Он стряхнул с коленей крошки от чипсов, встал и отправился к холодильнику за пивом. Через минуту, в течение которой Уоррен представлял Чарм подкрашивающей губы, ее быстрые шаги приблизились к двери. Похоже, она была в “найксах”. Уоррен растерянно покачал головой. Господи, как много я о ней знаю.
Чарм, одетая в джинсы-”варенки” и майку с эмблемой “Гринпис”, замерла в дверях с вопросительным выражением лица, и глаза ее метнули несколько стрел в сторону особы, сидевшей за столом. Уоррен представил женщин друг другу.
– Я поистине польщена знакомством с вами, – сказала Джонни Фей. – Не могу сказать, чтобы я очень часто смотрела “Новости”, но когда я это делаю, всегда вижу там вас вместе с парнем, имя которого мне никак не удается запомнить.
Чарм ответила прохладной улыбкой, повернулась к Уоррену и сказала:
– Я думала…
– Ты говорила, что тебе нужно всего несколько минут. Я на этой неделе начинаю процесс. Если ты хочешь побеседовать наедине, то мы можем выйти на улицу.
Стало немного прохладнее – дело шло к вечеру. Проводив жену до автостоянки, Уоррен предложил:
– Мы можем сесть в мою машину. Я включу обогреватель.
– Я как-то не обращаю внимания на погоду, пока воздух сухой. Я могу даже забыть об этом, когда еду.
– Ты странная, – сказал Уоррен.
Он прислонился к капоту кремового “мерседеса” Джонни Фей, а Чарм остановилась напротив.
– Итак, чем я могу быть тебе полезен? – спросил он.
– Я полагаю, нам пора предпринять какие-то шаги в связи с нашим разводом. Я хотела поговорить об этом с глазу на глаз. Мне казалось, что было бы не совсем правильно писать письмо или говорить об этом по телефону.
И вовсе не тривиальный вопрос. Опять Уоррен ошибся.
– Я разговаривала с адвокатом. Здесь, в городе, – быстро добавила Чарм. – Его имя Артур Франклин. Он позвонит тебе.
Уоррен мрачно кивнул.
– Я с ним не знаком, – пробормотал он.
– Это все будет несложно, – сказала Чарм. – Никаких алиментов. Мы продаем дом и делим деньги поровну. Если, конечно, ты не захочешь оставить его за собой и вернуться туда. В этом случае мы выясняем его нынешнюю банковскую стоимость, и ты выплачиваешь мне половину. То же самое и со всеми нашими капиталовложениями, какими бы они ни были. Так будет по-честному?
– А как же насчет материальной поддержки детей?
– Что?
– Я просто шучу.
– Мне это не кажется особенно смешным.
– О, да улыбнись ты, Чарм. Это все твоя идея, не правда ли?
– Я полагаю, да.
– Полагаешь?
– Не придирайся. Все это не так легко для меня, как ты, должно быть, думаешь.
– Да и для меня тоже, – сказал Уоррен.
– Ты, я смотрю, шутишь. Похоже, у тебя довольно неплохое настроение.
Все, что происходило у них с Чарм, казалось Уоррену чем-то вроде неправдоподобного эпизода из фильма или из тех мыльных опер, которые он просмотрел в своем офисе за те минувшие годы, когда его телефоны молчали, а сам он томился от скуки. Неплохое настроение? Да стоило ему позволить себе вспомнить о том маленьком балкончике в Сан-Мигель-де-Альенде, и всякое настроение мгновенно исчезало, словно ночной воришка.
– Ты собираешься снова выйти замуж? Стать мачехой для троих детишек того парня?
Чарм вскинула голову, и грива ее каштановых волос метнулась в воздухе.
– Я не хочу обсуждать этот вопрос, Уоррен. Дай мне развод.
Значит, она тоже переживала. Но только о чем? О том, что покидает его, или о том, что происходило у нее с тем поклонником из Нью-Йорка?
– Я хочу предложить тебе одну игривую шутку, Чарм. Выскажи свое мнение. Ее мне рассказала женщина.
Он повторил загадку Мари Хан о том, для чего женщинам нужны груди.
– То есть, остроумно ли это, – спросил он, – или это очень метко, или попросту откровенно сексуально? Как ты думаешь, Чарм? Проанализируй это.
Губы Чарм едва заметно и неуверенно скривились, затем вдруг уже наметившаяся улыбка исчезла с ее лица, словно щелкнувший затвор фотокамеры.
– Это что, своего рода информация к размышлению? – спросила она.
Уоррен не представлял, что она имеет в виду. Может, она подумала, что он намекает на ее новую связь? Возможно, так оно и было. С другой стороны, Уоррен не понимал, почему он вообще должен об этом думать. Однако он сказал:
– Мне интересно узнать твое мнение. Ты женщина просвещенная.
– Ты понемногу сходишь с ума, Уоррен. Тебе известно об этом?
Вполне вероятно, что это было правдой.
– Ты еще что-то хочешь мне сказать? – спросил он.
– Не думаю. Во всяком случае не сегодня. Ты хорошо питаешься? Ты выглядишь похудевшим.
Старые привычки отмирают долго, подумал Уоррен.
– Я много работаю, – сказал он. – Я пока отказался от серьезной кухни, так что вполне мог потерять в весе.
– Как себя чувствует Уби?
– Ноги по-прежнему беспокоят старушку, но она достаточно резва.
– Насколько я понимаю, это твоя клиентка по делу Отта, – кивнула Чарм в сторону окна коттеджа. – Внушительного вида леди.
Упершись ладонями, Уоррен подтянулся и, болтая ногами, уселся на капот “мерседеса”. Металлическая поверхность слегка прогнулась под его тяжестью.
– Ты всегда сидишь на “мерседесах” своих клиентов? – спросила Чарм, скривив губы.
Она намекала на определенную близость его отношений с Джонни Фей. Уоррен ничего не ответил, лишь беззаботно пожал плечами.
– Впрочем, я уверена, что она не станет возражать, – сказала Чарм, – она, как я вижу, не очень аккуратный водитель.
Опять в ее словах был какой-то скрытый намек. Но на этот раз Уоррен клюнул.
– Почему ты так думаешь, Чарм?
– Бампер. И решетка.
Репортерский взгляд Чарм блеснул в сторону передка автомобиля.
Уоррен легко спрыгнул с капота и отправился по указанному направлению, где обнаружил, что бампер действительно немного отстает от решетки. В том месте была небольшая вмятина с ярко-синим, размером с пятицентовую монету пятном краски, въевшимся в бежевую облицовку крыла. Этого можно было и не заметить, если не приглядеться с близкого расстояния и при хорошем освещении.
Уоррен продолжал смотреть на пятно, сначала еще не понимая почему. А затем, не сразу – скорее подобно тому, как расплавленная порода просачивается сквозь разлом в земле, медленно обретая форму, – он вспомнил, где видел раньше это сочетание синего и кремового. Странное совпадение. Уоррен говорил Джонни Фей, что работает над другим делом, которое будет слушаться в суде раньше, чем ее, но она тогда попросту отмахнулась от этой темы, задав несколько ничего не значащих вопросов. Клиентам всегда хотелось сохранить в себе иллюзию, что мысли адвоката заняты исключительно ими.
Но сколько автомобилей в Хьюстоне могли быть выкрашены синей краской такого специфического оттенка? И как много столкновений могли иметь эти синие автомобили с другими машинами такого кремового цвета? У Уоррена почти перехватило дыхание.
* * *
После отъезда Чарм он вернулся в свой офис, где его дожидалась Джонни Фей. Я не могу сейчас заниматься этим, подумал Уоррен. Отложим это на потом, когда я останусь один. Будь осторожен и не делай никаких поспешных выводов.
Джонни Фей пила пиво и листала “Юридический журнал” трехмесячной давности. Уоррен извинился за задержку.
– Вы выглядите удрученным, – сказала она.
– Так оно и есть, – признался Уоррен. – Только мне не хотелось бы сейчас говорить об этом.
В голову ему пришла остроумная идея.
– Мне необходимо еще немного поработать с вами, – сказал он. – Вы не устали?
– Нет, – ответила она, – не устала.
Глаза Джонни Фей загорелись, как случалось всякий раз, когда он сосредоточивал внимание на ней. Она воспринимала это, как игру, в которой ей была отведена роль звезды.
– Давайте еще поработаем над перекрестным допросом, – сказал Уоррен. – Вы на свидетельском месте и отвечаете под присягой. Я – Боб Альтшулер. Я начну с орудия убийства, но могу перескакивать на разные темы, потому что именно так он и будет делать. Вы готовы?
Джонни Фей кивнула.
– Миз Баудро, вы застрелили доктора Отта из пистолета двадцать второго калибра, это верно?
– Да.
– А вы всегда носите этот пистолет в своей сумочке?
– Да, он необходим мне для самозащиты.
– Нет, – сказал Уоррен. – Не оправдывайтесь. Просто уверенно и ясно отвечайте на его вопрос. Если вы начнете объясняться, может создасться впечатление, что вы оправдываетесь. И он может попросить судью остановить вас. Поняли?
Джонни Фей снова кивнула.
– Миз Баудро, этот пистолет двадцать второго калибра единственный, который у вас имеется?
– Нет.
Уоррен взял это на заметку и осторожно попросил:
– Опишите другой ваш пистолет, пожалуйста.
– Он сорок пятого калибра. Я храню его в ящике своего письменного стола в клубе под надежным замком.
