточно для всех тестов, которые кто-то может захотеть провести. Такого куска хватит на многие годы.
Ллойд тряхнул головой:
— Ни за что!
— Мы должны это сделать, — страстно сказал Макферлейн. — Невозможно изучать метеорит без выпаривания, плавления, полировки, травления. Учитывая размеры метеорита, такой образец — капля в море.
— Это не Мона Лиза, — пробормотала Амира.
— Невежественное замечание, — сказал Ллойд, обернувшись к ней, вздохнул и поник. — Резать его кажется таким… кощунством. Разве мы не можем оставить его неисследованным?
— Совершенно невозможно, — сказал Глинн. — Нам необходимо узнать о нем больше, прежде чем я разрешу его двигать. Доктор Макферлейн прав.
Ллойд уставился на него, лицо его начало наливаться краснотой.
— Прежде чем вы разрешите его двигать? Послушайте меня, Эли. Я подчиняюсь всем вашим маленьким правилам. Я играю в вашу игру. Но давайте не забывать, что по счетам плачу я. Это мой метеорит. Вы подписали контракт доставить его мне. Вы любите хвалиться, что вы никогда не терпите неудач. Если судно вернется в Нью-Йорк без метеорита, это будет вашим провалом. Я прав?
Глинн посмотрел на Ллойда. Потом он начал говорить так спокойно, словно разговаривал с ребенком.
— Мистер Ллойд, вы получите свой метеорит, но важно, чтобы при этом никто без необходимости не пострадал. Разве не того же самого хотите вы сами?
Ллойд замялся.
— Конечно, это так.
Макферлейн был потрясен, как быстро Глинну удалось перевести Ллойда в оборонительную позицию.
— Тогда все, о чем я прошу, — дайте возможность действовать с осторожностью.
Ллойд облизал губы.
— Просто получается какая-то мучительная задержка. Почему? Метеорит — красный. Так я вас спрашиваю, что в этом плохого? По-моему, это великолепно. Или все забыли о нашем друге с его эсминцем? Чего у нас здесь нет, так это времени.
— Мистер Ллойд! — позвал Пенфолд умоляюще. Он держал рацию так, как нищий держит подаяние. — Вертолет. Пожалуйста!
— Вот проклятье! — крикнул Ллойд. Через мгновение он обернулся. — Ладно, черт с вами, берите ваши образцы. Только прикройте дыру, чтобы ее не было видно. Да поторапливайтесь, чтобы к моему прилету в Нью-Йорк этого сукина сына уже начали двигать.
Он протопал к двери. Пенфолд следом за ним. Дверь захлопнулась. Минуту или две в комнате было тихо. Потом Амира встала.
— Пошли, Сэм, — сказала она. — Давайте посверлим этот леденец.
Остров Десоласьон
14 часов 15 минут
После тепла интендантской ветер словно ножом полосовал кожу. Макферлейн сразу начал дрожать. Он шел вслед за Амирой к техническим складам, с любовью думая о сухой жаре Калахари.
Контейнер оказался длинней и шире, чем остальные. Потрепанный снаружи, внутри он был просторным и чистым. В слабом освещении поблескивали мониторы и смонтированное в стойки диагностическое оборудование, питающиеся от центрального генератора из соседнего ангара. Амира подошла к большому металлическому столу, на котором лежал сложенный треножник и высокоскоростной портативный бурильный агрегат. Если бы не кожаный ремень на нем, Макферлейн никогда бы не подумал, что эта машина «портативная». Она была похожа на базуку двадцать первого века. Амира с любовью похлопала по буру.
