Фрэнки вышел из комнаты и задержался на площадке. Прислушался. Ничего. Даже Паттерсона внизу не слышно. А ведь парень должен был подняться вслед за ним — на всякий случай. Да, толку от него как от неисправного двигателя. Фрэнки крепче стиснул пушку и принялся подниматься по второму пролету.
Он почувствовал приток воздуха — из чего следовало, что крыша дырявая или же что обитатель мельницы периодически открывал окна — если имевшиеся окна открывались. На самом верху Фрэнки обнаружил просторную комнату. Такое впечатление, что тощий приволок сюда свою нехитрую обстановку: мешок, какие-то кули, несколько деревянных ящиков, вполне сносный стул и примус. Ни дать ни взять квартира-студия на верхнем этаже. Также в комнате имелась пара кастрюлек, а в углу валялся рюкзак. Но Фрэнки он не интересовал — станет он шарить по рюкзакам какого-то бродяги.
Судя по всему, тощий жил один.
Фрэнки спустился вниз — «глок» свободно болтался в свисавшей руке. Явной опасности не было. Но то, что этот кретин Паттерсон так притих, ему очень не нравилось. На последних ступеньках Фрэнки окликнул его.
— Я все еще здесь.
Фрэнки пришло в голову, что Паттерсон не заметил пушки. Не свети чего не следует — вот основной закон выживания. Он сунул оружие за ремень.
Паттерсон стоял пред распростертым телом:
— Думаю, что он все… того.
Яркое солнце озаряло пасторальную сцену. Ниббетты и их друзья упросили Тину снова рассказать всю историю. Для них это укромное место являло собой самую прекрасную часть сказочного средневекового королевства. Миссис Ниббетт, казалось, была убеждена, что древняя деревня под Тининым «дерно́м» — не что иное, как давно потерянная вотчина клана Ниббетт. Тине пришлось мягко объяснить, что поселение, укрытое под болотистым дерном, своими размерами до деревни не дотягивало — скорее это была ферма, да и от той остались лишь камни.
— И привидения! — подхватила Мертл. — Держу пари, они сейчас за нами наблюдают.
Уолтер предложил устроить наконец пикник.
Мертл продолжала:
— Если мы все на минуточку замолчим и прислушаемся…
Уолтер перебил ее, заявив, что проголодался.
Миссис Ниббетт стиснула руки.
— Во времена средневековых рыцарей — и лордов, как мой дорогой Уолтер, — всадники на горячих конях рыскали по лесам, а вот на таких же зеленых полянах устраивали они пир.
Мертл вспомнила, что они не взяли холодной курятины.
— Да и эта ветчина, похоже, наполовину состоит из воды.
— Что ж, раньше все было по-другому, — рассудительно заметил Уолтер.
Его новоявленная леди ввернула:
— А мы издадим закон!
Тина спросила, как им аукцион.
— Здорово!
Миссис Ниббетт снова сцепила пальцы — нормальное явление, когда она что-нибудь рассказывала:
— Оттого что в торгах принимали участие люди почти со всего света, наш очаровательный лорд Клайв сказал, что лучше всего будет устроить аукцион по телефону. И скажу я вам, Тина, дорогуша, — торг был яростный! Стоило нам назвать сумму, милая барышня-оператор тут же сообщала нам, что ее перебили; но мы снова называли, и снова… весело было; скоро ставки взлетели до небес, и мы уже было отчаялись. Я и вправду потеряла всякую надежду — и вот мы здесь. Тютелька в тютельку! И, э-э… должна признаться, что титул обошелся нам в гораздо большую сумму, чем мы рассчитывали; тем не менее мы вошли во вкус, и когда наши конкуренты то приближались, то отдалялись от нас, тогда мы уперлись и… выиграли торги! Стоил титул недешево, но уверяю вас, Тина, — он того стоил! Только представьте себе: мой Уолтер — настоящий английский лорд!
В то самое время самый нежеланный Тинин лорд открывал двери паба «Серп и мотыга». На лице его застыло выражение страдания, ноздри трепетали.
— Мисс Джейн Стречи, пожалуйста.
— Ее нет.
— Для меня — есть.
— Ни для кого нет.
Люк оставил Деларма, чтобы подать посетителю пинту шенди и традиционный девонский «завтрак пахаря». Выбросив в ведро традиционную целлофановую обертку, он обернулся к нему:
— Вам что-нибудь принести?
— Я не употребляю алкоголь.
— В таком случае вы пришли не туда.
Деларм явно начинал сердиться:
— Мне нужна мисс Стречи.
— Да-а, девушка нарасхват. Но ее нет.
И Люк исчез в глубине бара. Деларм возопил:
— Скажите ей, что приходил лорд Эском!
— Какой именно?
Деларм развернулся и вышел.
Удивленный посетитель спросил Люка:
— Он что — и правда лорд Эс… как его там?
— О да! А я — турецкий султан. Вы что — не знали?
Стречи вошла в главный вестибюль «Холидей Инн» и принялась оглядываться в поисках ненароком случившихся лордов и иже с ними. После чего осторожно приблизилась к стойке администратора и поинтересовалась, не прибыла ли в отель миссис Глория Дин?
— Мисс… а? — спросила со скучающим видом хорошенькая девушка за стойкой. По-видимому, ее владение английским было обратно пропорционально внешним данным.
— Миссис Глория Дин.
— Хло-ри-дин? — по слогам произнесла администратор — ее улыбка осчастливила бы не одного стоматолога.
— Мистер Дин — мистер Линкольн Дин? Его жена.
Казалось, администраторша начала что-то соображать — внезапно ее лицо просияло.
— О! Так вы — жена мистера Дина? Да, мы вас ждем.
— Оно и видно.
— Он попросил позвонить ему, когда она появится. Он в баре. Я оповещу его.
«Оповещу». Сильное слово, прямо-таки жемчужина ее ограниченного лексикона. Девушка сняла трубку, нажала какую-то кнопку, победоносно улыбнулась — и залопотала по-испански. Болтала она оживленно, щедро уснащая речь фразами типа: «Да что ты говоришь!», «Да ну!», «Быть этого не может!» — по-испански, разумеется.
Последующие полторы минуты администраторша восседала за стойкой со счастливой улыбкой на устах и трепалась по телефону. Однажды, уловив момент между чириканьем и мурлыканьем в трубку, она сочувственно улыбнулась Стречи. Последняя поднялась на ноги и многозначительно покашляла в сторону девушки. Однако та и не думала заканчивать свою беседу.
Кто-то легонько похлопал Стречи по плечу. Она резко обернулась.
— Не беспокойтесь. — Это был Линкольн. — Испанский — основной язык для общения в этом отеле. Как и в Калифорнии, впрочем. Знаешь, она и бармен — э-э… в общем, они ладят. А жаль. Такая цыпочка. — Он игриво ткнул пальцем Стречи. — Вы лучше, конечно! — Он рассмеялся.
— Ваша жена еще не приехала?
— Т-твою… Нет пока. Но с минуты на минуту будет. Послушайте, нас не должны видеть вместе. — Он повлек Стречи за собой. — Это же Глория — если она что узнает, немедленно начнет ревновать. Ох!
Она уставилась на него. Похоже, он говорил всерьез. Дотащив Стречи до непропорционально огромного букета искусственных цветов, он усадил ее. Сам Линкольн остался стоять.
Она подумала, что вот сейчас он объяснит ей, что за путаница творится в его голове, но вместо этого он сказал:
— Эй! У меня есть идея получше. Я там, в баре, с твоим приятелем — ну этим, торговцем недвижимостью, как его, Джереми. Почему бы вам не сесть за наш столик, как будто вы пришли с ним?
— Да мне и тут неплохо…
— Он пытается мне впарить… что вы имеете в виду под «и тут неплохо»? Послушайте, Стречи, — только не надо сейчас, когда приезжает моя благоверная. Я к тому, что я ценю…
— Я здесь, чтобы встретить лорда Клайва.
Он уставился на нее:
— А разве он не в Америке? Клайв остановился в этом отеле? Почему вы мне ничего не сказали? Почему он сам мне…
— Он приезжает сюда. На одной машине с вашей супругой.
Линкольн запнулся:
— Так… так они вместе?
Стречи набрала в легкие воздуху:
— Да.
— Это же ужасно.
Стречи пожала плечами.
Он продолжал:
— Если моя жена увидит вас со мной, она убьет меня. Если Клайв увидит вас со мной, он убьет вас. Ревность? Не выношу этого слова. Я ухожу. Будем делать вид, что мы не знакомы.
Проворно удаляясь по сверкавшему чистотой полу, он успел неопределенно махнуть рукой в сторону Фрэнки и Паттерсона, которые только что вошли. У Стречи похолодело внутри. Все эти лорды в одном и том же отеле — вот дурость-то. И, судя по всему, только они тут говорили по-английски. Как долго удастся хранить тайну? Сволочь этот Клайв. Долго его еще ждать?
И удастся ли ему разрулить ситуацию?
Стречи стоило оставаться за букетом. Паттерсон тут же ее заметил и указал на нее боссу. Она улыбнулась дежурной улыбкой. В то утро, когда она в спешке покидала паб, Фрэнки это не особо понравилось. Значит, теперь ей надо быть с ним поласковей.
Они направились к ней. Фрэнки излучал добродушие; Паттерсон, напротив, хмурился. Брюки его были в грязи, точно он только что копал землю.
