Стречи пропела:
— Мальчики, мальчики, мне действительно пора.
Перед тем как сообщить, что он, собственно, приезжал только затем, чтобы спросить, серьезен ли новоиспеченный лорд Эском в своем намерении прикупить дом, Джереми позаботился отвезти Стречи подальше от паба. И ей понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, кого именно из лордов Эском он имеет в виду.
— Ну да, — ответила она. — Полагаю, Линкольн и вправду серьезен. К нему тут жена прилетает.
— Мне он ничего не сказал.
— Он сам узнал только сегодня утром.
Машина стояла на обочине поля у ворот. Солнце им подмигивало.
— Вы виделись с ним утром? — пробормотал Джереми.
Она прекрасно поняла ход его мыслей — вчера поздно вечером он видел их с Линкольном. Пора спасать свою репутацию, подумалось ей.
— Мы всегда на связи. Он — важный клиент.
— Так вы ему звонили?
— У него же мобильный. Теперь у всех мобильники, правда ведь? Его жена позвонила из Хитроу.
— Ей так не терпится взглянуть на поместье?
— И не только на него.
Джереми кивнул:
— Лорд и леди Дин.
— Звучит неплохо.
— Точно.
Они разом запнулись, посмотрели друг на друга и с облегчением рассмеялись.
Джереми осторожно начал:
— Забавная, стало быть, шутка. — Он неотрывно следил за ней. — Ну и за сколько вы продали титул?
Стречи была настороже:
— Точно не знаю. Его продавал мой партнер.
— Ваш партне-ор. — Джереми нарочно растянул это слово в надежде, что она прояснит его значение. Чего она делать не стала.
А может, оттого, что сама не была уверена. Позднее в это утро позвонил Клайв — сообщить, что только что приземлился в аэропорту Бристоля. Тон его был деловым — таким она любила его больше всего. И он не назвал ее «милой»!
— Мы тут на машине.
— Кто это «мы»?
— Представляешь — в американском аэропорту я столкнулся с миссис Дин. И мы решили ехать вместе.
— Так ты — в «Холидей Инн»?
— Именно.
— Я подвезу тебя. Пусть она едет в той машине, а мы с тобой — в моей. Экономия как-никак.
— Какая ты у меня молодец!
— Ты собираешься присоединяться ко мне в «Серпе и мотыге»? А то я могу договориться. — Это был пробный шар: она не знала, что ей и думать.
— Пока ничего не предпринимай! — ответил Клайв.
— Так ты остаешься?
— Глория платила за машину.
— Надеюсь, билет тебе покупала не она?
Клайв рассмеялся:
— Ну, она все равно покупала для себя… Мы приедем часам к двум.
— Выходит, вы с ней не просто «встретились в аэропорту»?
Клайв помедлил:
— Сколько там еще «лордов Эском»?
Стречи быстро сосчитала:
— Четверо — насколько мне известно. Причем трое из них поселились в «Холидей Инн».
— В одном отеле? Господи, как бы не встретиться со всеми вместе…
— Мне это не впервой.
— Стречи, ты — чудо!
— Гм. А где сейчас эта, как ее… Глория?
— Пошла носик попудрить. Так что долго я говорить не могу.
— И твой план?
— Не высовываться, скорее всего.
— Значит, ничего нового.
Фрэнки мрачно уставился в окно машины. Узкая грунтовая дорога извивалась меж высоких берегов, которые казались еще выше от густой зелени давно не стриженных кустов живой изгороди. У него было ощущение, что он попал в ловушку, и теперь отрезан от прочего солнечного мира. Только теперь он понял, почему никогда не любил уезжать из большого города. Он буркнул водителю:
— Да, дороги тут у вас…
— Девоншир — что же вы хотите? Люди сюда отдыхать ездят.
— Это зачем еще?
— Чтобы побыть наедине с природой.
— Прямо как в «Эверглейдс», — задумчиво произнес Фрэнки.
На спуске с очередного холма Паттерсон затормозил. У подножья его, преграждая путь, весело катил поток. Возле машины красовалась полустертая деревянная табличка, уверявшая их, что в этом месте «Переправа». А на том берегу путников ждало полуразрушенное здание темного камня, оплетенное темно-зеленым плющом и всяческими колючками (конечно, при условии, что переправиться им все-таки удастся). К зданию крепилось видавшее виды мельничное колесо.
— Здесь кто-нибудь живет? — спросил Фрэнки.
— Больше нет. Это мельница.
— Да ну?
Паттерсон решил, что разворачиваться все-таки не стоит, и осторожно направил автомобиль вниз по склону. Прямиком в воду. Бог его знает, насколько тут глубоко. Фрэнки сидел очень тихо. В мозгу его возникло гнусное подозреньице, что они вот-вот утонут. Не отрывая глаз от пола, он ждал, когда на нем начнут появляться первые лужицы.
Когда же они наконец выбрались на берег, мотор начал покашливать.
— Вода в распределителе, — пробормотал Паттерсон. Но в чем, в чем, а в машинах Фрэнки разбирался.
— Вылезай и просуши свечи.
Фрэнки прохлаждался возле машины, а Паттерсон согнулся над капотом, когда внезапно дверь мельницы отворилась. Оттуда появился человек, с виду — пьянь пьянью, подумалось Фрэнки: тощий, грязный, в вонючих лохмотьях — и принялся обозревать машину.
— Неплохой двигатель.
Паттерсон поднял голову:
— Есть у кого ВД-40?
— Чего?
— Свечи просушить.
— Да есть пару тряпок.
Паттерсон засопел и вновь склонился над капотом. Тогда обитатель мельницы обернулся к Фрэнки:
— Сигаретки не найдется?
— Нет. Куда ведет эта дорога?
— Вы — американец.
— Я в курсе. Я спросил, куда ведет дорога.
Тот цыкнул зубом.
— А вам куда надо?
— Куда ведет эта дорога?
Тощий снова помедлил.
— Вообще-то это частная дорога.
— И что с того?
— Вам придется заплатить за проезд.
Фрэнки посмотрел на него:
— Не наглейте.
— Это переправа — видите? Туда — пятишка, обратно — десятка.
— Я сказал — не наглейте. Вы живете здесь?
— Ага.
— И кто еще с вами живет?
— Никого.
Не успел он произнести эти слова, как тут же понял свою ошибку. Фрэнки устремил на него взгляд своих черных глазок-буравчиков. Внезапно стало холодно. Фрэнки окликнул Паттерсона:
— Ты все?
— Все. Они просто отсырели.
Тощему следовало бы вернуться в свою берлогу. Но кто-то ненормальный внутри него заставил его сказать:
— Хорошо, пятишки хватит.
Паттерсон сделал шаг в его сторону. Фрэнки попытался унять его, но тот настаивал. Обитатель мельницы все еще маячил на спуске, когда ботинок Паттерсона достал его затылка.
Тот повалился, точно вязанка дров.
Фрэнки воскликнул:
— Уймись, ради Бога! Поехали.
Паттерсон склонился над недвижным телом. Казалось, он разочарован тем, что схватка так быстро закончилась. Он пнул упавшего, но тот не шевелился.
Паттерсон вопросительно взглянул на Фрэнки — который сказал:
— Нам не следует оставлять его тут.
Паттерсон огляделся:
— Ну, тут же не шоссе.
— Он не шевелится. Убери его с глаз.
Паттерсон ухватил лежавшего за ноги и подождал, пока Фрэнки возьмет его за руки. Но Фрэнки так и остался стоять. Паттерсон пожал плечами и поволок тело к мельнице. Его силы хватило бы, чтобы вскинуть его на плечо и понести, но тут Фрэнки догадался, что тот пытается подчеркнуть, что, мол, вот он… Вечно эти британцы пытаются кому-то что-то доказать. Может, Паттерсону вздумалось еще раз показать Фрэнки, что он больше и сильнее (а то и так не видно). Или что он круче. Но тот упрямо продолжал тянуть бесчувственное тело.
И к лучшему, что бесчувственное. Наверняка это чертовски больно — когда тебя вот так тянут.
Паттерсон пнул дверь и затолкал тощего внутрь. Фрэнки вошел следом. Царившие здесь смрад и полумрак указывал на то, что место давно заброшено, но должен же парень был где-то жить.
— Пойду наверху посмотрю, — буркнул Фрэнки.
Паттерсон заявил, что наверх он тащить его не намерен, но Фрэнки, не слушая его, направился на второй этаж. Ему было интересно, что он там увидит. Заброшенное место, да еще и на его территории! Такие вещи всегда интересны.
Ветхие деревянные ступеньки крякали, а кое-где и пошатывались под его ногой. На пыли остались отпечатки чьих-то ног. А это означало…
Фрэнки пощупал под курткой — там, где за поясом брюк прятался его маленький «глок». В Штатах его предупреждали, что в Великобритании оружие лучше не носить, но этот совет он предпочел пропустить мимо ушей. Когда он прибыл в Лондон и познакомился с англичанами, он понял, насколько был прав. Луч света в темноте никогда не помешает.
Лестница вела к площадке и еще одному пролету. Повсюду были разбросаны какие-то вещи, но ничего не указывало, где именно жил тощий. В конце лестницы он обнаружил дверь. Держа оружие наготове, Фрэнки открыл ее. Какая-то кладовка, полная хлама. Он подошел к квадратному окошку и выглянул наружу. Окно было маленьким, а до земли оказалось высоко. Земли не видно — одни деревья. Да и не окно это было, а скорее отверстие для вентиляции. Голову еще можно просунуть — но никак не остальное.
