– Почему ты боишься Ричарда? – спросила я.
– Если ты любишь его больше, чем меня, я боюсь, что ты уйдешь к нему.
– Если ты не заметил, Ричард меня сейчас не переносит. Он с тобой разговаривает больше, чем со мной.
– Он не ненавидит тебя, ma petite. Он ненавидит, что ты со мной. Это большая разница, – Жан-Клод смотрел на меня почти скорбно.
Я вздохнула:
– Ты ревнуешь к Ричарду?
Он опустил глаза и посмотрел на носы своих дорогих сапог.
– Было бы глупо с моей стороны не ревновать.
Я свалила свой ворох блузок на одну руку и коснулась его лица. Повернула его к себе.
– Я сплю с тобой, а не Ричардом, помнишь?
– Да, я здесь, ma petite. Я одет для твоих снов, а ты даже не поцеловала меня.
Его реакция меня удивила. Только я начала думать, что знаю его.
– Ты расстроился, что я не поцеловала тебя при встрече?
– Возможно, – сказал он очень тихо.
Покачав головой, я швырнула блузки в сторону открытого чемодана. Затем толкнула ногами его колени, пока он не развел их и не дал мне встать вплотную к нему. Положила руки ему на плечи. Прозрачная красная ткань была жестче на ощупь, чем казалась.
– Как может кто-то такой же роскошный, как ты, быть таким неуверенным?
Он обвил руками мою талию, прижимая меня к себе. Свел ноги, зажав меня между ними. Кожа его сапог оказалась очень мягкой, почти нежной. Оказавшись у него в руках, я была в очень эффективной ловушке. Но так как я была добровольным пленником, все было в порядке.
– Чего я хочу, так это опуститься на колени и впиться губами в эту гладкую сорочку. Хотелось бы знать, сколько тебя мне удастся испить через мягкую ткань.
Я подняла брови.
Он рассмеялся нежным низким смехом. Как обычно, от одного только этого звука по мне побежали мурашки, а соски затвердели. Его смех был осязаем, он вторгался в меня. Одним голосом он мог делать такие вещи, которые и не снились ловким рукам других людей. И при этом, он боялся, что я уйду от него к Ричарду.
Он опустил лицо мне на грудь, уютно пристроившись в ложбинку. Затем нежно потерся щекой, заставляя атлас скользить по мне, пока мое дыхание не участилось.
Я вздохнула и наклонила голову, все еще прижимаясь к нему.
– Я не собираюсь уходить от тебя к Ричарду. Но он в беде, и это важнее секса.
Жан-Клод поднял лицо, наши руки так переплелись, что он почти не мог пошевелиться.
– Поцелуй меня, ma petite, и все. Всего один поцелуй, и я буду знать, что ты любишь меня.
Я прикоснулась губами к его лбу.
– Я думала, ты больше уверен в себе.
– Так и есть, – сказал он, – со всеми, кроме тебя.
Я отклонилась назад ровно настолько, чтобы увидеть его лицо.
– Любовь должна повышать твою уверенность, а не наоборот.
– Да, – спокойно сказал он, – должна. Но ты любишь и Ричарда. Ты пытаешься не любить его, и он старается не любить тебя. Но любовь проходит не так просто, и не так просто появляется.
Я нагнулась к нему. Первый поцелуй был всего лишь касанием губ, словно атлас скользнул по моему лицу. Второй поцелуй был глубже. Я слегка прикусила его верхнюю губу, и он издал легкий звук. Касаясь кончиками пальцев моего лица, он поцеловал меня в ответ. Он целовал меня, будто хотел выпить меня до дна, слизнув самую последнюю капельку с горлышка бутылки какого-нибудь редкого прекрасного вина, нежно, ненасытно, страстно. Я обрушилась на него, обхватив его так крепко, словно даже руки мои задыхались от жажды чувствовать его.
Я почувствовала его острые клыки, касающиеся моих губ и языка. Затем быстрая, острая боль и сладкий медный вкус крови. Он снова издал неразличимый полу-стон и перекатился на меня. Так что я вдруг оказалась на кровати, а он надо мной. Его глаза светились темно-синим, зрачки растворились в накатывающем желании.
Он попытался повернуть мне голову на бок, уткнувшись в мою шею. Я силой повернулась к нему и посмотрела прямо в лицо
– Никакой крови, Жан-Клод.
Он чуть расслабился на мне, зарывшись лицом в сбившиеся простыни.
– Пожалуйста, ma petite.
Толкнув его в плечо, я потребовала:
– Слезь с меня.
Он перекатился на спину, и принялся разглядывать потолок, старательно не встречаясь со мной взглядом.
– Любой части моего тела доступны все изгибы и уголки твоего, но в этом последнем шаге ты мне отказываешь.
Я осторожно слезла с кровати, не доверяя ногам, и ответила.
– Я тебе не еда.
– Это намного больше, чем просто пища, ma petite.Если бы ты только позволила мне показать, насколько больше.
Я собрала ворох блузок и начала вынимать из них вешалки, чтобы упаковать одежду в чемодан.
– Никакой крови, это правило.
Он повернулся на бок.
– Я предложил тебе всего себя, ma petite, а ты сама не можешь мне отдаться. Как я не могу не ревновать к Ричарду?
– Сплю я с тобой. А с ним – даже не встречаюсь.
– Ты моя, но моя не полностью.
– Я не домашнее животное, Жан-Клод. Люди не должны принадлежать другим людям.
– Если бы ты смогла принять зверя Ричарда, ты бы не сдержалась. Ему бы ты отдала всю себя.
Я уложила последнюю блузку.
– Чёрт побери, Жан-Клод, это глупо. Я выбрала тебя. Ты доволен? Это решённое дело. Почему ты так беспокоишься?
– Потому, что в ту же минуту, когда ты узнала, что у него проблемы, ты бросила всё, чтобы ему помочь.
– Я бы сделала то же самое и для тебя, – сказала я.
– Вот именно, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что ты по-своему любишь меня, но ты любишь и его.
Я застегнула чемодан.
– Нам не о чем спорить. Я сплю с тобой. И я не собираюсь жертвовать своей кровью только для того, чтобы ты чувствовал себя увереннее.
Зазвенел телефон. Приятный голос Ашера, так похожий на голос Жан-Клода, поинтересовался:
– Анита, как ты этим дивным летним вечером?
– Я в порядке, Ашер. А что?
– Могу я поговорить с Жан-Клодом? – попросил он.
Я почти начала спорить, но Жан-Клод протянул руку, и я отдала трубку ему.
Жан-Клод, как обычно, говорил с Ашером по-французски. В целом меня радовало, что ему было с кем поговорить на родном языке, но мои познания пока не простирались настолько далеко, чтобы следить за нитью беседы. У меня складывалось сильное впечатление, что иногда вампиры говорили при мне, как при ребенке, который еще не знает всяких взрослых слов, чтобы понимать, о чем идет речь. Это было грубо и высокомерно, но этим вампирам были века, так что порой они просто не могли ничего с собой поделать.
Он перешел на английский, обращаясь ко мне:
– Колин отказал тебе во въезде на его территорию. Он запретил въезд всем моим людям.
– Он что, может это сделать? – спросила я.
– Oui, -кивнул Жан-Клод.
– Я все равно собираюсь помочь Ричарду. Устрой это, Жан-Клод, или я уеду без всяких договоров.
– Даже если это будет означать войну? – поинтересовался он.
– Черт! – сказала я, – позвони этому мелкому сукину сыну и дай мне с ним поговорить.
Жан-Клод приподнял брови, но кивнул. Он повесил трубку, затем набрал номер, и сказал:
– Колин, это Жан-Клод. Да, Ашер передал мне твое решение. С тобой желает поговорить мой человек-слуга, Анита Блейк.
Пару секунд он слушал, затем продолжил:
– Нет, я не знаю, что она собирается тебе сказать.
Он передал мне трубку, и удобно устроился, облокотившись на спинку кровати, словно собираясь наслаждаться представлением.
– Алло, Колин?
– Это он.
У него был чистый средне-американский акцент, что заставляло его звучать намного менее экзотично, чем некоторые из них.
– Меня зовут Анита Блейк.
– Я знаю, кто ты, – сказал он. – Ты Истребитель.
– Ага, но приезжаю я не поэтому. В беду попал мой друг. И я просто хочу ему помочь.
– Он ваш третий. Если ты ступишь на мои земли, то двое из вашего триумвирата будут на моей территории. Вы слишком могущественны, чтобы это допустить.
– Ашер сказал, что ты отказал во въезде всем нашим людям, это так?
– Да, – ответил он.
– Почему, ради всего святого?!
– Сам Совет, сильнейшие вида вампиров, боятся Жан-Клода. Я не хочу, чтобы вы были на моих землях.
– Колин, послушай, я не посягаю на основы твоей силы. Мне не нужны твои земли. У меня нет планов относительно чего бы то ни было твоего. Ты мастер вампиров. Ты можешь распознать правду в моих словах.
– Ты веришь в то, что говоришь, но ты только слуга. А Жан-Клод – хозяин.
– Не пойми меня неправильно, Колин, но к чему Жан-Клоду твои земли? Даже если бы он планировал что-нибудь вроде татаро-монгольского нашествия, твои земли за три территории от наших. Если бы он хотел что-нибудь захватить, он бы выбрал земли по соседству.
– Может, здесь есть что-нибудь, что он хочет, – сказал Колин, и я услышала в его голосе страх. С мастерами вампами такое случалось редко. Обычно они скрывали свои эмоции лучше.
– Колин, я поклянусь чем хочешь, что нам от тебя ничего не нужно. Нам нужно только, чтобы я приехала и вытащила Ричарда из-за решетки. О’кей?
