Алексей почувствовал приступ отчаяния. Что делать, куда бежать? Может, попробовать снова позвонить?
Набрав знакомый номер, он вновь принялся вслушиваться в длинные, тянущие из него душу гудки.
«Бессмысленно, она уже мертва», — твердил Клёст-пессимист.
«Заткнись, ее еще можно спасти», — возражал Клёст-оптимист.
— Ну же, пожалуйста, возьми трубку, — молил он, поднимая глаза к небу. — Господи, клянусь, я отдам свою жизнь, только не позволь ему забрать ее у тебя…
— Але, Лешка, где я?! Тут сплошная темнота, и дышать нечем…
От неожиданности он едва не выронил телефон. Голос Оксаны доносился глухо, с перебоями, словно между ними была толстая бетонная стена. Но он ее слышал, и в этот момент не было на свете человека счастливее его.
— Оксанка… — крикнул он, с облегчением вытирая тыльной стороной ладони потный лоб. — Любимая, ты жива! Где ты? Где тот человек, с которым ты должна была встретиться?
— Я и сама не пойму, где я. Такое ощущение, что в гробу. Хотелось бы надеяться, что это не так, но почему-то именно в этом я и уверена.
— В каком гробу?! Как ты могла там оказаться?
— А я откуда знаю!.. Господи, Лешка, вытащи меня отсюда, я тебя умоляю! У меня аккумулятор садится.
Казалось, она вот-вот расплачется.
— Оксана, я тебя прошу, сохраняй спокойствие (какое уж тут спокойствие, тут у кого хочешь от страха крышу снесет). Если ты и правда в замкнутом пространстве, старайся реже дышать и меньше двигаться. Самое главное — не паниковать… Але, але…
В трубке забили гудки отбоя. Алексей попробовал еще раз набрать номер Оксаны, но милый женский голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
— Твою мать! Где ж мне искать-то ее?! И Витька, сволочь, все не едет.
Так, не мешало бы и самому, кстати, успокоиться. И попробовать мыслить логически. Выходит, Зиновий решил умертвить Оксану (слово-то какое — умертвить, подумал он) изощренным способом, закопав ее живьем. Заманил девушку на кладбище и каким-то образом уложил ее в гроб. Наверное, усыпил или еще как-то отключил сознание несчастной, он же мастер в этом деле, дьявол его дери. После чего гроб, скорее всего, закопал. В надежде, что на кладбище среди тысяч могил ее найдут еще нескоро. Вопрос, где он закопал Оксану?
Вряд ли на старом участке, где и без того мертвец на мертвеце, а свежий холмик будет выделяться на фоне ухоженных могил. Гораздо удобнее это сделать на новом участке. Хотя, подумал он, Зиновий, наверное, и не ставил перед собой задачи скрыть следы преступления навсегда. До этого — исключая разве что последний случай с Дроздовым — он, напротив, афишировал свои злодеяния.
Как бы там ни было, пока вариант с новым участком остается единственным, который еще выдерживает хоть какую-то критику. Собственно говоря, других вариантов и не было. Может, Леонченко что-то предложит, все ж таки следователь… Да где ж его носит, в конце-то концов!
Лопату он взял так у ничего и не понявшего сторожа. В это время на кладбище оставались только этот древний старик, запиравший ворота после семи вечера, и один охранник. Но тот как раз отправился проверять территорию.
— Отец, лопату верну, не беспокойся, — крикнул он открывшему рот ветерану, наверное, не только Второй, но и Первой мировой войн.
Где примерно находился новый участок, он знал. Туда и помчался, не чуя под собой ног.
Новый участок разрастался буквально глазах. Это сколько же народу помирает в городе ежедневно? Настоящий некрополь, город мертвых. Как-то он услышал выступление губернатора, так этот потомок аграриев хоть и косноязычно, но все-таки выразил озабоченность демографической проблемой региона. Призвал женщин рожать больше, а мужиков поспособствовать им в этом деле. Кстати, у самого-то была всего одна дочь, а у его заместителя — крупной, дородной тетки, также ратующей за «плодите и размножайтесь», и вовсе детей не было.
Впрочем, в данный момент для Алексея этот вопрос мало интересовал. Он остановился посреди нового участка, переводя дыхание и оглядываясь. Холмики свежих могил высились, насколько хватало глаз. Какие-то уже обзавелись памятниками, а некоторые были увенчаны простенькими крестами. Под каким же из них лежит Оксана? Если вообще ее захоронение отмечено хоть чем-то.
Господи, да он просто не переживет, если с ней что-то случится… Нет, сначала он разберется с Зиновием, порвет его собственноручно, на мелкие кусочки, а потом уже только станет оплакивать любимую.
Подумал, что будет делать, если сейчас увидит братца? Побежит за ним, размахивая лопатой?
Клёст достал сотовый, попробовал снова набрать номер Оксаны. Если она и впрямь где-то рядом, может быть, он сумеет к ней пробиться? Кто знает, вдруг ее севший аккумулятор немного подзарядился…
Длинные гудки, один за другим… Он собрался уже было отключаться, как вдруг гудки уступили место каким-то другим звукам. Это было что-то, больше похожее на шуршание фольги, чем на человеческий голос, но Алексею показалось, что он различает в этих звуках интонации своей любимой.
— Але, Оксана! Это я, Алексей, ответь, я тебя умоляю!..
В этот момент в трубке послышались гудки отбоя. В ярости Клёст швырнул телефон на землю, и тот зарылся в вязкий глинозем. Обхватив голову руками, он уселся на ствол поваленного дерева. Что делать?! С каждой минутой у Оксаны все меньше воздуха. Господи, каково же ей там… Тут и нормальный человек рехнется, попав в такую западню. Если бы он мог поменяться с ней местами… Да, тогда-то уж у него точно не было бы шансов на спасение. Хотя… кто знает, на что была бы способна Оксана ради него! Он был уверен, что она по-настоящему любит, а любовь, как ни крути, способна творить чудеса. Но он в любом случае согласился бы отдать свою жизни ради нее.
То, что она дочь человека, изнасиловавшего его мать, если и засело в голове Алексея, то лишь в самом дальнем уголке сознания. В первую секунду, конечно же, это известие обрушилось на него словно удар дубины. Но, если пользоваться сталинской терминологией, разве сын за отца в ответе? Да и, если честно, плевать он хотел на все эти условности. Он любит Оксану, а она любит его, и все остальное уже неважно.
Терзая себя подобного рода мыслями, он не заметил, как чья-то длинная на фоне почти уже зашедшего солнца тень приблизилась к нему сзади. Лишь только когда ладонь тихо коснулась его плеча, Клёст вздрогнул от неожиданности. Он моментально вскочил, выставив перед собой лопату.
— Не пугайся, сынок, зла от меня ты не увидишь.
Перед ним стояла сгорбленная старушка, одетая в какие-то лохмотья. Она опиралась на отполированную временем суковатую палку. Несмотря на преклонный возраст, глаза ее вполне могли принадлежать женщине не старше сорока. Она смотрела на Алексея задумчиво и, как ему показалось, с тенью легкой грусти.
— Кто вы?
— Местные зовут меня Ефросиньей, но разве имеет мое имя сейчас значение? Во всяком случае, для тебя… Алексей.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— А тебе это важно? — вновь тихо ответила она вопросом на вопрос. — Мне кажется, тебя сейчас должно волновать совсем другое.
Она посмотрела в глаза собеседнику, и Алексею показалось, будто она своим взглядом вывернула его насквозь. До этого обычно он сканировал людей, правда, умерших, а на этот раз словно сканировали его. От напряжения спина покрылась холодной испариной, капли неприятного пота текли вниз, под ремень сляпанных где-то в Китае или Вьетнаме джинсов.
— Она там. Иди прямо, и увидишь.
Старуха указала корявым пальцем в сторону березовой рощицы, на которую год за годом наступало кладбище. Ничего не говоря, едва не перепрыгивая через свежие могилы, Алексей все так же с лопатой наперевес кинулся в ту сторону. Путь до рощицы занял от силы пару минут. Лишь добравшись до первых деревьев, он вспомнил о загадочной старухе и оглянулся. Однако той уже не было на том месте, где они, хотя за этот отрезок времени, даже обладая резвостью двадцатилетней, она вряд ли успела бы скрыться из поля его зрения.
Ну да ладно, бог с ней, с бабкой. Наверное, она просто обратила внимание, как Зиновий закапывал Оксану, и приметила это место. А потом увидела его, бегающего по кладбищу, и поняла, что (а вернее кого) он ищет. Почему же она тогда не обратилась сразу в милицию, не пошла к сторожу, во всяком случае? Кто знает, возможно, у нее не самые лучшие отношения с органами правопорядка. А он мог бы хотя бы как-то отблагодарить бабку, купюру ей сунуть, что ли…
Господи, о чем же он думает! Искать, искать нужно свежеуложенный холмик, под которым лежит (хотелось бы верить, что еще живая) его Оксанка.
Он окинул взглядом окрестности. Нужно было старуху с собой взять, она бы точно показала место. И в это момент он увидел… Огромная, иссиня-черная ворона топталась на едва заметном пригорке всего в нескольких метрах от него, что-то выковыривая из аккуратно уложенного пласта дерна.
