Тут Паркер выдала новый сюрприз.
— Я говорю о Хайме Родригесе.
— Тот вышибала? — удивился Найт, обернувшись в Доновану за разъяснениями. Тот кивнул. — А я думал, ваш клиент так напуган, что будет лишь отнекиваться. Я не хочу, чтобы он еще чего-нибудь отчебучил перед процессом.
— У нас возникло одно затруднение, — сказала Паркер, и вся игривость исчезла из ее голоса. — Меня серьезно беспокоит, что между моим клиентом и Родригесом по-прежнему существует контакт. Именно так я и узнала, что у Родригеса есть информация, которая могла бы вас заинтересовать.
— Хватить дразнить нас, — возмутился Найт, — переходите к делу. В чем наше затруднение?
— По словам Родригеса, один из работников «Пульса» проявляет избыточную осведомленность об убийстве Челси Харт.
— А что здесь удивительного? Вся пресса кричит об этом с того момента, как мы обнаружили тело.
— Говорите, все из-за прессы? И нет ничего такого, о чем мог бы знать только настоящий убийца?
— Джейк Майерс и есть настоящий убийца, — сказал Донован.
Паркер всплеснула руками.
— Не мое дело это выяснять. Очевидно, какой-то человек в «Пульсе» утверждает, что убийца забрал нечто, принадлежавшее жертве. Я, например, в газетах о таком не читала. А потому считаю: я сделала доброе дело, заставив Родригеса прийти сюда и поговорить с вами. Если вас это не интересует, отправьте парня домой.
— Родригес ведь уже не работает в «Пульсе», — заметил Роган.
— Да, но у него там остались друзья. И один из друзей разговаривал с уборщиком, которому, кажется, что-то известно.
— Это говорил уборщик? — спросила Элли. Помимо Родригеса, единственным ранее судимым сотрудником был уборщик Леон Симански.
— Да, а что? Вы что-то знаете?
Элли не испытывала желания отвечать, поскольку Саймон Найт и без того услышал достаточно.
— Думаю, нам стоит потолковать с господином Родригесом, прежде чем мы выступим с официальным обвинением.
Час спустя, не сказав ни слова трем другим присутствовавшим в зале совещаний окружной прокуратуры, Саймон Найт поднял трубку и набрал внутренний номер.
— Попросите секретаря объявить большому жюри обеденный перерыв. Сегодня днем мы больше не будем представлять никаких свидетельств по делу Джейка Майерса.
За несколько минут до этого Найт закрыл дверь за Хайме Родригесом, Ником Уорденом и Сьюзан Паркер. На сегодня он уже достаточно наслушался.
Роган заговорил первым.
— Мы пришли сюда, поскольку дело было готово для большого жюри.
— Это было до того, как Родригес рассказал нам, что уборщик с судимостью за сексуальное преступление знает об убийстве больше, чем сообщали СМИ. До сего дня, разумеется. Мне сказали, «Дейли пост» в курсе, что у жертвы были отрезаны волосы. Поэтому, пока мы окончательно не утратили контроль над информацией, вы должны сходить к этому Симански.
— Полиция Нью-Йорка считает дело раскрытым.
— То есть вы хотите, чтобы я позвонил вашему лейтенанту и сказал, что вы отказываетесь продолжать работать по вашему собственному делу? — поинтересовался Найт.
— Я лишь высказал свое мнение, что расследование окончено. Мы ведь команда, верно?
Элли понимала, куда клонит Роган. Были случаи, когда управление давило на окружную прокуратуру, чтобы та выдвинула обвинение, угрожая — открыто или явно — объявить ее сотрудников помехой следствию, если они попытаются затянуть с предъявлением обвинения. Но Рогану не требовалось бряцать оружием, чтобы выиграть этот бой.
Найт обратился к Элли:
— А вы как думаете, детектив Хэтчер?
Элли посмотрела на Рогана. Тот посмотрел на Элли. Она взглянула на свою сумку, в которой лежали три дела об убийствах, совершенных в то время, когда уборщику по имени Леон Симански было за тридцать, — вполне подходящий возраст для серийного убийцы.
— Этот человек спрашивает твое мнение, — подсказал Роган.
— Думаю, нам стоит проверить Симански, но только для того, чтобы адвокат Майерса не выкинула чего на суде. Мы взяли того, кого нужно, — заявила она, изо всех сил стараясь придать своим словам убедительность.
Донован поддержал ее.
— Все это может оказаться ерундой. Возможно, Родригес прослышал об уголовном прошлом этого парня и сочинил байку, чтобы выгородить Майерса. В порядке обмена, раз приятель Майерса с ним в доле по наркотикам. «Убийца что-то забрал у жертвы». Что это означает? Взять можно и деньги, и сувенир, и девственность. В данном случае это высказывание всегда будет истинным. Так же и экстрасенсы на сеансах говорят: «У меня есть сообщение от некоего лица, и я вижу букву Б». Туманная бессмысленность в духе Ф. Т. Барнума.[32] Понимай как знаешь.
— Значит, поболтаем с Симански, — согласилась Элли. — И найдем способ доказать, что Родригес лжет.
А может быть, некую связь Симански не только с убийством Челси Харт, но и с другими преступлениями.
— Что ж, прекрасно. Вы согласны, детектив Роган?
— На все сто.
— Позвоните мне, когда что-то раздобудете. Кстати, Хэтчер, видел вас месяц назад в «Дэйтлайне». Вы были бесподобны.
Едва они вышли из прокуратуры, у Элли зазвонил мобильный. Это был Питер.
— Мне надо ответить, — сказала она, прикрывая микрофон рукой. — Встретимся на улице?
Этот разговор требовал уединения.
Относительное уединение и более или менее устойчивая связь нашлись возле окна в коридоре суда.
— Алло!
— Привет, это Питер. Мне нужно с тобой поговорить…
— Поздно, — отозвалась она. — Ты мог бы предупредить меня, прежде чем звонить в пресс-службу три часа назад. Или вчера вечером за ужином, или по пути домой. Или, к примеру, когда воспроизводил «Камасутру» в моей спальне.
— Элли, это нечестно. Я даже не знал об этом до сегодняшнего утра. И я не мог тебе позвонить.
— У тебя внезапно отказал телефон?
— А ты мне позвонила, когда нашла труп на Ист-Ривер? Когда мы виделись во вторник вечером, ты хоть словом упомянула, что произвела арест?
— Это не одно и то же.
— Это совершенно одно и то же. И не думай, что я не пытался звонить тебе. Пытался. А если бы и дозвонился, ты наверняка подумала бы, что я хотел вытянуть из тебя какие-то сведения. Но с момента нашего знакомства я меньше всего хотел использовать тебя как источник информации. Однако ты не можешь требовать от меня оповещения каждый раз, когда мы раскопаем то, что управление желает сохранить в тайне.
— Ну, а мой лейтенант считает, что я и была твоим информатором. Ему известно о наших отношениях, а теперь еще ты знаешь то, что тебе знать не положено.
— Но это просто смешно. Я криминальный репортер, это мой хлеб. Он думает, ты рассказываешь мне о каждом деле, о котором я пишу?
— Да, возможно. Если это дело веду я.
— Ну так давай я с ним поговорю. Скажу ему…
— Что ты ему скажешь, Питер? Единственный способ доказать, что в утечке виновата не я, — назвать ему другое имя.
— Ты знаешь, что этого я сделать не могу.
— А тебе и не надо. Я его уже вычислила. Тот парнишка, Джефф Капра. Я вспомнила. Он даже не из нашего участка, но в «Бандюгах» всем растрезвонил, что первым оказался на месте преступления. Он один из десятка людей, знавших, что произошло с Челси Харт.
— Значит, это правда. Ей обрили голову.
Элли подавила желание указать ему на неточность.
— Я тебе не верю. Только что ты сделал то, чего, по твоим же словам, делать не хотел. И на эту причину ты ссылался, объясняя, почему не позвонил мне сегодня утром — до того, как мне досталось от Экелса.
— Извини. Я этого не хотел. Ты можешь хоть на минутку встать на мое место? Я журналист. Ты не можешь дать мне внутреннюю информацию, а я не могу раскрыть свой источник и даже то, известен ли он мне вообще.
— Так значит, ты даже не знаешь источник своей же информации?
— Слушай, это вовсе не мой осведомитель. Всем заправляет Киттри. Он вообще торопыга. Готов напечатать что угодно, лишь бы обставить конкурентов.
Элли чуть не заорала в трубку. Она сама говорила с Киттри сегодня утром. Она слушала его россказни о том, как он осторожен в публикациях. И что по этой причине он не заинтересовался сообщением Макилроя о тех давних делах.
— Не пытайся свалить вину на своего босса, Питер.
— Послушай, я и так сказал больше, чем следовало. Пожалуйста, не торопись с выводами. И перестань обращаться со мной, как с подозреваемым. Неужели я не заслужил хоть чуточку твоего доверия?
Она вспомнила, как сегодня в кабинете Экелса злилась, что начальство даже не утруждает себя сомнением. А с Питером ее связывало гораздо больше, чем с Экелсом.
— И когда ты собираешься это напечатать? — спросила Элли уже спокойнее.
