— Ты поможешь нам? — с надеждой спросила Юля. Я кивнул.
— Помогу. Кажется, я знаю, где его можно найти.
Мы, к сожалению, не выбираем родственников. И сегодня, отчетливо понимая, что брат выбрал темную сторону, я поступил наоборот. Перестав прятать свои мрачные мысли от зловредного мира, я переступил черту, отделявшую от привычных правил мимикрии. Хватит делать вид, что все в порядке. Выбирая путь, я чувствовал себя голым, потерявшим всяческие ориентиры, словно разделившись на две части, как будто Бог изначально не сделал этого с нами. И хотя где-то глубоко пускал корни первобытный страх, сворачивать с дороги я уже не хотел.
Кирилл
Семенов сиял, как тульский самовар. Впрочем, я его отлично понимал, и, выслушав доклад, поймал себя на том, что завидую этому молокососу. Все у него хорошо. И голова на плечах, и родители обеспеченные, вон каких подарков на именины надарили… А здесь должность вечного капитана, с вялой перспективой стать начальником отдела, развалившаяся тачка, крохотная квартира, куча кредитов, и жена… Нет, жена, пожалуй, единственное белое пятно в беспросветной жизни.
Вчера у Семенова был день рождения. Так что мы довольно неплохо гульнули в небольшом ресторане "Ганс" с тихой музыкой, приличным меню, вышколенным персоналом и, как выяснилось позже, неприлично высокими ценами. Семенов кабак оплатил, не моргнув глазом, пообещав утром отчитаться о проделанной работе. Изрядно пьяный, я не сразу вспомнил, что еще на прошлой неделе заставил его искать все, что касалось семьи Муроенко.
Утром Семенов прибыл на работу на новенькой "Ауди". Добрые папа с мамой презентовали чаду машину, любимая девушка преподнесла смартфон. Чувствуя, что с похмелья разрывается голова, а от зависти лопается лицо, я погнал Семенова в аптеку за алкозельцером. Семенов с удовольствием поехал, хотя аптека была через два дома, но сам факт, что за ним из окна наблюдает весь личный состав ОВД, вдохновил его на подвиги. Спустя пять минут Семенов вернулся, неуклюже припарковал свою машинку на месте начальника, и влетел в кабинет, совершенно довольный жизнью.
— Докладывай, — велел я, опустив мятое лицо к стакану, где с шипением растворялись спасительные таблетки.
— Дом по улице Степана Разина, тридцать шесть сгорел девять лет назад, — бойко начал Семенов. — Причина пожара — неосторожное обращение с огнем. Возгорание пошло от печки…
— От печки? — хмыкнул я и вкусно булькнул содержимым стакана.
— От печки.
— Хорошо. От печки и начнем плясать… Что дальше?
— Дальше… А, да. В общем, тогда в доме нашли обгоревший женский труп, опознанный Андреем Сергеевичем Муроенко, как его сожительница Арина Сутюшева.
— Причина смерти?
— Отравление угарным газом. Отцу Олега и Игоря повезло, он был пьян до такой степени, что упал в сенцах, где и проспал до того момента, как дети вытащили его на улицу. По их показаниям, войти в дом и спасти Сутюшеву они уже не смогли.
— Бывает, — равнодушно сказал я.
— Бывает, — согласился Семенов. — Правда, на дворе лето стояло. С чего бы они печку стали топить?
— Может, прохладно было, — осторожно произнес я, вцепившись в голову, как в спасательный круг.
— Не было, — помотал головой Семенов. — Вот справка из метеоцентра. Они погоду фиксируют уже пятьдесят лет. Дом сгорел шестого июня, на дворе стояла двадцати восьмиградусная жара.
Я покосился на Семенова, не в силах сдержать восхищение. Мне бы и в голову не пришло идти за метеосправкой. Однако, что-то в его тоне настораживало. Семенов ерзал на стуле от нетерпения.
— А чего это ты вдруг за справкой пошел? — подозрительно спросил я и внимательно посмотрел на лежавшую на столе бумажку. Справка была датирована вчерашним числом.
— Сам не знаю, — пожал плечами Семенов. — Но в связи с нашими делами, я начал посылать разные запросы. И по совету Еркена пошел в архивы. И кое-что нашел.
— Ну?
— После пожара Муроенко в городе долго не жили, исчезли в неизвестном направлении, хотя по месту жительства не выписывались. Четыре года о них не было ни слуху, ни духу, а потом в городском военкомате в деле призывника Олега Муроенко, уклонявшегося от воинской службы, появилась справка: негоден к строевой службе.
В голосе Семенова был еле сдерживаемый триумф.
— Причина? — негромко спросил я, хотя уже догадывался, в чем дело. Учитывая немалое количество покойников. Семенов довольно кивнул.
— Шизофрения. А самое любопытное, шеф, что справочка была выдана психушкой города Павлодара.
— Это где? — полюбопытствовал я.
— Это в Казахстане. Вот там Муроенко и осели на несколько лет. Как я понял, там какие-то родственники были у них. А вот еще справочка, что Андрей Муроенко, совершил кражу и был осужден там же, в Павлодаре. Срок не отсидел — скончался на зоне через два года от туберкулеза.
— А Игорь?
Семенов притормозил и посмотрел недоумевающе.
— Что Игорь?
— Ну, с отцом мы разобрались, Олег у нас в дурке отдыхал. А где был его брат все это время?
Семенов смутился и покраснел.
— Честно говоря, об Игоре сведений мало совсем. Возможно даже, что он в Казахстан не уезжал, потому что в то время, как Олег наблюдался в психоневрологическом диспансере в Казахстане, Игорь проходил призывную комиссию здесь, но тоже не прошел по состоянию здоровья.
— Тоже шиза?
— Нет, подозрение на туберкулез. Похоже у них это семейное. Мать умерла от туберкулеза, когда близнецам было по пять лет. Диагноз Игоря не подтвердился, но все же он регулярно ходил отмечаться. Потом в город вернулся Олег, братья поменяли паспорта, и это последний четкий след. Прописались они по старому адресу, не знаю, почему никто не проверил, что дома уже нет. Вроде бы времянка стояла какая-то. Впрочем, участок остался на месте. Может быть, они собирались его продать. Но пока он даже не приватизирован.
Я задумался. Семенов замолчал, но, судя по его нетерпеливому раскачиванию на стуле, он сказал еще не все.
— А с каким диагнозом Олег лежал в клинике? — спросил я.
— Вот! — торжествующе воскликнул Семенов, нервно дернул рукой и уронил на стол новенький смартфон. — Я думал, ты не спросишь. Диагноз — прогрессирующая шизофрения…
Семенов демонстративно замолчал.
— Сейчас как дам больно! — предупредил я. — Не томи, мне и так худо!
— Тут много чего написано, — предупредил Семенов, доставая из кармана сильно мятую бумажку. — Термины, названия, списки…
— Ты своими словами, как для идиотов…
— Шеф, ты невероятно самокритичен….
— Семенов!
— А я что? Я ничего… так, ля-ля-ля… это неинтересно… Вот. У больного Муроенко Олега наблюдаются признаки гидрофобии, а также яркие признаки аблутофобии. Как тебе это, шеф?
Гидрофобии… очень интересно…
За окном нетерпеливо взвыл клаксон. Я привстал и посмотрел вниз.
— Семенов, ты бы тачку свою убрал. Там начальник на свое место встать не может.
Семенов ойкнул и бросился к дверям, вторично выронив свой смартфон и поймав его у самого пола. Когда он был в дверях, я крикнул ему вслед:
— А что такое аблутофобия?
Вылетевший в коридор Семенов сунул в кабинет голову и назидательно сказал:
— Аблутофобией, шеф, страдают люди, боящиеся плавать! Это каждый дурак знает!
— Иди уже, профессор, — фыркнул я.
Юлия
Избежать скандала не получилось. Кто-то (либо Егор, либо Марина) все же сообщил мужу, о происходящих вокруг меня событиях. Валера позвонил в половине восьмого утра, когда я совершенно спокойно спала в родительском доме под неусыпным контролем сержантика Семенова, сладко посапывавшего на раскладушке, которую мы заботливо поставили для него на веранде. От вопля в трубке я проснулась моментально, но дезориентированная и напуганная поначалу не могла даже оправдаться.
— Ты там что, совсем с ума сошла? — орал Валера. — Разве тебя можно хотя бы на день оставить?..
— Так не оставляй, — ядовито возразила я, сообразив, на каком свете нахожусь. В конце концов, по телефону гнев супруга не так страшен, как наяву. Хотя, наяву я его вообще не боялась…
— …стоит мне уехать, как ты непременно во что-то вляпаешься. Приеду, сперва твоему Шмелеву голову оторву, а потом тебе! — прорычал муж, не обратив внимания на мою реплику.
— А Никитке-то за что? — ахнула я. — Он тут вообще ни при чем!
— Ах, ты его еще защищаешь?
— А я что, должна кого-то обвинять? Я не отвечаю за всех психов в городе. Ну, звонил мне какой-то дурак, так я под надежной охраной. Вон, милиционер в ногах спит…
— …Потому что вы как идиоты вечно несетесь куда-то, выпучив глаза. Первым же самолетом лечу домой, и молись, чтобы с тобой ничего не случилось. Потому что я тебя лично удушу, дуру…
Последнее предложение выглядело несколько нелогичным. Зачем мне беречься, если все равно паду от рук дорогого супруга. Утешает только, что возможно, мучиться не придется. Я фыркнула. Муж, захлебнувшись последней фразой, ненадолго замолчал, а потом спросил странным голосом.
